Но в этом дворце (в разных его комнатах) встречаются абсолютно все стили, какие известны на земле… От I до XX века.
Внутри дворец отделан деревом под цветной мрамор и под металл! Отделан мастерски, на удивление!
Союзу деревообделочников есть чем гордиться: умеют его члены работать… Хоть и черт знает для кого, а сделано славно.
Например, "деловой" кабинет Николая… Под зеленый мрамор отделан. Здесь "они работали".
Спальня — под белый мрамор…
Царицына гостиная — стилизованная ионика, под желтый мрамор…
Это все верхний этаж.
Тут и комнаты Алексея рядом с "дядькой" Деревянко, концертный зал (ионика), гостиная царевен (итальянская). В одном из коридоров — итальянское окно с прекрасной живой картиной, отражающейся в висящем против него зеркале.
В нижнем этаже — парадные покои. Вестибюль в римском стиле I века. Столовая — "ренессанс" XI века, Флоренция. Приемная — копия зала "Совета пятисот" во Дворце дожей в Венеции. Бильярдная — каштановая, в английском стиле. Маленький дворик возле дворца — копия монастырского дворика в Италии (типа св. Марка во Флоренции).
Тут и молельня царицы (богомольна ведь была!) в стиле московских церквей XVI века.
Вообще — стили. Стиль даже там, где ни один человек о стиле не думает, а только — лишь бы скорее! Так и там, говорят, стиль!
А сдобрены были все эти стили вот уж поистине "бузой", как харьковские "папиросники" говорят…
Иконы! Иконы! Иконы!
И в головах иконы, и в ногах иконы, и везде иконы, и всюду иконы!
Теперь эти иконы, как государственная ценность, вывезены в музеи, а остались только "киоты" (или как там они называются)…
Роскошь… Давит эта роскошь непривычного человека…
И холодно во дворце…
Нет "духа живого"… Того "духа уюта", который всегда чувствуется в человеческом жилье.
Так и хочется стать посреди зала "Совета пятисот во Дворце дожей в Венеции", заложить в нецарственный рот два нецарственных пальца и… свистнуть!
И чтобы посвист этот победно ударил и по "ренессансу", и по "ионике", и по "Флоренции", и по "стилю Жакоб".
И чтобы он отскакивал от стен, бился о потолок из папье-маше, пронизал мавританские двери, вырвался в итальянское окно и Черным морем на барашках волн по всему миру раскатился:
— Нет! Царя нет! И не будет!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
А в парке магнолии, лавры, мирты, кедры, пинии, сосны, розы…
Для царя пахли…
А теперь для нас пахнут!
1924
Перевод А. и З. Островских.
Алупка
Алупка — это курорт, расположившийся под Ай-Петри на горном склоне, в шестнадцати верстах к западу от Ялты…
Курорт, очевидно, еще не национализированный, потому что когда вы в Алупку въезжаете, то видите такую на столбе надпись:
------------------
Алупка.
Имение княгини
Е.В.Воронцовой-Дашковой
------------------
То ли не успели еще национализировать Алупкинское майоратное поместье князей Воронцовых-Дашковых, то ли Главное курортное управление просто не торопится снимать эту надпись…
Кто его, мол, знает!
Алупка — прославленный курорт.
Есть там горы, есть море, есть дачи, есть проводники и т. п….
Но всего славнее Алупка знаменитым дворцом князей Воронцовых-Дашковых, хотя рядом с дворцом существует еще и санаторий Украинского Красного Креста, с украинским поэтом Владимиром Сосюрой в нем и с надеждой, что вскоре туда приедет еще Валерьян Полищук… И кто тогда будет знаменитее — неизвестно…
Равны будут!
С одной стороны "готика", с другой стороны "Гарт" [1]… Оба на "гы" начинаются.
Попасть в Алупку из Ялты или из Симеиза можно и без "Путеводителя по Крыму". Просто нанимается чалая кобыла, запряженная в трясуче-гремучую "линейку", со смуглым человеком на козлах и с кнутом у того человека в руках, и нахлестывается эта чалая кобыла тем кнутом нещадно…
Таким чином довозят вас до самого Воронцовского дворца…
Потом говорится той чалой кобыле:
— Тпрр!
И вы на месте…
Встаете и идете осматривать знаменитый дворец и знаменитый парк.
Подходите и говорите:
— М-да! Неплохо жили, пусть их сиятельствам легонько икнется! Незачем им было социальную революцию устраивать! Можно было просуществовать и без революции… И даже неплохо просуществовать.
Кругом одна тебе готика…
Столетний дворец (начали его строить в 1820 году, кончили в 1837-м) из серого камня "угобзишася" над морем, под вековечным "хаосом" вздыбленных какой-то катастрофой скал.
Дворец этот — и мрачный в величии своем, и веселый, благодаря террасе мавританской, копии с террасы Альгамбры, что спускается к морю, охраняемая шестью белыми мраморными львами, шестью чудами искусства, красавцами и во сне и в бодрствовании. И глядят со столетних стен столетние портреты работы разных знаменитых мастеров, отошедших во тьму столетий…
Екатерина Великая в расцвете своей эротически-постельной красоты и Екатерина Великая с запавшим старческим ртом…
И Петр Великий, и Александр Великий, и Николай I Великий, и шведский король Великий.
И все они великие… великие… великие…
И нет среди них маленьких… Только в аванзале смотрит со стены из-под татарской шапочки старый дедок Абдул Хурза, бывший слуга царский, а ныне "слуга революционный", который ходит по этому дворцу уже 52 года (с 1872 года служит здесь)…
Повесили, уже после революции, и его портрет рядом с Александром Первым, да еще и "благословенным"…
И ходишь по "голубым" гостиным, по "ситцевым" будуарам, по "дубовым" на полтораста человек столовым…
Ходишь и думаешь…
О "любви" к господам думаешь…
А из угла смотрит на тебя в столовой "ванна для шампанского".
Ели-ели графы и князья, "земли русской радетели", пили-пили, а потом еще и купались в шампанском.
А сверху, с хоров, музыка гремела:
Царствуй на славу наш
Царь православный,
Боже, царя храни!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
А кругом вековой парк. И беседки, увитые розами, и беседки, увитые виноградом, и копии с "Бахчисарайского фонтана", и фонтаны "Амуры с Психеями"…
И "дворцы" для челяди…
70 человек слуг для двоих "геморроидально-моченедержательных" князя и княгини…
И триста человек "рабов божьих и княжеских" парк прибирают…
Прибирают, и копают гроты, и ставят памятники "возлюбленной собачке нашей"…
И лежит "прах" княжеской собаки под могильным камнем, человеческими натруженными руками возведенным…
И молитвенно шепчут уста:
Тише! Здесь царство покоя:
Цюця здесь барская спит…
И возносятся очи горе.
Упокой, господи, цюцину
душу и водвори ее в рай.
Вместе с князем и княгиней.
Водвори… Водвори… Водвори…
1924
Перевод А. и З. Островских.
[1] Украинское литературное объединение 20-х годов.
Гурзуф
Прощай же, море! Не забуду
Твоей торжественной красы
И долго, долго слышать буду
Твой гул в вечерние часы.
В леса, в пустыни молчаливы
Перенесу, тобою полн,
Твои скалы, твои заливы,
И блеск, и тень, и говор волн.
Хорошие стихи?
Это не я. Это Александр Сергеевич Пушкин написал, когда был в Гурзуфе. Тот самый А.С.Пушкин… 8 июня как раз минуло сто двадцать пять лет со дня его рождения.
Что и говорить! Пушкину-таки далеко до нынешних футуристов или там имажинистов… Однако при случае почему не вспомнить и о нем, а еще сидя в Гурзуфе под знаменитым его (А.С.Пушкина) платаном или любуясь синим морем из его (А.С.Пушкина) грота в крутой над морем скале…
Сижу и думаю, что написал бы, глядя на море, имажинист?
Может быть, так:
Адью! О море! Ты снимаешь
С прибрежья синие штаны…
И жадно гальку оголяешь
На пузе взбешенной волны. [1]
А футурист (наш) такое бы учудил:
О, кабле-волны! Кабле-море!
О вы, прибоя кабле-силы!
Мы жеребца с электровзором
Родим от радиокобылы!
Воздвигнут имажинисты и панфутуристы этими своими стихами себе "памятник нерукотворный", к которому "не зарастет народная тропа", или не воздвигнут — неизвестно.
А.С.Пушкин воздвиг…
Между прочим, это, оказывается, не так-то легко…
Можно сидеть под тем же платаном, под которым сидел Пушкин, ходить теми же тропками, по которым и он ходил, смотреть на море, приставив палец ко лбу, а "памятника нерукотворного" не создать.
Не выходит…
Кажется, обстановка та же: и море, и горы, и волны — все есть…
А по-пушкински не выходит…
… Зарастут к нам, грешным, "тропы".
Разве что пьяный когда-нибудь забредет…
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Гурзуф — курорт и деревня раскинулись в четырнадцати верстах на восток от Ялты…
Старый курорт, с просторным пляжем и великолепным парком. В парке стоит дом, где в 1820 году жил Пушкин. Перед домом огромное дерево платан, под ним поэт любил отдыхать… Платан напоминает наш клен. Только это не клен, а платан…
В парке есть еще и пушкинский кипарис…
Много фонтанов, среди них обращают на себя внимание "Нимфа" и "Первая любовь"…
Названия не материалистические.
"Нимфа" — это такая себе нимфа, взрослая уже нимфа…
А "Первая любовь" — это маленький мальчонка и девчушка под зонтиком. Когда они успели завести роман, просто диву даешься… Это только в Крыму возможно…
Над Гурзуфом яйла высокая… Под Гурзуфом море широкое…
На восток от него у самого моря наклонился и пьет воду могучий Аю-Даг…
Аю-Даг по-татарски означает — "Медведь-гора".
Это тот самый медведь, которого когда-то аллах послал наказать жителей Крыма за то, что они забыли бога.
Давненько это было. Вот что рассказывают старики.
В ту пору Крым весь цвел, не то что теперь. Не было тогда бесчисленных скал и огромных камней. Всюду росли виноград, табак и фруктовые деревья.