Шоссе извивается, постепенно поднимаясь все выше и выше. Наконец пологий поворот вправо — и мы уже мчимся по мосту, который почти ничем не отличается от шоссе. Такая же балюстрада из желто-серого камня ограждает его по сторонам, как ограждала и шоссе на подъеме. Мы едем по крайней дорожке вдоль балюстрады, далеко внизу за ней расстилается водная гладь бухты. Дальний ее берег тонет в дымке, и пароход на воде кажется игрушечным. Общая длина этого моста 12,3 километра, включая остров Иерба-Буэна. Наверху, где мы едем, разрешено движение только легковым машинам, грузовые машины, велосипедисты и пешеходы пользуются нижним этажом моста. Незаметно достигаем острова, о котором говорит только внезапно выросшая справа серо-желтая стена скалы, затем ныряем в короткий, тоже двухэтажный, туннель, и снова только балюстрада отделяет нас от бесконечного воздушного пространства. Мост начинает заметно понижаться, и навстречу летят теперь уже ясно различимые дома Сан-Франциско. Первое впечатление от них довольно неважное — это закопченные, кирпичные, высоченные склады, портовые конторы, какие-то фабрики. Внизу исчезает вода, и мы теперь несемся над пристанями, складами, пароходами, кранами. Но вот мост кончается — и мы уже на улице города. Поворот, скорость снижается, и мы едем по лабиринту припортовых улиц, окруженных какими-то конторами, складами, магазинами, неизменными бензоколонками и рекламными щитами.
Несмотря на то что все бумаги на груз уже оформлены, оказывается, требуется все-таки заехать еще в одно учреждение получить разрешение на заход в Гонолулу.
Расстояние небольшое, и через несколько поворотов мы выходим из машины перед колоссальным, этажей в сорок, зданием.
Кабинка лифта быстро несется наверх, мягко пощелкивая на площадках этажей. Нам нужно на двадцать шестой этаж, и мы усаживаемся на диванчик, в один голос выражая надежду, что оформление пройдет быстро.
Получение разрешения занимает действительно очень мало времени. Молодой франтоватый офицер корпуса морской пехоты, с безукоризненным пробором на голове, попутно интересуется численностью экипажа, национальным составом, типом судна, годом его постройки, мощностью двигателя и так далее. Затем, оставшись удовлетворенным, он вручает нам разрешение на заход в Гонолулу и провожает до лифта.
Сделав небольшой круг по городу, направляемся в Ричмонд. Город с его толпами народа на улицах, множеством машин и полупустых магазинов мало чем отличается от Лонг-Бича и прочих американских портовых городов. Здесь только людей больше и больше громадных утюгов-небоскребов. Также пестра толпа прохожих, в которой преобладают скромные, поношенные костюмы и усталые, покрытые преждевременными морщинами лица. Рядом с изящными автомобилями последних моделей двигаются старинные ковчеги, ободранные и обшарпанные. И рекламы, везде рекламы…
Минуем город, и вот мы уже на мосту.
С высоты моста еще раз окидываю взглядом всю громадную бухту Сан-Франциско. Только две бухты на земном шаре могут спорить с бухтой Сан-Франциско в отношении укрытости, удобства и безопасности. Первая — это Авачинская губа на Камчатке, на берегу которой расположен административный и культурный центр Камчатки и ее важнейший порт — Петропавловск. Вторая соперница Сан-Франциско — бухта Рио-де-Жанейро в Бразилии.
Мелькает туннель на островке, и навстречу быстро летят дома Окленда. Они мало чем отличаются от домов Сан-Франциско. Такие же краснокирпичные здания контор, складов и фабрик, так же по берегу они густо окаймлены бесконечными пристанями со складами и кранами, и так же, как в Сан-Франциско, здесь мало пароходов, возле которых кипит работа.
Тихо и пустынно в порту Окленд. Только вдалеке, в одной из гаваней, стоит около десятка пароходов. Вглядываюсь — трубы пароходов наглухо закрыты брезентом. Это «кладбище кораблей». Для этих пароходов нет работы, и они медленно ржавеют, доживая свой век.
Машина поворачивает влево по шоссе, и после короткого пробега мы уже лавируем между складами портового района Ричмонда. Сделав еще один крутой поворот, выезжаем на стенку, около которой возвышаются высокие мачты «Коралла». Погрузка сизальского троса подходит к концу. Сейчас только 16 часов, и к наступлению темноты, вероятно, все будет закончено. Завтра с утра пополним запас топлива, наполним цистерны водой и можно будет выходить в море.
Двадцать первого сентября около 14 часов закончена приемка топлива и воды. Напротив «Коралла» на стенке стоит машина шипчандлера, доставившая нам мешки с мукой, крупой и овощами, ящики с фруктами, свертки с мясом и рыбой и большие куски льда.
Подготовка закончена. Около 40 бухт сизальского троса не вошли в трюмы и прочно закреплены на люке второго трюма. Группами возвращаются увольнявшиеся на берег, и когда около 16 часов в гавань входит буксир с лоцманом, мы готовы к выходу.
«Коралл», ведомый буксиром, медленно отделяется от стенки и выходит из гавани.
На баке мелодично звенят склянки, 16 часов; еще пять минут, и буксир, отдав концы, отворачивает в сторону. Ровно работает двигатель, и «Коралл» начинает свой новый переход до Гавайских островов.
Придерживаясь северного берега бухты, идем к «Золотым воротам». Навстречу то и дело попадаются спортивные моторные катера и бесчисленные яхты самых различных размеров. Многие из них сближаются с нами и некоторое время идут рядом. Приветственно машут нам платками и шарфами катающиеся юноши и девушки.
Минуем мыс Блафр на полуострове Тайберон и вступаем в узкий пролив Раккун между полуостровом и лесистым островом Энджел. На острове сквозь зелень деревьев виднеются белые виллы. У воды небольшая пристань и несколько яхт.
За мысом Блафр открывается живописный, полный яхт и шверботов залив Ричардсон. А слева, впереди, из-за отступающего назад острова Энджел, вырисовываются по ту сторону пролива небоскребы Сан-Франциско, окаймленные многочисленными пристанями и подернутые серо-фиолетовой дымкой.
Этот громадный город, выросший за последние сто лет, город королей доллара, — самый большой порт Соединенных Штатов на побережье Тихого океана.
В 1776 году испанские монахи ордена Святого Франциска основали на берегах глубокой и удобной бухты небольшое поселение Иерба-Буэна, чтобы «проповедовать христианство» среди «диких» индейцев, а вернее, захватывать и эксплуатировать богатые земли. В 1778 году испанец Моррель, по достоинству оценив великолепную бухту, заложил крепость Сан-Франциско на берегу пролива, соединяющего ее с океаном. Испания, некогда великая морская держава, старея и сходя с мировой арены, очень спешила. На просторах «Южного моря» у Васко Нуньес де Бальбоа еще не было конкурентов, и алчные мореходы, выполняя приказ его католического величества, стремились овладеть побережьем от мыса Горн до холодного Берингова моря. Достигнув Аляски, они наносили на карты проливы, бухты и берега, уже давно открытые русскими мореходами. Но мало было пройти вдоль берегов, нужно было еще захватить и удержать их. Сил не хватало, и крепость Сан-Франциско осталась крайней северной точкой, до которой удалось распространить власть испанской Короны. Севернее лежали земли, оставшиеся во владении индейских племен.
Более семидесяти лет поселок Иерба-Буэна и крепость Сан-Франциско принадлежали Мексике, вместе с ней отделившись от Испании. После отторжения от Мексики всей территории штата Калифорния поселок в 1847 году был назван по имени крепости — Сан-Франциско, причем жителей здесь было всего 459 человек.
С тех пор прошло ровно сто лет. Сейчас площадь города занимает 109 квадратных километров, население вместе с Оклендом далеко перевалило за два миллиона человек.
Но вот мы выходим из-под прикрытия высокого берега, и ослепительный поток лучей опускающегося к горизонту солнца через «Золотые ворота» устремляется нам навстречу. Ровной черной полосой и кружевами ферм четко рисуется на золотящемся небе мост через пролив. Золотые руки делали это сооружение, золотые головы создавали его проект.
Медленно проплывает над нашими головами на огромной высоте мост. Впереди широкий, безбрежный Великий, или Тихий, океан. Много-много тысяч миль катит он свободно свои могучие волны, и далеко-далеко, до самых берегов Азиатского материка нет никаких преград на их пути.
Берег справа постепенно уходит вдаль, до самого мыса Рейес, чуть видного на горизонте. Здесь, на этом берегу, в непосредственной близости от входа в бухту Сан-Франциско, было основано в 1812 году поселение Российско-Американской компании, форт Росс. Главный правитель Российско-Американской компании Александр Андреевич Баранов, живший в городе Ново-Архангельске на острове Ситха, послал своего ближайшего помощника Кускова выбрать место для нового поселения и попытаться завязать торговлю с владениями испанского короля, тем самым возобновив попытку спутника Крузенштерна — Резанова, не совсем удачно предпринятую им в 1806 году.
Тогда первое русское судно, посетившее Сан-Франциско — «Юнона», хотя и доставило из Калифорнии на Аляску полный груз продуктов, регулярной торговли не открыло. Аляска крайне нуждалась в продуктах сельского хозяйства, которыми изобиловала Калифорния, но испанцы не решились завязать с русскими регулярную торговлю. Американцы запугали их тем, что якобы русские агрессивно настроены относительно владений Испании. Таким образом, поселение-форт Росс, по мысли Баранова, должно было стать сельскохозяйственной базой прочих поселений Российско-Американской компании.
Торговля с испанцами шла плохо. Испанцы держались настороженно. Беспокоили потомков завоевателей Мексики и нескрываемые симпатии индейского населения к русским поселенцам.
Политика испанцев в отношении индейцев, основанная на расовой дискриминации, выступала резким контрастом рядом с политикой населения форта Росс. Это также использовали американцы для того, чтобы еще больше настраивать испанцев против русских.
В 1813 году в устье реки Колумбии организуется американская Колумбийская