– Уж точно не благодаря тебе. Но, может, ты и не виноват. Я же говорю: семейная придурковатость. Вряд ли с этим можно что-то сделать, – Баб стоял у телевизора, отключая провода игровой приставки.
– Люди меняются, брат.
– Угу.
– Нет. Послушай. Мне до Кэма очень и очень далеко.
– Отлично. – Баб на него не смотрел. – Главное не забудь об этом, когда вы с Ильзой будете выдавливать меня отсюда.
– Боже, Баб, ни у кого и в мыслях этого не было.
– Ну, увидим.
– Эй, – Нэйтан понизил голос. – В чем конкретно твоя проблема?
– Даже не знаю. Наверное, в том, что я без понятия, что вы планируете делать с моей собственностью – для начала. Всем начхать на мое мнение, кстати. Ну а еще у меня такие братья, как вы с Кэмом.
– Ну, сейчас у тебя остался только я, хоть тут для тебя хорошая новость. – Нэйтан чувствовал нарастающий гнев. Он встал, чтобы уйти. – Кстати, ничего не хочешь мне сказать про мою собаку?
– Какую еще собаку?
– Ты знаешь про какую собаку, черт бы тебя подрал, – Келли.
Руки Баба замерли на проводах приставки.
– Нет. Я понятия не имею, о чем ты.
– Нет?
– Нет.
– Совсем-совсем нечего сказать об отравленных ловушках на динго на моей земле? Ничего в памяти не всплывает? – При этих словах Нэйтан слегка стукнул его сбоку по голове. Баб оттолкнул его руку.
– Пошел к черту.
– Нет, это ты пошел к черту. Келли умерла в страшных муках, а я смотрел и ничего не мог сделать. Ничем не мог ей помочь, – Нэйтан чувствовал, что глаза становятся влажными.
– Это всего лишь собака.
– Я любил ее. Она была моим другом.
– Ну тогда тебе стоит чаще бывать на людях.
Нэйтан заставил себя сделать вздох. Он чувствовал закипающую ярость, которую, он знал, несправедливо обрушивать на одного Баба, но в этот момент он стоял здесь, прямо перед ним, и решение напрашивалось само собой.
– Ладно, – сказал он. – Хорошо. Но когда мы с тобой и с Ильзой будем сидеть и обсуждать дела фермы, я посмотрю на тебя, вспомню, что ты сделал с Келли, а потом буду долго и усердно размышлять на тем, как мне лучше тебе за это отплатить, – он шагнул ближе к брату. – Тебе интересно, почему Кэм ни хрена не доверял тебе ни в хозяйственных вопросах, ни в финансовых, ни в чем угодно еще? Да ты посмотри на себя. Кэм, может, и был последней скотиной – даже хуже, – но у него в башке, по крайней мере, были не булыжники.
Нэйтан увидел кулак слишком поздно. Он долетел до головы и заставил его, спотыкаясь, шагнуть назад. Он почувствовал второй удар под ребрами, и внезапно рука Баба сомкнулась на его шее.
– Да пошел ты на хрен. Вместе с Кэмом. – Нэйтан чувствовал его алкогольное дыхание на своем лице. – Думаешь, припрешься обратно сюда и будешь мной командовать, делать вид, что знаешь, как лучше для всех?
Нэйтан почувствовал, что из него выбили воздух, когда ударился о стену и, потеряв равновесие, с глухим стуком рухнул на пол. Свободный кулак долетел до его щеки, и Нэйтан поднял руку слишком поздно, чтобы защититься от следующего удара.
– Ты и Кэм всегда считали себя лучше меня, но ни хрена вы не лучше. Один мертв, и второй – конченый человек.
В этот раз Нэйтану прилетело в глаз, лицо Баба было злым и лоснилось от пота. Было что-то дикое у него во взгляде, когда он снова замахнулся.
– Думаешь, займешь место Кэма, начнешь вести себя как он, люди тебя зауважают? – кричал Баб.
– Нет, – Нэйтан пытался его отпихнуть, ударяясь головой о доски пола. Он уловил движение в дверях.
– Думаешь, народ в городе начнет с тобой разговаривать?
– Отвали, – Нэйтану удалось его слегка отбросить, и они перекатились по комнате, задев диван и кофейный столик. Что-то упало и разбилось.
– Эй! – крикнул Гарри, одновременно откуда-то донесся голос Лиз.
– Они игнорируют тебя не потому, что ты не Кэм, – слова Баба чувствовались горячим потоком воздуха у него в ушах. – И даже не потому, что ты бросил этого мужика, как там его, умирать. А потому, что ты странный, одинокий неудачник, и всем рядом с тобой не комфорт…
На этот раз Нэйтан врезал брату, сильно, и они оба покатились снова и на что-то натолкнулись. Нэйтан почувствовал, как что-то затряслось, и в то же время кто-то ахнул у двери. Рождественская елка накренилась и упала в мерцании и звоне украшений. При этом она задела угол картины Кэмерона, и та под опасным углом сомнительно зависла на бечевке.
– О черт! – сказал Баб, но его голос был забит пронзительным воплем Лиз, помчавшейся через комнату. Гарри ее опередил, припечатав картину к стене и как раз вовремя предупредив ее встречу с полом.
– Боже, – сказал он. – Еще бы чуть-чуть и…
Лиз была рядом с ним, обеими руками водила по раме, ища повреждения. Нэйтан видел, как поднимаются ее плечи, когда она глубоко вздыхала, и знал, что она борется с рыданиями. Наконец она снова вернула картину на стену.
– Боже, и надо было именно сегодня! – кричал Гарри. – До вас вообще хотя бы дошло, что умер ваш брат? Вы не можете проявить уважение к его памяти хотя на чертовы пять минут?
– Прошу прощения, – Нэйтан спихнул с себя Баба и встал. Он потянулся к картине. – Она не пострадала?
Гарри шлепнул ему по руке.
– Убери грабли.
– Эй! Я же просто хотел…
– Не надо! Вы уже и так делов наделали.
– Прекратите! – Лиз повернулась, в глазах уже стояли слезы. Она полоснула взглядом от Нэйтана к Бабу, который все еще валялся на полу, в крупинках мишуры.
– Вам двоим на сегодня было мало, да? – сказала Лиз. – Да что с вами обоими творится? Мало здесь страданий? Нужно еще набрасываться друг на друга?
– Прости, мам, – сказал Нэйтан.
Она не ответила. Она вытирала глаза.
– Мне правда жаль, – попытался он снова, проигнорировав Баба, который неуклюже поднимался на ноги. – Я сделаю все как было.
Лиз набрала воздуха.
– Я не хочу, чтобы ты делал здесь что бы то ни было. На сегодня с меня хватит, Нэйтан. Не хочу сегодня тебя видеть – вас обоих.
– Но…
– Нэйтан, Баб. Пожалуйста, просто уходите и оставьте меня одну.
Она отвернулась к картине и больше не шелохнулась, пока ее сыновья выходили.
Глава 33
Было уже темно, Нэйтан сидел на крыльце с гитарой Софи. Он не знал, куда делся Баб, и ему было плевать. Ксандер спал мертвым сном на застеленной кровати, когда Нэйтан к нему заглянул В трейлере англичан еще горел свет. Нэйтан наблюдал за мельканием теней в их окнах, перебирая аккорды.
– Приятная музыка.
Он поднял голову, и его пальцы застыли на струнах.
– Спасибо.
В каждой руке Ильза держала по пиву.
– Можно сесть?
– Конечно. – Он помолчал. – Всегда.
Она протянула ему одну из бутылок. На ней уже выступил конденсат, когда она стукнула по ней своей и села рядом.
– С Рождеством, видимо.
– Ну да. Тебя тоже.
Ильза откинулась на столб веранды и, повернув голову, внимательно смотрела на Нэйтана. Она приняла душ и сменила черное платье на футболку и шорты. Волосы были влажные, гладко блестели и в свете фонаря казались черными. Нэйтан еще раньше влез в свои джинсы, но сейчас мгновенно почувствовал на себе пыль и песок.
– Я не хотела тебя прерывать, – она кивнула на гитару, – продолжай.
Он судорожно припоминал что-нибудь подходящее, но память внезапно опустела. В конце концов он заиграл старую песню из местного фольклора, которую мама пела им с Кэмероном в детстве. Перед глазами всплывали картины юности. Они с братом играют в крикет под нещадным полуденным солнцем, пока Лиз криками не загоняет их в тень. Он вспоминал Кэмерона, которого знал когда-то давно, много-много лет назад.
Ильза вытянула ноги на ступеньках, ее обнаженная кожа касалась дерева. Отпила из бутылки.
– Как ты? – спросил он.
– Это был отвратительный день. Но теперь, когда он позади, я чувствую… – она подумала. – Я, кажется, чувствую себя немного лучше. Ты?
– Угу, – сказал ответил Нэйтан, осознавая, что это правда. – Я тоже. Девочки спят?
– В комнате твоей мамы. Все сегодня легли рано.
– Да. Неудивительно.
Он продолжал тихо наигрывать. Она и правда выглядела лучше, подумал Нэйтан, но он никак не мог уловить, что изменилось. Появилась какая-то легкость в выражении лица, которой не было раньше.
Ильза смотрела на наливающийся вокруг его глаза фингал.
– Ты, я смотрю, все же поговорил с Бабом?
– А, – он потрогал глаз. – Ну, скорее, это он поговорил со мной.
– Вы все выяснили?
– Да не особо. Попробую еще раз завтра.
– Завтра Рождество. Может, он будет больше расположен попросить прощения.
– Может. Так или иначе моя собака мертва.
– Я знаю, – она слегка шевельнула ногой и дотронулась до его ботинка кончиками пальцев. – Но ведь это не изменится, простишь ты брата или нет.
– Да, наверно ты права.
– Я права, Нэйтан. К сожалению, – добавила она, и Нэйтан почувствовал, что улыбается.
Ильза слегка поменяла положение, и ступенька скрипнула.
– Насколько останешься?
– До послезавтра. У Ксандера самолет двадцать седьмого.
– Пока не уехал, надо будет обсудить, что теперь делаем с фермой. Вместе с Бабом, конечно.
– Конечно.
Она отклонилась назад, прикрыв глаза.
– Но не сейчас.
– Нет, – повторил он. – Не сейчас.
– Сейчас я буду сидеть здесь, пить пиво и слушать музыку.
– Звучит неплохо.
Окна трейлера моргнули черным, и они оба посмотрели туда. Сейчас вокруг было непроницаемо темно. А наверху, над ними, Нэйтан видел звезды.
– Так они собираются уехать? – спросила Ильза.
– Угу. Ну, Кэйти по крайней мере. Но, слушай… – он сомневался. Он совершенно не хотел заводить этот разговор. Только не сейчас. – Я с ней разговаривал…
– Думаю, она беременна, – внезапно перебила его Ильза. – Судя по признакам.
Нэйтан изумленно на нее смотрел, потом кивнул.
Они сидели в бесконечном молчании, пока Ильза всматривалась в ночь.