Торн поднял голову и посмотрел на него.
— Так вот как я выгляжу в твоих глазах?
— Да, именно так.
— Я пацифист, приятель, — сказал Торн.
— И уж, конечно, ты разбил костяшки пальцев во время мирной беседы? — откликнулся Шугармен.
Торн сказал:
— Да ладно тебе.
— Хорошо, вот как обстоят дела. Сейчас этим делом занимаются парни из Агентства по борьбе с наркотиками. Вчера они целый день обыскивали яхту, взяли пробы приманки для рыбы, чтобы определить ее происхождение с помощью компьютера. Прочесали всё мелким гребнем. Уже получили результаты от этих бездельников из лаборатории. Ввели информацию в центральную базу данных, и вот — бац — компьютер выдал результат: «Простите, ребята, можете начинать все заново. Это нам ничего не дает».
— И эта информация должна меня успокоить?
— Подожди минутку, — сказал Шугармен. — Мы знаем, что это были два парня. Они зафрахтовали ее яхту на ночь, вышли в море, к рифу, затем у них произошла стычка с Кейт, кто-то разлил приманку для рыбы, потом прогремели выстрелы, потом они разбросали повсюду марихуану. Это как археологические раскопки. Пласты. Вскрываешь пласт за пластом.
Нед Маклин ловил люцианов на Пиклз-Рифе около одиннадцати вечера в понедельник. Он слышал стрельбу, но не стал вмешиваться, так как подумал, что это очередная разборка наркоторговцев. Его радиоприемник был на последнем издыхании, поэтому он смог сообщить о том, что слышал, только вчера. Он провел там всю ночь, был так напуган, что боялся запускать мотор.
Еще позвонил Ларри Мейфидд с пристани Трембл, сказал, что в пять часов Кейт заправляла яхту топливом в его доках. Она сказала, что ее зафрахтовали двое кубинцев и купила шесть мешков приманки.
Мы знаем, что один из них был высокого роста, а другой коротышка. Это ясно из оставленных ими следов. Они были в новеньких ботинках. За дверь рубки зацепилась какая-то черная нитка. И еще мы нашли удилище с окровавленным кончиком.
Торн молчал, потирая переносицу.
— Похоже, Кейт кого-то из них поранила. Удилище отправили в лабораторию в Майами.
Торн покачал головой, глядя на Шугармена и пытаясь отогнать картинку, которая складывалась у него в голове.
— Парни из агентства раскручивают версию с наркотиками. Это их хлеб. Их не интересует мое мнение о Кейт, они считают, что она приторговывала травкой. И что она мертва, потому что не хотела платить профсоюзные взносы. Они говорят, что разбросанная марихуана — это как подпись. Пусть это послужит уроком другим. Все очень просто. Дело из серии «Ох уж эти любители».
По голосу Шугармена Торн понял — что-то не в порядке. Таким Шугар становился, когда кто-нибудь, находившийся в одной комнате с ним, шепотом произносил слово ниггер.
Шугармен сказал:
— Но это не наркотики. Это могло быть ответной реакцией на ее выступления, на все эти экологические штучки, или на что-то, о чем мы еще не знаем. Но и ты, и я — мы оба знаем, что дело не в наркотиках.
Торн встретился глазами с Шугарменом и увидел, каким тяжелым был его взгляд. Глаза затуманились и стали желтого цвета.
Шугармен продолжал:
— Я позаботился о том, чтобы яхту перегнали в док. Ларри Мейфилд сейчас приводит ее в порядок, нужно поставить пару заплаток. Потом он отгонит ее к причалу Кейт. Так что не беспокойся об этом.
— Есть что-то еще, не так ли?
— Это не связано с Кейт. — Шугармен бросил взгляд на застекленные двери. Оттуда донесся звук смываемой в унитазе воды.
— Сара?
— Нет, это снова Джинни. — Шугармен глубоко вздохнул. — Я не хочу сейчас об этом говорить.
Торн ничего не ответил. Ему вдруг стало тяжело дышать, к горлу подкатил комок. Похмелье тут было ни при чем. Он представил себе Кейт, то, как она наносит удар этим удилищем. Бесстрашная находчивая Кейт. Ее больше нет.
— Я знаю, что сейчас неподходящее время, дружище, но мне необходимо с тобой поделиться. — Шугармен снова взглянул на двери. — Она провела прошлую ночь со священником. С тем чуваком, о котором я тебе рассказывал. Роберт Редфорд с Библией. Представляешь, она стоит в дверях с чемоданом, собираясь уходить, и сообщает мне, что я для нее недостаточно сексуален. Ей, видите ли, нужен этот жеребец.
Шугармен повернул голову в сторону Блэкуотер Саунда.
— Она сказала, что будет иногда оставаться на ночь там, иногда проводить ночи дома. Сказала, что любит нас обоих, но по-разному. Не знаю, Торн. Мне кажется, у меня все в порядке с сексуальностью. Я чертовски страстный.
Торн кивнул.
— Дьявольщина, я не знаю, что ей сказать. Вчера вечером я даже чуть не позвонил на телевидение, этой ведущей с акцентом. Вот до чего я дошел. — Шугармен устало засмеялся.
Торн изобразил улыбку. Отвернулся в сторону и стал смотреть вдаль.
Когда дверь открылась и появилась Сара в белых шортах и белой блузке, Торн обернулся, и ему почудилось, что он слышит негромкую музыку. Его похмелье играло с ним шутки. Он попытался подавить улыбку, но знал, что у него это плохо получается, что ему ничего ни от кого не скрыть.
Шугармен встал, кивнул ей в знак приветствия, и Торн представил их друг другу. Шугармен протянул руку, и она крепко, по-мужски, ответила на его рукопожатие.
— Ну так что же, меня по-прежнему подозревают в контрабанде наркотиков? — спросила она. — Может, мне уже стоит поискать кого-нибудь, кто внесет за меня залог?
Шугармен сказал:
— Торн, мерзавец.
— Ну да, я ей все рассказал. И что? Ты же все равно не веришь в эту чушь. По-твоему, она похожа на мисс Марихуана?
Шугармен печально покачал головой, издав слабый стон. Разве можно доверять что-нибудь таким, как Торн?
— Я буду рада ответить на любые вопросы, — сказала Сара.
Они с Торном обменялись взглядами через стол.
— Что мне сказать в свое оправдание, Шугар? — сказал Торн, дотронувшись до руки Сары. — Когда я говорю людям неправду, у меня появляются бородавки. Огромные гадкие бородавки размером с бутылочную пробку.
Шугармен задержался еще на пять минут, слушая, как Торн объясняет Саре, какими фактами на данный момент располагает полиция. Шугармен украдкой посматривал на нее.
Когда он уехал, Сара встала и сказала:
— Мне нужно кое-что тебе показать. Ты должен это знать.
— Это имеет отношение к тебе?
— Не знаю, — ответила она. — Надеюсь, что нет. Очень надеюсь.
Они сели в ее «транс-ам» и поехали на юг, чуть ли не до самого Плантейшн-Ки. Торн смотрел, как ее руки сжимают небольшой руль, как четко она переключает передачи. Она не превышала скорость, но все время ныряла из ряда в ряд, обгоняя трейлеры «Уиннибего» — медлительный местный транспорт, и нигде подолгу не застревая. Она вела машину так, как будто привыкла ездить намного быстрее, не делала ни одного лишнего движения. Каждая из четырехсот лошадей знала, у кого в руках хлыст.
Он сказал ей, что она прекрасно водит. Она ничего не ответила.
— Я хотел сделать тебе комплимент.
— Просто это щекотливая тема.
Торн молчал, рассматривая ее профиль. Ее волосы трепал воздух кондиционера.
Она сказала:
— Я очень трепетно отношусь к вождению.
Торн подивился, как это ему удалось напороться на эту твердыню.
Сара, глядя на дорогу, продолжала:
— Мой отец погиб из-за того, что не справился с управлением.
— Ты никогда об этом не говорила.
— Это было давно.
Торн положил ей голову на плечо.
— Это неважно, давно или недавно, Такие вещи не проходят со временем. Я знаю.
— Да, я знаю, что ты знаешь, — ответила она.
Она свернула на фунтовую дорогу, тянущуюся вдоль побережья сразу же за указателем сто сорок седьмого километра. Когда-то здесь был небольшой рыбацкий лагерь, располагавшийся на шести гектарах земли. Он знал, что рыбацкие коттеджи давно снесли, но никогда не интересовался дальнейшей судьбой этого участка.
Сара вышла из машины и подошла к ржавой цепи, преграждавшей им дорогу. Она порылась в сумочке, извлекла большую связку ключей, нашла нужный и открыла висячий замок. Оставила цепь в траве.
Они поехали дальше по извивавшейся тенистой дорожке, кусты хлестали по дверцам машины. Теперь Торн вспомнил. Здесь когда-то строили или предполагали построить кондоминиум.
— «Солнечные дюны», — произнес он.
Сара взглянула на него.
— Правильно, — сказала она.
В тени гигантских смоковниц стояли пять двухэтажных недостроенных панельных домов. Только у одного дома была крыша, у остальных — всего по три стены. Стены были покрыты лианами, поднимавшимися на полтора метра от уровня земли. В канаве, окружающей единственный дом с крышей, выросло небольшое каучуковое деревце. Оконные стекла были разбиты. Усыпанная пурпурными цветочками лиана обвивала сваленные в кучу доски.
Сара продолжала петлять по дорожке, пока не добралась до покатой асфальтовой площадки. Асфальт был весь в трещинах, сквозь них пробивались сорняки. Где-то в тридцати метрах от пляжа располагался теннисный корт и бассейн. Пляж был усеян пластиковыми бутылками, обрывками каната, спасательными кругами. Она припарковала машину рядом с бассейном, и они вышли.
Бассейн до краев был заполнен какой-то зеленой жижей. Лягушки и ящерицы брызнули во все стороны, когда Торн и Сара перешли через деревянный мостик, нависавший над бассейном. Повсюду их окружали поваленные стволы деревьев, кокосовые орехи и гигантские побеги пальм. Земля была покрыта огромными листьями, черными и гниющими. Джакузи забито какой-то гадостью. Когда они приблизились к пляжу, большая синяя цапля с криком метнулась мимо них и поднялась в воздух.
— Ты помнишь, как Кейт около года назад дала тебе ключ?
Торн напряг свою память.
— Она дала тебе ключ и сказала, что это очень важно, чтобы ты его берег.
— Да, я помню. Я храню этот ключ.
Ключ лежал в секретере, в ящике с инструментами. Он представил его себе, плоский позолоченный ключ рядом с плоскогубцами, кусачками и бритвенными лезвиями.
— Хорошо.
Она повела его через лужайку по направлению к пляжу, где стояли два зеленых кресла в стиле «Адирондак» тридцатилетней давности. Они сели. Торн посмотрел на Тарпоновую бухту через свои темные очки. Из-за этих «Полароидов» казалось, что оттуда чуть ли не веет прохладой. Сара наблюдала за ним.