– Я считаю, что выигрывает картина Ло, – говорила Софи. – Десять из десяти.
Голоса доносились до него откуда-то издалека, а смех Ло раскатился так, будто прозвучал из-под воды. Нэйтан попытался кивнуть, но свинцовая голова едва не перевесила его, враз потерявшего баланс. Он понял, что девочки внимательно за ним наблюдают.
– Я согласен, – еле поборол он неповоротливо тяжелый язык. Где-то на периферии зрения он видел, что Ло улыбнулась. Но взгляд его был прикован к задней части картины. А конкретно к тому, что было приклеено к ней скотчем. К чему-то потертому и прозрачному, с мелкой красной пылью в пластиковых складках. Земля снова качнулась.
– Девочки, что-то здесь слишком жарко, – еле смог он выговорить. – Вы сходите водички попейте.
– Ладно. – Он слышал их шаги по ступенькам и входную дверь.
Трясущимися руками Нэйтан положил картину лицевой стороной вниз. Пластиковый конверт был прикреплен в самом центре. Он обхватил его и вырвал, нисколько не заботясь о возможных повреждениях холста.
Он видел покрытые пылью края разноцветных банкнот, выбитые на обложке паспорта буквы и несколько сложенных официального вида документов. Сердце подпрыгнуло и затихло, будто грудная клетка опустела. Он совершенно не рассчитывал все это найти, он вдруг понял. Серьезно – нет.
«Руки прочь от картины».
Нэйтан оглядел пустынный двор. Больше не доносилось ударов биты. Не слышно было радостных возгласов Баба.
«Черт, нет. Руки прочь от шедевра Кэма».
В отдалении виднелась хижина Гарри, темная, уединенная, дверь в нее была заперта.
«Убери грабли. Вы уже и так делов наделали».
Дом, нависавший над ним, замер, словно затаил дыхание. Нэйтан не слышал ни Лиз, ни Ильзы. Окна кухни и офиса смотрели на него пусто и неподвижно.
«Ее место здесь, на этой стене».
Где-то позади Нэйтан скорее почувствовал, чем услышал, как доски пола в коридоре откликнулись на чьи-то шаги. Через секунду тихо скрипнула входная дверь. Нэйтан не двигался. Он не мог заставить себя обернуться.
«Золотое правило в этом доме».
Кто предостерегал его?
«Руки прочь от картины».
Все. Абсолютно все.
Шаги приближались.
– Я пыталась тебе рассказать, – услышал он голос. – Но ты никогда не слушал, Нэйтан.
Он обернулся.
Глава 38
– Я пыталась тебе рассказать.
Нэйтан знал этот голос лучше, чем свой собственный.
Все еще в нескольких шагах, скрытая тенью веранды, стояла его мать.
Она перевела глаза с картины на конверт у него в руках, посмотрела на него твердым, осознанным взглядом, впервые за все эти дни.
– Это была хорошая история, – сказала она тихо. – Та, которую ты рассказал девочкам о стокмане. Мне на кухне было слышно.
Нэйтан не чувствовал рук, толком не зная, держат ли они еще конверт.
– Правдивая, – сказал он прерывающимся голосом.
Лиз встретилась взглядом с сыном.
– Можно рассказать тебе еще одну?
Энергичный топот девочек раздался в коридоре, и в ту же секунду Лиз оказалась рядом и выхватила конверт у него их рук.
– Не здесь. Идем со мной, Нэйтан.
Прислонив картину к стене, и сунув конверт в карман фартука, она крепко сжала его руку.
В полуденном солнце ее тень схлопнулась почти в точку под ногами, когда они пересекали двор. Они шли к эвкалипту и остановились в тени его покачивающейся кроны. У подножия двух соседствующих могил.
Нэйтан слышал, как шумит в ушах кровь, глядя на землю. Старая почва и совсем недавно потревоженная. У него было столько вопросов, и он не мог задать ни один.
– Я поехала кататься, – сказала Лиз наконец. – Как раз после того, как Софи повредила руку и сказала всем, что ее сбросила лошадь. Мы не могли этого так оставить. Тем более что Софи хочет на джимхану. Так что я решила проверить.
Нэйтан уже не хотел ничего слышать, но он закрыл глаза и заставил себя воспринимать то, что она говорит. В тот день, когда Кэмерон не вернулся домой, рассказывала ему Лиз, она делала то же, что и во всякий другой. Каталась верхом. Привычка, четко выработанная у нее за годы брака. В седле она была выше, быстрее, и никто – хотя бы несколько часов – никто не мог до нее дотронуться.
В тот день она взяла лошадь Софи. Животному нужно давать нагрузку, пока у внучки заживает рука. Лиз проскакала гораздо больше, чем обычно, все пытаясь определить, в чем проблема. Но все шло гладко, животное прекрасно откликалось. Лиз все думала о травме Софи и гнала лошадь все дальше, пытаясь уловить хоть какие-то отклонения в ее поведении. Она была уже гораздо дальше от дома, чем хотела изначально, когда впервые закралась эта мысль, темная и изворотливая.
– Не было с лошадью никаких проблем, – сказала Лиз, и тени эвкалипта легли ей на лицо. – Я ничего не могла понять. Во всем этом не было смысла.
Нэйтан подумал о заброшенной машине Ильзы в гараже. В этом тоже не было никакого смысла, пока не оказалось, что был.
– Я скакала дальше и дальше, – продолжала Лиз.
Она все не поворачивала, чувствуя нарастающую тревогу. Софи была такая бледная, когда пришла, придерживая руку, вспоминала Лиз. Внучка плакала, говорила, что очень испугалась, но вскочила обратно в седло в ту же секунду, как ей разрешили. Они все хвалили ее смелость. Софи едва на это реагировала.
В животе уже начинало ныть болезненно знакомое чувство, как вдруг она увидела фигуру у могилы стокмана. Лошадь замедлила шаг. Зрение в эти годы у нее уже не то, и одну бесконечно долгую минуту в слепяще ярком свете она видела совсем другого человека.
Лиз остановилась, приглядываясь, подвела лошадь ближе. Она узнала внедорожник у могилы и наконец выдохнула. Ну конечно, это был не тот, о ком она подумала, это просто физически невозможно. Перед ней был ее сын, Кэмерон.
– Что он делал? – спросил Нэйтан. – Он снова открыл глаза и смотрел в землю.
– Копал.
У Кэмерона в руках была лопата, и он резал ею мягкую почву. Лиз не спеша подъехала. Кэмерон в последнее время постоянно был на взводе, и сейчас он тоже накидывался на землю с такой безудержной хаотичной энергией, что она от напряжения стиснула зубы. Она спешилась и привязала лошадь к зеркалу машины.
Тогда Кэмерон выпрямился, перекинул лопату из одной руки в другую. Металл сверкнул на солнце, и она снова подумала о том, другом, человеке. Было что-то такое же во взгляде Кэмерона. Он явно был ей не рад.
Я возьму у тебя воды для лошади?
Она подошла к багажнику его джипа, где хранились припасы.
Кэмерон отмахнулся – его гораздо больше интересовала податливая почва у него под ногами. Лиз отыскала ведро, наполнила его водой. Лошадь начала пить, а она смотрела на Кэмерона.
Что ты делаешь?
Он к ней не повернулся.
Кое-что проверяю.
Что проверяешь?
Почему моя гребаная жена таскала сюда моих детей.
Лиз замялась.
Я думала, ты едешь к ретранслятору?
Еду.
Баб будет ждать.
Сначала я закончу здесь.
Лопата Кэмерона снова нырнула в землю и застыла. Он издал какой-то гортанный звук.
– Он нашел, – Нэйтан едва слышал Лиз.
Но это не был звук триумфа. Слишком глухо и пусто он для этого прозвучал. Лиз моментально пожалела, что не поехала утром в другую сторону. Она с облегчением заметила, что лошадь успела напиться, вернула пустое ведро на место, в багажник, и обернулась ровно в то мгновение, когда Кэмерон сел на корточки и начал рыть песчаную землю руками. Когда он встал, в руках у него был потрепанный пластиковый конверт, покрытый красной пылью.
Что это?
Кэмерон улыбнулся так, что у Лиз скрутило живот.
Зарытое сокровище.
– Я знала, что это. – Лиз потерла ладонью руку, и Нэйтан увидел и новый шрам от рака кожи, и старый, из тех, о которых они никогда не говорили. Один из очень многих. У них у всех были такие: и у Лиз, и у Нэйтана, и у Баба. Даже у Кэмерона. Они все всегда их прятали, словно отрицая их существование.
– В ту же секунду я знала, что Кэмерон нашел, – сказала Лиз. – У меня у самой было что-то в этом роде.
В версии Лиз это была старая металлическая коробка от печенья, которую она прятала в одной из лошадиных кормушек. Ну до тех пор, конечно, пока Карл до нее не добрался. Удар пришелся на левое ухо, и из-за разорванной барабанной перепонки слух так никогда и не восстановился. Она усвоила урок и больше никогда не пыталась. Мальчишки были еще совсем маленькими, и у нее кровь стыла в жилах при мысли о возможных последствиях.
Но стоя у могилы стокмана и глядя на своего среднего сына, она спрашивала себя, насколько все было бы хуже, не попытайся она вообще.
Тебе лучше положить это на место. Она удивилась, услышав собственные слова.
Кэмерон тоже явно удивился, взгляд стал жестким. Да ты даже не знаешь, что это.
Я знаю, Кэмерон. Знаю.
Ну тогда ты знаешь, что это не твоего ума дело.
Он выпрямился в полный рост. Лопату возле себя держал не крепко. В землю не воткнул, но и не поднял, ни на сантиметр. Он не угрожал Лиз, вовсе нет, но когда он так стоял, слегка поворачивая лезвие лопаты, которое то и дело ослепляло пойманным лучом, она абсолютно точно знала, кого он ей напоминал. Это был уже не ее маленький мальчик. По крайней мере, не только ее. Сыном своего отца он был ничуть не меньше.
Она поняла, что в глубине души всегда знала, о чем пыталась рассказать ей Ильза. Поняла, что не давало покоя Гарри, почему у Ло такие грустные рисунки. И как Софи повредила руку. И что это все будет повторяться. Или станет еще хуже.
Она непроизвольно вздрогнула, когда Кэмерон прошел мимо нее к машине. Он швырнул лопату в багажник и хлопнул дверью, а потом через окно пассажирского места забросил конверт в салон. Лошадь отшатнулась, натянув поводья, намотанные на зеркало, и Лиз прошептала ей что-то на ухо, чтобы успокоить.