Свет погас так же внезапно, как и вспыхнул. Темнота больно впилась в его лицо, и он открыл глаза. Черные пятна неясно проступали на белом песке и совершенно исчезали на фоне черного неба. Только звезды вели себя странно – некоторые из них неслись над землей выстроившись в длинные цепочки, иногда упираясь в песок и тела, лежащие на песке. Вместе со светом исчезла глухота, и он слышал шуршание, с которым цепочки звезд проносились над ним и влажное хлюпанье, с которым они натыкались на тела лежащих и бегущих.
Бегущих. Нужно бежать. Нужно встать и бежать, иначе огоньки звезд нащупают и его. Встать. Встать. Он приказывал себе, но тело не слушается, его держит песок, внезапно превратившийся в трясину.
Он встает на колени, встает медленно и неуверенно. Звуки выстрелов и криков замедляются, медленно и как бы не торопясь, из темноты выныривает новая цепочка трассирующих пуль. Это за ним, эта очередь прилетела за ним. Он пытается сдвинуться с места, но воздух застыл вокруг него и держит, подставляет его прикосновению цепочки огоньков.
Это длится вечность. Потом еще вечность. Потом огонек мягко касается его тела, и ночь взрывается болью. Песок наотмаш ударил в лицо. Прилетевшие из ночи звезды гаснут перед его глазами, поднимая фонтанчики песка. Не может быть. Этого не может быть с ним, он не может остаться вот так на песке один. Только не одиночество, только не одиночество…
Палач вздрогнул и открыл глаза. Давно не возвращался к нему этот сон. Так давно, что Палачу даже показалось, что сон ушел от него навсегда. И еще он очень давно не засыпал вот так неожиданно за столом. Проспал он немного. Всего несколько минут, но это не он решал, что нужно уснуть. Это его тело приняло такое решение, и это Палачу не нравилось. Как не нравилось возвращение сна.
Он снова ощутил в себе слабость и неуверенность. Оружие не может ощущать слабость и неуверенность. Это человеческие качества. Только люди способны нести в себе неуверенность.
Что же это происходит с ним? Ему ведь показалось, что он уже преодолел себя, что в гостиничном номере все закончилось. Выходит, что нет, не закончилось.
Палач взглянул на часы. Володя и Даша опаздывали. Они никогда не подводили его, они просто не могли опоздать без причины. И если сейчас они не пришли вовремя, значит, произошло что-то серьезное. Палач ощутил почти забытое чувство. Странное и неприятное чувство, оно тоже не могло возникнуть у оружия, это чувство, которое называют страхом. Это было так, но, тем не менее, Палач начал ощущать именно страх.
Палач оттолкнул стул и через небольшой коридор вышел на крыльцо. Сладкие запахи ночи опустились на его лицо словно паутина. Палач брезгливо передернул плечами. Он ненавидел эту душную ночь, он ненавидел небо и звезды. Он ненавидел все это после той ночи, которая потом стала его кошмарным сном. Палач запрокинул голову к небу и взглянул на звезды. Пусть говорят что угодно, пусть называют эти светлые пятнышки огненными шарами, затерянными во Вселенной, он знает точно – звезды – это всего лишь отверстия, оставленные в небе пулями. Палач знает это точно, потому что и сам неоднократно пробивал пулями ночное небо и видел, как после его выстрелов звезд на небе все прибавлялось и прибавлялось.
Палач поискал в небе луну и удивился. Он знал точно, что луна должна светить, но на небе не было привычного глупого круга. Потом Палач заметил, что все небо как бы поделено на две части – там, где звезды есть и там, где на их месте зияет темнота.
Тучи. Откуда-то взялись тучи. Без ветра, без малейшего движения воздуха они уже закрыли луну и половину звезд. Духота усилилась.
Палач повернулся, чтобы войти в дом, но тут скрипнула калитка.
– Володя? – не оборачиваясь, спросил Палач.
– Я. – голос Володи странно безжизнен и тускл.
– Один?
– Да.
– Заходи в дом.
Палач, не оборачиваясь, вернулся в комнату и сел на свое место у стола. Стоп. Он вдруг вспомнил, что сейчас ему предстоит рассказать Володе, кого тому нужно будет убить, и вспомнил, что Володя может отказаться. Может попытаться отказаться. Палач быстро вынул из кобуры, висевшей на стуле, пистолет и положил его на стол, сняв с предохранителя.
– Где Даша? – спросил Палач, как только Володя вошел.
– Нам нужно собираться.
– Это я знаю, мы и так отстаем от плана.
– Ты не понял – нам нужно собираться за Дашей.
– Ты можешь объяснить все толком? Где Даша и что с ней?
– Я все расскажу – только давай скорее. Даше очень плохо.
Даше плохо. У Палача в груди что-то сжалось. Не нужно было оставлять Дашу одну в гостинице, нужно было забрать ее сразу и везти сюда. У него мелькнула такая мысль тогда, но привычка следовать намеченным планам и то, что вдвоем они могли вызвать подозрение, остановило его.
Надо было плюнуть на все и забрать ее из гостиницы. Плюнуть на все правила и привычки и уйти вместе с Дашей, подумал Палач. Сейчас бы она была вместе с ними, готовилась бы к операции, или, нет, зачем обманывать самого себя, ведь еще там, в номере он почувствовал, что в Даше что-то изменилось.
Палач поднял взгляд навстречу Володе:
– Что случилось?
– Я опоздал, – после паузы сказал Володя, – я снова опоздал.
– Что случилось? – повторил Палач. Он услышал это «снова» Володи, и перед глазами его мелькнула картина – Володя сидит на земле возле могилы жены.
– Она вышла из гостиницы не дождавшись меня, – начал Володя стоя посреди комнаты, он даже не попытался сесть, просто стоял, уронив руки вдоль тела и говорил бесцветным голосом, глядя себе под ноги.
– Я потратил слишком много времени на то, чтобы ее найти, а когда нашел – было уже поздно. Я снова опоздал.
– Ее взяли?
– Что?
– Ее арестовали?
В Володиных глазах мелькнуло недоумение, сменившееся отчаянием:
– Если бы… Ее насиловали. Двое, на пляже… А она не сопротивлялась, только что-то пыталась кричать. Я не понимаю этого. Она ведь могла этих двоих…
– Насиловали… – медленно протянул Палач. Ее насиловали. Палач вспомнил Дашин шепот, ее «люблю» и беззащитную улыбку на лице. Насиловали.
– Я убил обоих. Пристрелил одного прямо на ней, а второго добил уже в стороне. Я даже подумать не успел, как начал стрелять.
Палач сжал руки в кулаки. Снова насильник умер, и его тело навалилось на Дашу. Снова. Они идут по кругу, по бесконечному кругу, постоянно наталкиваясь на те же кошмары. Стоило Даше стряхнуть с себя тот давнишний кошмар, как он снова вернулся к ней, приняв другой облик, но оставшийся таким же безжалостным.
– Что с Дашей? – спросил Палач. Пусть это будет только смерть, подумал он, легкая смерть. Даша не сможет пройти все заново.
– У нее произошел срыв, она побежала на набережную, и я не успел ее остановить.
– Ну да, ты же убивал насильников.
– Я не мог бежать за ней, она была в крови, кричала, меня сразу же задержали бы.
– Ты ведь был занят – ты мстил.
– Ее положили на носилки, сделали укол, потом ее увезла «скорая». А я остался стоять на набережной.
Дашу увезла «скорая помощь»… Как Володя вообще удержался и не попытался отбить ее прямо на месте. Уже однажды увозили от него женщину, которую он не смог защитить. И Володю настигло проклятье, его проклятье.
Они оба молчали, Палач сидя за столом, а Володя стоя перед ним. Взгляд Палача наткнулся на пистолет, лежавший перед ним на столе. Застрелить, взять пистолет и застрелить. Это было не побуждение к действию, а просто слабая вялая мысль, шевельнувшаяся в глубине души. Зачем? За что? За то, что он не смог удержаться и убивал вместо того, чтобы спасать? Так Палач сам показал ему этот выход тогда, когда Володя впервые решил, что жизнь закончилась. Он ведь научил его ярости, а не состраданию. Володя был готов умереть ради них или убивать. Тоже ради них. А в минуты напряжения, человеку свойственно действовать не задумываясь. А, не задумываясь, Володя мог только либо умереть, либо убить.
Может, мысль об убийстве подтолкнуло сострадание? Чтобы он не мучался, чтобы не стоял вот так посреди комнаты. Или и сам Палач не умеет ничего, кроме как убивать? Когда-то он спас и Дашу, и Володю, дав им возможность нести смерть. Это спасло их тогда, но может, это было только отсрочкой смерти? Может быть, они не вернулись тогда к жизни, а продолжали действовать уже как механизмы?
Чушь, что за чушь лезет ему в голову? Конечно, как механизмы, как оружие. Они ведь были его оружием. Надежным и беспощадным. Он ведь гордился именно этим, он ведь был счастлив, что они помогают ему противостоять миру людей. Ведь он оружие. Он ведь тоже – оружие. И он должен выполнить приказ. Ведь ради выполнения этого приказа он готов был убить Володю еще до того, как узнал о том, что произошло с Дашей. Надо выполнить приказ.
– Ладно, об этом потом, – стараясь выглядеть уверенным, сказал Палач, – собирайся, нам нужно выдвигаться – времени уже почти не осталось.
– Куда?
– Ты знаешь куда. У нас есть приказ, и его нужно выполнить.
– А Даша?
– Что Даша?
– Мы должны ее забрать из больницы.
– Мы не можем забрать ее из больницы, потому что у нас нет на это времени и еще потому, что с ней на руках мы просто не сможем провести операцию.
– Мы должны забрать Дашу, – Володя повторил фразу тем же невыразительным голосом, словно во сне.
– Потом, после операции.
– Сейчас.
– После операции – это приказ.
– Сейчас.
Палач встал, обошел стол и приблизился к Володе.
– Мы сейчас пойдем, чтобы выполнить задание, а потом вернемся за Дашей.
– Я пойду за Дашей сейчас.
– Очнись, – сказал Палач и попытался встряхнуть Володю за плечи.
Володя словно взорвался. Он отшвырнул Палача назад, и тот упал, опрокинув стол.