-Может и правда, папа, - сказала я неуверенно,- пойдем сразу в милицию.
-Нет уж!- решительно заявил тот,- не хочу дураком выглядеть. Завтра с утра отпрошусь на пару часов, потом пойдем с тобой, сначала в ломбард к Бергману, а от него в милицию. А сейчас ложимся спать. Время позднее.
Засыпала я плохо. Посреди ночи проснулась, как что-то толкнуло. Сердце стучало, как сумасшедшее. Мне только, что приснилась растрепанная встревоженная бабуля, она грозила пальцем и кричала:
-Зачем взяла проклятое золото! Не будет в нем счастья! Спрячь его и никому не показывай! Одно горе горькое будешь горевать!
Я лежала в постели, плакала, ругала себя за глупый поступок. Но все же через какое-то время сон вновь меня сморил.
Солнечным утром, все уже не казалось таким страшным. Мы позавтракали втроем, помечтали о том, что купим на полученные деньги, мама ушла первая, а потом мы с папой отправились к нему на работу. Там он отпросился у директора на полдня, и мы пошли в сторону ломбарда.
Идти было недалеко. Ломбард у нас был в старом здании восемнадцатого века, в котором сейчас был городской архив, а с другой стороны в подвале и располагался ломбард.
Мы спустились вниз по широкой лестнице, и попали в небольшую комнатку с единственным окошком и стальной дверью в этой же стене. В комнатке не было ни души.
Папа сунул голову в окошко и крикнул:
-Мойша, привет! Смотрю, у тебя никакого перевыполнения плана в этом месяце не предвидится.
В окошке показалась голова в больших очках в роговой оправе.
-А Лазарь, привет! Это ты так шутить изволишь?- сказала голова и продолжила говорить на идише, который я не понимала.
Почти сразу стальная дверь загремела и открылась.
Мы с папой вошли в проем, и Бергман мгновенно закрыл за нами дверь на замок.
Невысокий лысый еврей явно обрадовался, что может поболтать со старым знакомым.
-Он усадил меня за стол, налил стакан какао, рядом положил заварную булочку.
-Кушай детка, а мы с твоим папой пока поговорим,- погладив меня по плечу, предложил он.
Папа пристально посмотрел на него и сказал:
-Нет Мойша, пусть Лена тоже присутствует - это важно для нее.
Он вытащил из портфеля сверток, развернул его, и выложил на стол мою находку.
У папиного собеседника от изумления открылся рот.
-Он неверящим тоном спросил:
-Лазарь, это то о чем я думаю?
Папа пожал плечами.
-За этим и пришли, удостовериться,- объяснил он.
Бергман дрожащей рукой снял с полки набор флакончиков и пипетку.
Он капнул пару капель жидкости на самородок, и, схватив лупу начал разглядывать это место.
Руки у него продолжали дрожать, а на лысине выступили крупные капли пота.
Закончив с осмотром, он положил самородок на странные весы.
Взвесив его, он повернулся к папе и сообщил:
-Ну, что тебе сказать, да это золото, правда, с небольшой примесью серебра.
Предлагаю его купить за девять тысяч рублей, и заметь, не спрашиваю, откуда оно у тебя.
Я молчала, но про себя думала:
-Ну, давай, папочка, соглашайся, пожалуйста, все равно нам больше никто не даст.
Девять тысяч казались мне сейчас невообразимо большой суммой.
Папа молча завернул самородок в тряпицу и сунул в портфель.
-Нет Мойша, спасибо за экспертизу, а золото мы сейчас с Леной в милицию сдадим. Сколько нам за него дадут, столько и хорошо.
-Ты, что с ума сошел!- закричал Бергман и снова перешел на идиш.
Он продолжал кричать, брызгая слюной, но на папу это не действовало.
Когда мы уходили, он крикнул вдогонку уже по-русски.
-Дочку бы пожалел, затаскают потом по допросам!
На это папа ответил.
-Ну, наверно, без этого не обойдется. Зато когда будем тратить деньги, никто не скажет, что мы их украли. Я предпочитаю жить с чистой совестью и не скрываться ни от кого.
Мы вышли во двор, и я на секунду остановилась, привыкая к дневному свету.
-Идем на остановку, - предложил папа, и мы пошагали к ближайшей автобусной остановке. Ехать предстояло, чуть ли не через весь город.
Подошли мы к остановке в тот момент, когда от нее отходил переполненный людьми автобус.
-Какой номер уехал,- спросила я у мальчишки, который не смог влезть в двери.
-Да четверка ушла,- досадливо ответил тот,- теперь минут двадцать надо ждать.
Я за два месяца уже отвыкла ждать автобус и предложила идти пешком, но папа сказал, что все равно на нем будет быстрее. А ему еще надо возвращаться на работу.
Автобус пришел раньше, чем предсказывал мальчишка и мы с удовольствием уселись на свободные места.
Поездка заняла около двадцати минут, наконец, папа скомандовал выходить.
Мы вышли из автобуса и по липовой аллее пошли к городскому отделу милиции.
Неожиданно мне стало зябко, появилась нехорошее предчувствие.
-Вот они!- послышался шепот из-за толстого дерева.
И сразу из-за него выскочило двое мужчин в надвинутых на лоб кепках.
Один из них вырвал у папы портфель, и они побежали в ближайший двор.
Я стояла, как столб и ничего не делала. Зато папа бросился за убегающими ворами и ловко повалил одного из них на землю.
Убегающий с портфелем вернулся и два раза ударил папу в спину ножом. Затем поднял второго, и они опять бросились удирать.
Тут раздался дикий женский крик:
-Убили! Убили!
Этот крик привел меня в чувство. Я ринулась к папе. Он лежал навзничь и тяжело дышал.
Мне удалось перевернуть его на бок и взглянуть в лицо. Он увидел меня, слабо улыбнулся и хрипло сказал:
-Прости дочка, не смог я их догнать. Пропало твое золото.
Тут он закашлял, и у него потекла кровь изо рта.
- Папочка, не умирай! Не умирай, пожалуйста!- закричала я.
Затем решительно положила руки ему на спину и начала читать заговор.
Я так ушла в процесс лечения, что не слышала тяжелый топот милиционеров за спиной. Внезапно меня схватили и начали оттаскивать от папы.
-Не трогайте меня, не трогайте, я должна вылечить папу, иначе он умрет,- кричала я, выдираясь из цепких рук. На какой-то момент мне удалось раскидать их всех по сторонам. Но меня вновь схватили и теперь уже держали вчетвером.
-Бедная девочка не в себе,- послышался за спиной женский голос,- отца ударили ножом прямо при ней. Скорую вызывали?
-Да что тут вызывать, - услышала я спокойный голос милиционера, наклонившегося над папой,- он уже не дышит. Тут перевозку в судмедэкспертизу надо заказывать.
После этих слов, со мной что-то произошло. Как будто оборвались все жизненные нити. Я безучастно позволила увести себя в горотдел. Потом также безучастно слушала милиционера. Он сначала пытался задавать мне вопросы, успокаивал, затем начал кричать. И только видимо что-то сообразив, начал названивать по телефону. Через некоторое время в кабинет зашла женщина в белом халате. Она осмотрела меня, задала несколько вопросов, оставшихся без ответа, и вышла. Сразу после нее в дверь зашли двое мужчин в белых халатах, и повели меня на улицу.
Там стояла санитарная Волга.
Меня долго везли по окраине города и, наконец, выехали на берег озера, где на пустынной улице стояло несколько деревянных бараков.
-Психбольница на Фурманова,- всплыло в голове название места, куда мы приехали.
От этого понимания в душе ничего не шевельнулось. Мне было все равно.
Я послушно стояла в душе, когда старая санитарка мыла меня дегтярным мылом. Потом равнодушно наблюдала, как с меня осыпаются волосы, под стрекот ручной машинки для стрижки.
Попытки расспросить меня для заполнения истории болезни, также остались безуспешны.
Потом две санитарки повели меня в соседний барак.
-Принимайте новенькую!- крикнула одна из них, когда ключом открыла дверь в тускло освещенный коридор.
Из дверей кабинета выглянула медсестра.
-Ведите ее в пятую палату, - сказала она,- там, у окна есть место. Откуда девица? Что-то я раньше ее не видела.
А не знаю! - ответила санитарка,- со скорой сказали, что из милиции привезли.
-Она не буянила? - вновь спросила медсестра.
-Нее, тихая,- сказала санитарка и, взяв меня за руку, повела в палату. В конце коридора она открыла ключом вторую дверь и растолкала несколько старушек, толпившихся около нее.
- Вот старые, так и ждут момента, чтобы удрать,- сказала говорливая санитарка второй.
Та в ответ пробурчала:
- Пора бы привыкнуть Тамара, а то все для тебя, как в первый раз.
Здесь коридор был шире и светлей, из многочисленных окон, забранных решетками, струился дневной свет. Мы прошли в палату, где стояло не меньше двадцати кроватей. Меня подвели к кровати стоявшей в углу. Она была застелена протертыми чуть ли не до дыр простынями и драным одеялом. Я уселась на нее, и санитарки с чувством выполненного долга пошли обратно. В палате сразу стало оживленней. К кровати на одной ножке подскакала одна из больных и, продолжая скакать около меня, начала спрашивать, кто я и откуда.
Я молчала. Мне было все равно кто я и откуда. Невыносимо давило в груди, и серая пелена закрывала мысли. Но долго сидеть мне не пришлось. В палату зашел высокий бородатый врач, найдя меня глазами, подошел и предложил пойти с ним в ординаторскую. Я молча встала и пошла за ним.
В ординаторской, в отличие от палат, было уютней. На стене висели вышивки и несколько картин.
-Хочешь чаю? - внезапно обратился ко мне доктор.
Я понимала смысл его вопросов, но ни отвечать, ни что-то делать не собиралась.
Доктор повертел в руках историю болезни, на которой была прикреплена бумажка с надписью "Неизвестная". Потом начал изучать направление скорой.
В этот момент в ординаторскую зашла женщина врач.
-Привет, Сергей Михайлович, а это что у тебя за прелестный ребенок, Блейер?
-Нет, Ольга, похоже, реактивное состояние. Пишут в направлении, была очевидцем гибели отца. Сегодня зарезали, прямо у горотдела, представляешь?
Так она четырех взрослых мужиков, как котят раскидала, когда хотели ее от тела отвести.