Он и сам понимал, что его предложение — чистое безумие. Брин обычно не заводил с женщинами серьезных отношений. Так почему же ему казалось, что происходящее сейчас — исключительный случай и здесь неприменимы правила, которых он так жестко придерживался?
— Что… Что вы говорите? — прошептала наконец Чарли и убрала руку.
Брин подумал о том, что должен рассказать ей, кем является, о своем огромном состоянии и домах. Но Чарли больше не доверяла титулованным богачам. Надо предложить ей что-то надежное, чему она могла бы доверять.
Чарли все еще пристально смотрела на звезды, напоминая олененка, попавшего в силки. О чем она думала в этот момент?
— Я же говорил, что я фермер. — Брин дождался, пока она кивнет, давая понять, что слушает. — Мои земли принадлежали нескольким поколениям моих предков. Это хорошие земли. Нет, они отличные и процветающие. Я тот, кого называют «состоятельный человек».
— Состоятельный?
— Богатый, если хотите.
— Вам пришлось потратить немало денег на дорогу сюда, — осторожно сказала она. — И на адвокатов…
— Хотите верьте, хотите нет, но это ничуть не повлияло на мой доход.
Чарли по-прежнему глядела в небо. Эта женщина казалась такой одинокой.
— Я мог бы оплатить ваши долги, — заявил Брин, заметив, что от этих слов выражение ее лица стало жестче. — Однако мои адвокаты говорят мне, что если я оплачу долги хотя бы одной жертвы Томаса, я создам прецедент. Это будет означать, что я готов принять на себя ответственность за долги всех обманутых моим дядей людей. Но у меня не хватит на это средств. Единственное, что я могу сделать… — Его рука снова коснулась ее руки. — Это стать вам другом. Я хочу предложить вам отдохнуть на моей ферме за мой счет. Вы могли бы приехать, скажем, на пару недель и пробыть у меня столько, сколько пожелаете. И вот еще что. Я также могу взять к себе ваш зверинец.
— Мой… зверинец?
— Не уверен насчет кур, — признался Брин. — Не могли бы вы оставить их здесь?
— Подруга моей бабушки обожает кур и содержит приют для тех из них, которые, перестав нестись, стали не нужны хозяевам. Она согласна взять моих кур. За пожертвование, — ошеломленно ответила Чарли.
Брин улыбнулся, довольный тем, что преодолел первое препятствие и заставил Чарли выслушать его предложение.
— Вряд ли пожертвование в пользу домашней птицы будет считаться юридическим прецедентом погашения долгов Томаса.
Не удержавшись, он легонько коснулся кончика носа Чарли. Просто чтобы посмотреть, сможет ли заставить ее улыбнуться в ответ.
Она не улыбнулась. Выражение ее лица все еще было жестким.
— Это безумие, — прошептала Чарли. — Семь собак. Две коровы…
— Моя ферма достаточно большая, чтобы две коровы могли провести там остаток своих дней, пощипывая траву на пастбище. Я могу поместить их вместе с остальным стадом. Их содержание не будет стоить мне ничего, кроме небольшого дополнительного кормления зимой. Наверное, коровам придется какое-то время провести в карантине при переезде в другую страну, но Корделия справилась с тем, что застряла в грязи. Карантин не будет для нее проблемой, если ее теленок будет рядом.
— Вы ненормальный. Это будет стоить…
— Не будем о деньгах, — твердо возразил Брин. — Я же сказал, что могу себе это позволить. Вы должны доверять мне, Чарли.
Она взглянула на него, а затем снова вернулась к наблюдению за звездами.
— Вы… Это сумасшествие.
— Нет, это развлечет вас. — Он опять дотронулся до ее носа, желая поднять ей настроение. — А собакам обеспечит беззаботное существование.
— Не понимаю.
— Вот что я предлагаю, — заявил Брин голосом невероятно твердым для человека, который сочиняет свои планы прямо на ходу. — Во-первых, устроить отпуск. Настоящий отпуск для Чарли Фостер. Во-вторых, найти хозяев для семи собак. Хороших хозяев, лично одобренных той же Чарли.
— Вы действительно сумасшедший.
— Может быть, — согласился Брин и внезапно представил себе реакцию своей матери, когда семь собак будут выпущены из карантинных боксов в Баллистоуне.
Эта мысль заставила его улыбнуться и подумать: «У мамы глаза на лоб полезут от изумления, но затем ее любовь к животным непременно возьмет верх».
— Чарли, вы незнакомы с моей матерью, и вам обязательно нужно познакомиться. Она обожает животных еще больше, чем я. Британцы славятся трепетным отношением к собакам. Думаю, мама сумеет организовать душераздирающую статью в нашей местной газете, рассказывающую о мошенничестве Томаса в Австралии. Мы могли бы добавить к статье фотографии всех ваших собак, сообщив, что афера Томаса лишила их шанса на счастье. Полагаю, у нас будут очереди из желающих взять этих псов к себе. А вы и моя мама весело проведете время, лично проверяя каждого потенциального владельца. Ну что, Чарли-бах, как это звучит? Весело?
— Мы не можем…
— Нет, можем, — перебил ее Брин.
Решив, что уже достаточно наблюдений за звездами, он взял Чарли за руки и потянул к себе. Теперь она лежала на боку лицом к нему, а Флосси оказалась зажатой между ними.
— Это сработает, — решительно заявил Брин. — Моя мама с удовольствием поможет пристроить ваших собак. И я тоже. Обещаю, мы найдем им хороших хозяев. А если не получится, наша ферма достаточно велика, чтобы вместить их всех.
— Всех семерых?!
— Что такое лишняя собака или даже семь собак на такой большой ферме, как наша? Это место уже засорено шерстью нескольких собачьих поколений. — Брин ухмыльнулся. — Кто знает? Они могут даже стать пастушьими собаками.
— Вот уж вряд ли.
— Может быть, но было бы весело понаблюдать за их попытками.
— Ваша идея — абсолютно безумная… И даже если бы это было не так… Собаки… Конечно, было бы здорово их пристроить… Но мне не нужно приезжать… Брин, это стоит кучу денег…
— Я легко могу себе это позволить. Более того, у вас будет обратный билет. Никаких хитростей. Я предлагаю вам отдохнуть от всего, с чем вы столкнулись здесь. Отдых на ферме, которая так же прекрасна, как эта, но во многом отличается. Вы бывали в Великобритании?
— Я… Нет.
— Так съездите! У меня в доме много комнат, место для вас найдется. Кстати, хотя я уверен, что мой план пристройства собак сработает, я подумываю о том, чтобы оставить Флосси себе. Не понимаю, почему вся радость от помощи этим псам должна достаться моим соседям. И еще, дом моей матери находится в двух минутах ходьбы от моего, и если вы не захотите остановиться у меня, мама будет рада оказать вам гостеприимство. Или, если пожелаете, поселитесь в гостинице в местной деревне. Я не собираюсь вас ни к чему принуждать. Так что просто скажите «да».
Чарли недоверчиво посмотрела на Брина.
— Это…
— Это будет разумно и весело тоже. Добавит вам еще немного светлых моментов в жизни.
— Но почему вы хотите так поступить? Вам не нужно чувствовать вину за то, что сделал ваш дядя.
— Я поступаю так потому, что хочу этого. Да, мне очень стыдно за то, как Томас обошелся с вами, но я предлагаю вам съездить ко мне в гости, чтобы немного отдохнуть и развеяться. Чарли-бах, вам нельзя продолжать чувствовать себя несчастной. Не позвольте этому лживому ничтожеству — моему дяде — победить.
Брин помолчал, а затем указал на кучу сухой древесины на противоположной стороне дороги — все, что осталось от огромного эвкалипта.
— Когда молния ударила в это дерево, я был на волосок от того, чтобы сгореть заживо, но я бы сгорел в шикарном итальянском суперкаре. А все потому, что в конце этой тоскливой недели, когда разумным выбором было бы вернуться в Мельбурн вместе с моими адвокатами, я подумал: «Черт возьми! Этот автомобиль был взят в аренду на мое имя, и сколько у меня шансов когда-либо порулить таким зверем?» — Он снова сделал паузу и после закончил: — Думаю, смерть моей сестры научила меня тому, что завтра может и не наступить… Так сколько еще шансов мне представится отвезти семь собак, двух коров и одну Чарли в мое поместье и подыскать им всем новые дома?
— В поместье?
— Для каждого его дом — это настоящий замок, — торжественно заявил Брин.
— Вам вовсе не нужно подыскивать новый дом для меня.
— Не мешайте мне фантазировать, — улыбнулся он. — А может, это вовсе не фантазия. Я могу попросить маму дать о вас объявление в газету. «Ищет работу потрясающий дизайнер интерьеров, слегка обремененный собаками, но очень, очень красивый…»
— Не надо…
— Ладно, «красивый» вырежем. Все равно ваше фото будет стоить тысячи слов.
— Мой дом здесь. Я имею в виду, в Мельбурне.
— Конечно, — согласился Брин, и его улыбка погасла. — Я это знаю. Но в течение следующих нескольких недель… Посмотрев Англию и подыскав идеальных хозяев для семи собак…
— Это безрассудно — отправляться в Англию только для того, чтобы пристроить собак.
— Безрассудно, но весело. Разве не так, Чарли-бах?
— Но сказать, что вы оставите их всех себе…
— Это запасной план. И ничего страшного не случится. Моя мама будет любить этих собак, и я тоже.
— Но…
— Никаких но! Просто поезжайте!
Чарли ошеломленно смотрела на лицо Брина, освещенное лунным светом.
— Вы чокнутый, — вымолвила она наконец.
— Разумеется. — Он снова заулыбался. — Но каков у вас выбор? Вы должны приступить к работе, как только покинете эту ферму?
— Нет. Сначала мне нужно будет снять новую квартиру.
— Верно. И на это уйдет еще пара недель. Так что выбора не остается, правда, Чарли-бах?
— «Чарли-бах»? Вы называли меня так и раньше. Что это значит?
— На валлийском это означает «Чарли, дорогая», — пояснил Брин.
— Вы шутите? Не называйте меня так!
— Почему бы и нет?
— Потому что это заставляет меня чувствовать… то, что я не хочу чувствовать.
Наступила долгая тишина. Чарли смотрела на Брина, широко раскрыв глаза.
— Это заставляет вас желать моего поцелуя? — наконец спросил он, и казалось, весь мир замер в ожидании ответа.
Чарли закрыла глаза и глубоко вздохнула. Что-то изменилось в ее лице, и она произнесла всего одно слово: