— Ты пьянеешь довольно быстро, детка. У тебя что, неудачный день?
— Ты даже не можешь себе представить, какой это был день, — она засмеялась, — но в конце концов все уладилось.
— Не хочешь рассказать? Ты ведь Корлисс Спенс, не так ли, и живешь в Давенкорте.
— Да. — Она удивленно взглянула на него.
Мужчина поднял свой стакан. Судя по цвету, он пил бурбон.
Отпив глоток, посмотрел на нее своими холодными синими глазами.
— Должно быть, тебе там не очень весело. Жить под одной крышей с убийцей…
Корлисс вспомнила, как пальцы Уэбба впились в ее шею, и вздрогнула.
— Этот подонок набросился на меня сегодня из-за пустяка.
Он властно положил руку ей на плечо.
— Расскажи мне об этом. Если хочешь, познакомимся — меня зовут Харпер Нили.
Пожимая протянутую ей руку, Корлисс почувствовала дрожь возбуждения. Может быть, он и староват, но в нем есть что-то притягательное. И ей внезапно захотелось рассказать своему новому знакомому все об Уэббе Тэлленте.
Из-за того что днем ей удалось подремать, Роанна заранее настроилась на бессонную ночь. В десять часов она поднялась к себе, приняла душ, почистила зубы, надела пижаму и легла. Пролежав полчаса без сна, села в свое любимое кресло и взяла книгу. Две прошлых бессонных ночи она пыталась читать, и наконец книга пробудила в ней интерес.
Уэбб вернулся в одиннадцать, и, погасив лампу, чтобы он не узнал, что она не спит, Роанна стала прислушиваться. Он принял душ, потом свет в его комнате погас, и все стало тихо.
Роанна всегда закрывала дверь на веранду, когда читала, потому что свет лампы привлекал москитов, и поэтому в комнате было душно. Тихо лежа в темноте, Роанна приготовилась к долгому ожиданию сна. Посмотрев на светящиеся стрелки своих часов, она увидела, что уже больше полуночи, и решила, что теперь можно зажечь лампу. Включив свет, она снова начала читать.
Прошел час, Роанна почувствовала, что не в состоянии больше читать и решила лечь в постель, хотя и понимала, что не заснет. Где-то вдали шумела гроза, посверкивали молнии, но грома не было слышно. Ей захотелось открыть дверь на веранду, чтобы ощутить свежесть ночного воздуха. Лучше всего на е& бессонницу действовали ночные грозы, во время дождя она погружалась в долгожданный сон.
На веранде кто-то стоял, четкий силуэт ясно вырисовывался на фоне темного неба. Это был Уэбб. Он курил, и красный огонек сигареты разгорался, когда он затягивался. При свете этого огонька она могла рассмотреть четкий абрис его щеки и высокие скулы. Он стоял, облокотившись на перила, и луч света от ее лампы падал на обнаженные загорелые плечи. Роанна не знала, как долго он стоял здесь, молча курил и смотрел на нее через стеклянные двери веранды. Ее внезапно охватило такое непреодолимое желание, что внутри что-то болезненно заныло. Медленно откинув голову на спинку кресла, она прямо взглянула на него и тут же ощутила свое обнаженное тело под тканью ночной рубашки, тело, помнившее его губы, его руки…А он? Помнит ли он эту ночь?
Почему он не спит? Ведь уже половина второго. Внезапно Уэбб повернулся и швырнул сигарету вниз. Через секунду на веранде никого не было.
Погасив лампу, Роанна легла в постель. Почему он смотрел на нее? Только потому, что ему нечего было делать, пока он курил? Прошло две недели с той ночи в мотеле, а она все еще ощущала тяжесть его горячего тела, рвущегося внутрь нее. Боль давно утихла, и ей опять безумно хотелось почувствовать его прикосновения. В тишине ночи она мечтала открыть дверь, пробраться в его комнату и лечь рядом с ним.
Сон был далек как никогда.
Когда на следующее утро она вошла в кабинет, Уэбб бросил на нее быстрый взгляд. Чтобы скрыть следы усталости и бессонницы, Роанна воспользовалась косметикой, но он сразу заметил темные круги у нее под глазами.
— Роанна, ты хоть немного спала сегодня ночью? — спросил он.
Она отрицательно покачала головой, но лицо ее осталось бесстрастным.
— Нет, но я подремала вчера днем.
Закрыв лежащую перед ним папку, Уэбб выключил компьютер. Взглянув на нее, он решительно встал из-за стола.
— Пойди переоденься. Мы поедем кататься на лошадях. При слове «лошади» Роанна испытала волнение. Даже при ее теперешней усталости поездка верхом казалась ей счастьем. Привычный галоп, свежий ветер, дующий в лицо и наполняющий ее легкие… Но вспомнив, сколько ей предстояло сегодня сделать, Роанна вздохнула.
— Я не могу сегодня…
— Даже если у тебя назначена очень важная встреча, — прервал он ее, — позвони и скажи, что не сможешь приехать. Сегодня ты будешь только отдыхать — это приказ.
Роанна колебалась. Десять лет вся ее жизнь была подчинена строгому распорядку и состояла только из обязанностей, ведь она должна была заполнять брешь, пробитую в делах семьи его отъездом. А теперь вот так вот взять и бросить все…
Взяв Роанну за плечи, Уэбб повернул ее к двери и слегка подтолкнул. От этого прикосновения его будто током ударило, и он быстро отдернул руку. Остановившись в дверях, она оглянулась.
— Я не знала, что ты куришь.
— Совсем немного. Пачки хватает мне на неделю. Ей захотелось спросить его еще кое о чем, но она сдержалась — ведь она уже не та девочка, которая могла болтать с ним о чем угодно и задавать любые вопросы.
Роанна медленно поднималась по лестнице, и сердце ее ликовало. Целый день ничего, кроме езды верхом! Да это счастье!
Должно быть, Уэбб позвонил в конюшню, потому что Лойел уже ждал их с двумя оседланными лошадьми. Роанна удивленно взглянула на него — она всегда сама седлала свою лошадь с тех пор, как начала доставать до ее спины, чтобы накинуть седло.
— Я сама могла это сделать, — запротестовала она. Лойел улыбнулся:
— Я знаю, мисс, просто хотелось сэкономить время, чтобы вы подольше покатались.
Ее любимцу Бакли было уже шестнадцать лет, и теперь она ездила на нем редко и по очень хорошей дороге.
Сегодня Лойел выбрал для нее крепкую гнедую лошадь, не самую быструю в конюшне, но надежную и выносливую. Посмотрев на лошадь Уэбба, Роанна опытным глазом определила, что и та обладает точно такими же качествами. Лойел постарался на славу» как будто они собирались в дальнее путешествие, а не на воскресную прогулку.
Уэбб зашел в конюшню проведать годовалого жеребенка, который недавно поранил ногу. Лойел лечил его специально приготовленной им мазью.
— Твоя мазь делает чудеса, — сказал Уэбб, выходя из полумрака конюшни, — рана заживает вдвое быстрее, чем обычно.
Взяв поводья из рук Лойела, он вскочил в седло. Роанна последовала его примеру, и, как всегда, очутившись в седле, почувствовала, что ее тело стало совсем другим, почти невесомым, а мускулы наполнились сказочной силой. Слегка отклонившись к крупу лошади, она понеслась вперед, Уэбб ехал немного сзади. Она была лучшей
наездницей из всех, кого он знал, хотя и сам неплохо ездил верхом, участвовал в разных соревнованиях от выездки до родео; мастерство Роанны восхищало его как знатока. Иногда, в жизни или на сцене, он наблюдал спортсменов, артистов или просто людей, которые поражали взгляд точностью движений, красотой, легкостью и целесообразностью каждого жеста. Вот и Роанна: даже если она просто ехала шагом, как сейчас, вид ее стройного тела, легко сидящего в седле и покачивающегося в такт движениям лошади, вызывал восторг. Интересно, когда они занимались любовью, ее тело двигалось так же плавно?
От этих мыслей ему стало жарко, и он заерзал в седле: испытывать возбуждение, когда скачешь галопом на лошади, ощущение не из приятных. Но каждый раз, бросив взгляд вперед, он видел твердые очертания ее ягодиц и вспоминал, как его руки ласкали их.
Черт, если он не выкинет из головы подобные мысли, он просто свалится с лошади. Вытерев с лица пот, Уэбб заставил себя отвести взгляд и стал смотреть на верхушки деревьев, на лошадиные уши, куда угодно, только не на нее…
Лишь какое-то время спустя он успокоился и опять почувствовал себя свободно.
Они не разговаривали. Роанна в последние дни вообще мало разговаривала, а сейчас, казалось, ее полностью захватила езда… Ну и хорошо. Самое главное, он вытащил ее на прогулку. Сам Уэбб с тех пор, как приехал в Давенкорт, не отдыхал почти ни минуты и теперь с удовольствием вдыхал пахнущий летом воздух. В Аризоне его глаза привыкли к виду суровых гор, к бесконечной синеве неба, к зарослям кактусов. И воздух там другой — сухой, такой прозрачный, что было видно на пятьдесят миль вокруг, а ручьи после дождя превращались в стремительные потоки. Он забыл, какой необыкновенно зеленой была земля Алабамы, даже тени под деревьями — и те зеленые. Влажный воздух был наполнен ароматами цветов, деревья и вечнозеленые кустарники тихо шелестели от ветерка, такого тихого, что едва ощущался. Полевые цветы кивали ему своими разноцветными головками, птицы щебетали в ветвях деревьев, а кузнечики с треском вылетали из-под копыт лошадей.
Это была его земля. За десять долгих лет он успел полюбить Аризону и никогда не сможет забыть ее, но здесь его дом, здесь его корни, глубоко ушедшие в эту плодородную почву. Тэлленты жили в Алабаме уже больше двух столетий, а если принять во внимание кровь индейцев чероки, текшую в жилах его предков, то гораздо дольше. Теперь он вернулся и должен заняться строительством будущего. Ему не нравилось, что так много Тэллентов живет вне Да-венкорта. Люсинда — последнее связующее звено между Давенпортами и Тэллентами, и когда она умрет… Он взглянул на стройную фигуру на лошади впереди. После смерти родителей Роанна осталась единственной прямой наследницей, последней из Давенпортов, он сделает все, чтобы оставить собственность Давенпортов в неприкосновенности для нее.
Их прогулка длилась так долго, что они уже опоздали на ленч. Уэбб не хотел, чтобы Роанна опять осталась голодной, но, видя, как порозовели ее щеки, какой свежий у нее стал вид, он посчитал, что в этом нет ничего страшного и он введет правило для Роанны — совершать отныне верховые прогулки каждый день, и совсем неплохо, если он станет сопровождать ее.