На мои дальнейшие отговорки она только улыбалась, и качала головой.
Вскоре мы собрались и вместе пошли на работу. Остановка автобуса была за углом. Мамин автобус подошел первым, она чмокнула меня в щеку, пожелала удачного трудового дня и прошла в открытую дверь.
Я тоже недолго торчала на остановке, вскоре села в подошедшую четверку и покатила в сторону больницы.
Торжественных встреч по поводу первого рабочего дня не было, только Галина Петровна, улыбнувшись, пожала мне руку и вручила новый рабочий инструмент; швабру и ведро.
В сестринской я переоделась, по совету напарницы, осталась только в трусиках, и надела глухой медицинский халат, завязывающийся сзади. Его наверно, можно было обернуть меня в два раза, но, к сожалению, тогда не удавалось завязать завязки. Поэтому я вместо пояска обвязала себя бинтом, получилось вроде ничего.
Пожилая женщина оглядела меня критическим взглядом и сказала:
-Щупловата ты девка, не знаю, как носилки с такими кабанами будешь таскать?
-С какими кабанами?- удивилась я?
-Да вон, видишь, боров толстый лежит, пудов десять в нем наверно весу наберется,- сказала она, кивнув в сторону дверей, где врачи скорой завозили на каталке грузного мужчину.
-Сейчас они его на кушетку положат, а нам потом его таскать по кабинетам придется,- объяснила мне санитарка, когда я при знакомстве назвала ее Нинель Николаевна, она замахала руками и предложила называть по-простому - тетя Нина.
Следующие несколько часов для меня в памяти не остались, я только и бегала с ведром и тряпкой, замывая следы грязи, крови, рвоты. Застирывала испачканное фекалиями белье, судорожно сглатывая, чтобы самой удержаться от рвоты. Около часу дня поток больных почти прекратился и тетя Нина, вытирая пот, сказала:
-Ну, Ленка тебе и повезло, сколько лет работаю, а такой запарки еще не бывало. Наверно Господь тебя предупреждает, что зря ты сюда работать пришла.
-Нет, тетя Нина,- сказала я,- наоборот, для меня, наверно, сегодняшний день - испытание, если его пройду, то дальше все будет нормально.
Санитарка улыбнулась и сказала:
-Ну, дай то Господь.
Мы едва успели перекусить, когда скорая привезла молодую девушку, немногим старше меня. Она лежала, скрючившись, на каталке, бледная и безучастная ко всему.
Когда мы переложили ее на кушетку, она только простонала и схватилась руками за живот.
Через десять минут в смотровой кабинет быстрым шагом зашел высокий черноволосый доктор.
-Ого, - сказал он, посмотрев на меня,- у нас новенькая санитарка, да еще и премиленькая. А вот осмотр ты у меня не проходила, ну, сейчас мы это исправим.
С этими словами он ловко сунул руку мне в халат и быстро ощупал обе груди.
Я так растерялась, что даже не успела ничего сказать, как он убрал руку и заявил:
-Ну, вот теперь все в порядке, онкоосмотр проведен, патологии не выявлено.
-Борис Палыч, ты опять за свое!- послышался сзади возмущенный возглас Галины Петровны,- совсем обнаглел, щупал бы медсестер у себя в гинекологии, они там у тебя все сисястые. Чтобы больше к девочке нашей не подходил!
Борис Павлович, нисколько не огорченный отповедью, присел рядом с больной и спросил:
-Анализы взяты, как давление?
Выслушав медсестру, он осмотрел живот у девушки, и его лицо сразу стало серьезным.
-Так, звоните в оперблок, пусть готовят операционную!- приказал он.
После этого надел перчатку, и разведя ноги больной, осторожно ввел два пальца во влагалище. От его манипуляции та немного пришла в себя и попыталась закрыться.
-Ну, что ты милая, потерпи чуть-чуть,- неожиданно ласково сказал он,- сейчас секундочка и все.
Я смотрела на его манипуляции, и у меня тоже заболел низ живота.
Борис Павлович, действительно, смотрел девушку недолго, Встав, он подмигнул мне и сказал:
-Ну, давай, готовь больную, и везите в операционную, После чего вылетел из кабинета, так же быстро, как в нем появился.
Тут появилась тетя Нина с помазком, бритвенным станком и мылом.
-Лена, давай брей больную, хватит глядеть, как я это делаю,- сказала она и вручила инструмент.
Я села туда, где только что сидел гинеколог и начала намыливать помазком лобок больной. Мне никогда не доводилось заниматься такой процедурой и я боялась, что у меня, ничего не получится.
И на самом деле, получалось отвратительно, тупое лезвие рвало волос. И когда я закончила, кожа на лобке представляла собой жуткое зрелище.
Я оглянулась. В кабинете кроме нас двоих никого не было. Тетя Нина сплетничала с дежурной медсестрой и ждала моего сообщения о том, что больную можно везти на операцию.
Я положила ладонь на лобок и сосредоточилась. Закрыла глаза и увидела, как из разрыва в трубочке отходящей от матки вытекает кровь.
Первая попытка ее остановить не удалась, но кровотечение немного уменьшилось, Меня начало немного покачивать, я попыталась второй раз и кровь остановилась.
Открыв глаза, я увидела, что кожа на лобке практически стала чистой, без порезов.
А девушка почти пришла в себя и смотрит на меня удивленно расширившимися глазами.
Я жутко смутилась, что-то пробормотала и выскочила в коридор.
Тетя Нина, на всякий случай проверила мою работу и удивленно покачала головой.
-Теперь девка, всех больных будешь брить,- сказала она,- у меня так ни разу не получалось.
Мы отвезли девушку в операционную, где Борис Павлович уже стоял готовый к работе, переложили ее на стол и уехали. А мне так хотелось посмотреть, как будет проходить операция!
В три часа мой рабочий день закончился, я собиралась переодеваться, как меня пригласили к телефону. Это была мама, она интересовалась, как у меня прошел первый день и помню ли я, что нам сейчас нужно идти в комитет государственной безопасности.
Договорившись, где мы встретимся, я кинула трубку и начала собираться.
Галина Петровна осталась довольна моими трудовыми свершениями и сказала, что у нее сложилось неплохое впечатление о моей работе.
До комитета я решила пройтись пешком, потому, что еще не пришла полностью в себя после выброса силы, и в начале пути меня еще немного покачивало. Но потом на свежем осеннем воздухе я пришла в себя и медленно брела по улице, разглядывая, начинающие желтеть березы. Тополя все еще стояли ярко-зеленые и по ним, приближение осени было почти незаметно.
-Ленка! - воскликнула мама, когда мы столкнулись с ней на углу Кузьмина и проспекта Ленина,- ты меня с ума сведешь, уже без десяти четыре, нас же следователь ждет! Могла бы шустрей дойти!
-Подождет,- сказала я безапелляционно,- это ему надо, а не нам.
Мама вздохнула и ничего не сказала.
Когда мы подошли к главному входу в здание, тот оказался закрыт. Мы обошли вокруг в поисках входа и обнаружили сзади обитую железом дверь, на которой было написано:
-Пришедшим по повестке звонить три раза.
Я храбро нажала на кнопку звонка и дверь со скрипом отворилась. За ней оказалась небольшая комнатка, где за барьером сидел молодой мужчина в военной форме. Он тщательно прочитал наши повести и равнодушно сообщил:
-Пройдете сразу направо, кабинет 108. Вас ожидают.
Мы прошли по полутемному коридору, разглядывая номера кабинетов. И уже на третьем наткнулись на нужный.
Мама явно чувствовала себя нехорошо, меня это удивляло.
- Мы же ни в чем не виноваты, почему мама так себя ведет? - думала я.
Я храбро постучала в дверь и, услышав разрешение, вошла, широко раскрыв дверь.
В большом кабинете, за столом сидел мужчина лет сорока, немного с залысинами, с умными живыми глазами. На стене за ним висел большой портрет Дзержинского и Хрущева.
-Проходите, - обрадовано сказал он,- давно вас поджидаю. Пожалуйста, присаживайтесь, чувствуйте себя, как дома.
Мама на эти слова хмыкнула и присела на краешек стула. Я тоже уселась напротив нее.
Мужчина принял обиженный вид:
-Варвара Степановна, что вы так нервно реагируете? Поверьте, я вас вызвал только для уточнения кое-каких данных и ничего более,- заявил он,- сейчас опрошу вас с дочерью, и на этом формальности будут завершены.
Я ведь понимаю, такая трагедия произошла! Всем сердцем вам сочувствую.
Меня зовут Михаил Андреевич Шевцов, работаю я следователем,- представился он, наконец, - большего, вам знать не нужно. Убийством вашего отца до вчерашнего дня занималась милиция. Однако сейчас это дело забрали мы.
-Наверно, вы понимаете, почему это произошло?- вопросительно глянул он на нас.
-Из-за золота? - не выдержала я.
-Точно, из-за него,- охотно согласился Шевцов, - вот Лена сейчас ты расскажешь все в подробностях, где, когда и при каких обстоятельствах обнаружила самородок.
К моему удивлению, он не стал вести протокол, а включил магнитофон "Яуза", стоявший на столе и стал задавать мне вопросы.
Я, естественно, рассказала ему, все, что придумала для родителей. Дескать, нашла самородок случайно, в яме, недалеко от покоса прабабушки. Искала грибы и провалилась в старую картофельную яму или еще что-то. А когда стала выбираться, самородок выпал из земли.
Следователь выслушал мою историю с непроницаемым лицом. Потом выключил магнитофон и спросил:
-Леночка, а почему ты бабушке ничего не рассказала о своей находке?
Этого вопроса я совсем не ждала, поэтому не сразу сообразила, что сказать. Шевцов согласно кивал в ответ на мои сбивчивые объяснения и внимательно слушал.
Когда закончила, он сказал:
-Лена, я знаю из материалов дела, что вы с отцом решили сдать золото государству, это было правильное решение, поэтому никаких претензий к вам с этой стороны не имеется. Но возникает гораздо более важный вопрос, откуда взялось золото в местности, где его никогда не находили. Если это клад, то возможно там были еще другие драгоценности. Ты ничего больше не обнаружила? - неожиданно спросил он, жестко глядя на меня.
Я ожидала такой вопрос и вполне правдоподобно изобразила обиду.
_ Что вы говорите, Михаил Андреевич! Кроме самородка там ничего не было,- выпалила я в ответ.