На лицах окружающих: фермеров-арендаторов, рабочих из Баллистоун-Холла, ветеринара, даже баронессы, — читался страх. Но еще Чарли видела по ним, что эти люди полностью доверяют Брину. Их доверие и любовь были абсолютными. Именно это чувствовала сейчас и она сама, словно в ее душе что-то безвозвратно изменилось.
«Брин», — прошептала она, и это было нечто большее, чем просто слово. Это была клятва.
А затем снизу раздался резкий приглушенный звук. Все замерли. Казалось, вместе с ними замер и весь мир. Наступило молчание.
И вот наконец раздалось: «Поднимайте!» Подъем тянулся так же мучительно медленно, как и спуск, потому что был не менее опасным. Риск был даже выше, так как Брин наверняка держал сейчас в руках Флосси и нагрузка на веревку усилилась.
Чарли не знала, спас ли он Флосси, но в эту минуту она думала не о собаке, а о Брине — ее любимом мужчине.
Наконец Брина подтянули к самому краю шахты. Эван взял из его рук обмякшую Флосси. Собаку тут же передали ожидавшему поблизости ветеринару, чтобы тот мог осмотреть ее повреждения.
А Чарли все еще смотрела на то, как Брина осторожно вытаскивают из шахты. Вот его вытянули на твердую землю, Джон и Эван кинулись его обнимать. На их грязных лицах отражался триумф, смешанный с облегчением.
Брин был в безопасности. Он огляделся вокруг, слабо улыбнулся матери, а потом увидел Чарли. И она прочла в его взгляде обещание. От этого взгляда ее недоверие словно треснуло и рассыпалось в прах, а одиночество бесследно испарилось.
Чарли улыбнулась сквозь слезы и пошагала вперед, по грязи, перешагивая через лежащие на земле доски, чтобы обнять любимого мужчину, которому только что навсегда отдала свое сердце.
Флосси оставили на ночь в ветеринарной клинике. Удивительно, что она выжила, но ее травмы были намного серьезнее, чем после столкновения с машиной Брина. На этот раз лапа была сломана, и еще Флосси заработала множество глубоких ссадин. «С ней все будет хорошо, — успокоил Чарли ветеринар. — Ей поставят капельницу и дадут обезболивающее. Это поможет собаке быстрее поправиться».
Домой Чарли, Брин и его мать возвращались вместе на «лендровере» — седан пришлось оставить возле шахты до утра, потому что он завяз в грязи.
Они ехали в тишине, так как от нахлынувших эмоций у них не было слов. Подъехав к вдовьему домику, Брин помог матери выйти из машины, крепко обнял ее и повернулся к Чарли.
«Сегодня в моей кровати есть свободное место», — просто сказал он, и Элис улыбнулась, словно ожидала от сына именно этих слов. Она поцеловала Чарли, скользнула в дверь и закрыла ее за собой.
А Чарли поехала с Брином в его особняк, потому что внезапно этот огромный мавзолей показался ей родным домом — ведь он был домом для Брина.
Все еще не говоря друг другу ни слова, они вместе отправились в душ. На теле Брина остались ссадины от веревки и царапины от лап сопротивлявшейся Флосси. Чарли помогла ему промыть каждую рану.
А потом он выдохнул: «Я люблю тебя». Взяв пару полотенец, Брин подхватил Чарли на руки, отнес по парадной лестнице в огромную спальню и уложил на кровать с балдахином, в которой спало несколько поколений баронов Карлайлов из Баллистоун-Холла. «Пришло время нам занять свое место», — заявил он.
Наутро Брин спросил:
— Чарли-бах, ты выйдешь за меня?
Она заметила неуверенность в его взгляде и улыбнулась. Пальцы Чарли коснулись его губ, его лица. Теперь она точно знала, что любит этого мужчину.
— Как ты можешь в этом сомневаться? — прошептала Чарли в ответ. — Брин, ты доверял мне с самого начала, а я тебе — нет. Но теперь я доверяю тебе всем своим сердцем. Выйду ли я за тебя замуж? Да, любимый, конечно!
Глава 10
Предстоящую свадьбу Брина Томаса Моргана, двенадцатого барона Карлайла из Баллистоун-Холла, обсуждали все британские газеты. Целая свора журналистов и фотографов ожидала, когда получит возможность освещать пышное торжество. Но они были разочарованы — церемония прошла без помпы.
Свадьбу решили провести на лужайке перед Баллистоун-Холлом, установив огромный шатер. Розовый, потому что его цвет выбирала Элис, а Чарли и Брин не стали ей перечить, решив, что в этот день должны быть счастливы не только они.
И вот церемония началась. Заиграл приглашенный оркестр. Брин стоял рядом с Джоном под аркой, увитой розовыми розами, и с нетерпением ожидал свою невесту.
Но сначала появились их собаки. Их было десять: Эван вел Сэди, колли Брина, двух собак баронессы вела жена Эвана. А за ними шествовали прибывшие из Австралии псы Чарли. Шестеро — со своими новыми хозяевами. Ими стали четыре фермера-арендатора, местный почтмейстер и бригадир рабочих, занимавшихся консервацией рудника. Он пришел в Баллистоун-Холл на следующий день после той драматической ночи, чтобы принести извинения, а ушел домой с собакой.
Последней шагала Флосси — без сопровождающего, потому что Чарли и Брин оставили ее себе. Бедняга навсегда осталась хромой, но, может, это было и к лучшему, потому что теперь можно было спокойно оставлять двери Баллистоун-Холла открытыми — хромота не позволяла Флосси далеко убегать. Не такая уж высокая цена за счастливую жизнь, которую эта собака наконец обрела.
Брин выдрессировал ее для участия в свадебной церемонии — на шее Флосси на ленте висела коробочка с обручальным кольцом.
Флосси подошла к Брину и села, как он ее учил. Брин погладил ее по голове, но смотрел он при этом не на собаку, а на приближающуюся к нему Чарли, которую вела к алтарю Элис — сияющая от счастья и, разумеется, вся с ног до головы разодетая в розовое. А на невесте, наотрез отказавшейся одеться в белое, так как этот брак был для нее вторым, было надето шелковое платье простого, но изящного покроя, переливающееся всеми цветами радуги. Кудри Чарли, украшенные бутонами роз, свободно рассыпались по плечам, в уши были вдеты старинные бриллиантовые серьги, уже несколько столетий принадлежащие семье Морганов.
Брин смотрел на Чарли и думал о том, что хочет каждое утро просыпаться рядом с этой женщиной. Хочет, чтобы она любила его вечно.
Вот она подошла к алтарю, наклонилась, чтобы погладить Флосси, а затем улыбнулась Брину и прошептала: «Привет!»
«И тебе привет!» — прошептал он и, не выдержав, подхватил Чарли, закружил ее, не обращая внимания на толпу приглашенных гостей. Все зааплодировали, репортеры защелкали фотоаппаратами. Пока викарий дожидался, когда толпа успокоится, Брин улучил момент и поцеловал Чарли, потому что ему было просто необходимо это сделать.
А затем он спросил:
— Эй, может, все-таки поженимся?
Она посмотрела на него сквозь слезы, застилающие ее глаза, и прошептала:
— У меня такое ощущение, что мы уже женаты.
— У меня тоже. Но давай все-таки закончим церемонию.
И они повернулись к терпеливо ожидающему викарию.