— Вон они, — услышала я за своей спиной и побежала еще быстрее, обгоняя Павла.
— Сюда, — позвала его и потащила в сторону возникшего слева молокозавода.
Он посмотрел косо, но ничего не сказал. На этом молокозаводе я в свое время работала. Когда я только переехала в этот город с фальшивым паспортом на руках, пришлось устраиваться в самые разные места. Одно время я работала тут, раздавая молоко работникам предприятия. Каждое утро с семи до десяти они могли забрать выделенный им государством за вредность продукт. С виду молокозавод был абсолютно необитаем и неприступен, но я знала тропинку, которая выводила на магистральную улицу, а от нее до моего дома рукой подать. Возле забора мы немного застряли, потому как он был высокий, я-то буквально взлетела на него, а Павлу пришлось помогать. Он смотрел на меня с возрастающим подозрением, я его взгляды игнорировала, потому как было не до них. Спасала я, как ни странно, себя, а не его, но раз уж так сложилось, приходилось и его. Перебравшись через забор, я ринулась вперед, Павел за мной, вскоре мы миновали здание, где я работала, и я свернула прямо в куст на неприметную тропку. Павел по инерции не затормозил, потому даже затоптался на месте, не приметив меня.
— Сюда, — поманила я его рукой, и он кинулся в кусты.
Тропинка петляла, мы бежали, вскоре показались железные ворота, закрытые. Но в них была ржавая калитка, она заскрипела, поддалась, я аккуратно выглянула наружу, а потом снова поманила за собой Павла. Мы пересекли магистральную улицу, быстро завернули во двор, прошли насквозь еще пару, а потом оказались во дворе моего дома. Я, конечно, осознавала, что сбеги я одна, ребяткам меня было бы уже не отыскать, но бросить Павла не позволила совесть. Мы поднялись ко мне, я открыла дверь, быстро оглядев квартиру.
— Заходи, — сказала ему и закрылась на все замки. Павел немного потоптался и начал разуваться.
— Я бы не советовала, — прокомментировала я его действия, — если придется убегать, в обуви будет удобней.
Он посмотрел на меня с подозрительностью и тоской, не удивлюсь, если успел подумать, что я могу оказаться похлеще ребяток. Мы прошли в комнату, свет я включать не стала, шторами прикрыла окно, размещаясь возле, чтобы незаметно обозревать двор. Павел немного потомился, потом выдал:
— Ты кто вообще?
— Ты же удостоверение видел.
— Ага, — вяло согласился он.
— Здесь тебе тоже оставаться нельзя. Если мой дружок появится, он из тебя сам душу вытрясет.
— Бандит? — еще больше загрустив, спросил Павел, я кивнула. Зато вопросы моей сноровки теперь не будут его удивлять.
— Ты мне скажи честно, Павел, — обратилась я все-таки к нему, — ты точно не помог своему боссу на тот свет отправиться?
— Да сколько можно повторять, ничего я не знаю. Даже ты мне не веришь, что о них говорить? Убьют ведь.
— Теперь точно. Ты же с ними даже разговаривать не стал, сразу сбежал, они еще больше и уверились, что ты был в доле.
— Что же творится, — схватился он за голову, — куда мне теперь, а?
Смотрел он на меня так, словно я знала ответ на любой вопрос.
— Надо подумать, — ответила я и ушла в кухню варить кофе. Делать это в полутьме — занятие экстремальное, кстати. Вскоре я сидела, пила кофе и курила, размышляя. Павел появился на кухне, попросил сигаретку, пристроился на стуле и курил, помалкивая. Значит, Павел сводный брат Тамары. Он обратился к сестре за помощью, и она приютила страдальца. Скорей всего, решить вопрос Скворцова хотела с помощью Петренко, но он ей отказал, и тогда… Что тогда? Она нашла другой способ. Попросить защиты у Миронова в обмен на какой-то неведомый компромат. Был ли он на самом деле, или дама блефовала? Не стала бы она идти на удачу, ситуация критическая. И что? Скворцова продает машину, чтобы купить неведомый компромат? Для таких целей цена за ее машину — просто символический пшик, что за эти деньги купишь? Но предположим, она что-то достала… Однако, Тамара говорила, что у нее есть человек, а не компромат. Кто-то, кто знает о нем или хранит его у себя. Если человек этот есть на самом деле, мы имеем нескольких возможных убийц: сам Миронов, который вышел на этого человека в обход меня и избавился от обоих; этот некто, решивший, что Тамара стала опасна для него; и стайка преследователей Павла, которую я не стала исключать. Последний вариант меня не очень прельщал, потому что если бы они нашли квартиру Скворцовой, то на даче появились куда раньше, но кто знает.
— Чего надумала? — спросил Павел, когда я вздохнула, за окном уже совсем стемнело.
— А ты?
Он пожал плечами.
— Бежать надо, дураку ясно.
— Уверен, что Тамара ни словом не обмолвилась о том, что она придумала? Может, фразу какую бросила или по телефону с кем при тебе говорила?
— Она баба скрытная и самостоятельная, все сама до ума доводила… Не любила, чтобы кто-то лез. Я спрашивал, но она отвечала, мол, раз ничего непонятно пока, то и говорить нечего.
Мы еще немного посидели, после чего я вынесла вердикт:
— Вот что, Павел, переночуешь здесь, а завтра, уж извини, сам. Денег я тебе подкину немного, чтобы устроиться смог, да и вообще уехать.
Он помялся, но ничего не сказал. Я разобрала ему кресло, а сама улеглась на диване. Павел поворочался, но довольно скоро засопел. Я еще немного погадала о будущем и уснула следом. Утром проснулась рано и растолкала Павла, разрешив принять душ. Вскоре он пил кофе и слушал меня.
— Вот тебе деньги, — я положила на стол пачку пятитысячных купюр, которую мне выдал Марк для того, чтобы я могла уехать, — из города и области лучше выбирайся попутками, автобусными станциями не пользуйся, останавливай автобус только на трассе. Народ у нас добрый, если машин много не будет, тормознет. Выберешься из области, а дальше сам думай, куда тебе лучше, там и электрички сгодятся.
Он хмуро меня выслушал, спрятал деньги, потом сказал:
— Деньги я верну, как смогу.
— Не вопрос. А теперь в путь.
Деньги он мне, к сожалению, не вернул, зато вернулся сам, да еще и с неприятностями. Но в то утро я мысленно пожелала ему удачи и выпроводила за дверь. Потом потосковала немного и отправилась к Миронову.
Несмотря на то, что я приехала без звонка, он меня принял, выслушал историю о братце и набеге, правда, несколько в ином варианте, про свое лежание в подполе я опустила, а закончила тем, что мы с ним бросились спасаться, я его потеряла, но от греха подальше смылась. Факт того, что Скворцова вроде имела изначально еще один план, я тоже значительным не посчитала, решив обойтись без него. Будем держаться версии, что журналистке сразу пришло в голову выйти на уважаемого Станислава Игоревича. Миронов некоторое время подумал, сидя рядом со мной на диване, потом сказал:
— Если все так, и Скворцова хотела обезопасить себя за счет компромата, значит, она его нашла. — Я печально вздохнула, угадывая следующую фразу. — А раз он есть, неплохо бы его найти и нам. — С ней я тоже спорить не стала. — Займись этим, — заключил он в конце, и я вместо того, чтобы запротестовать, промолчала. Сомневаться в том, что Миронов подключит своих ребят, мне и в голову не приходило. Но и я для него неплохой вариант поисковой собаки. Я покинула офис и задумчиво направилась в сторону автобусной остановки. Тут внезапно зазвонил мобильный, номер был мне незнаком.
— Будь осторожна и смотри по сторонам, — сказал телефон голосом Марка и отключился. Честно сказать, если и был способ, чтобы я стала неосторожной и перестала смотреть по сторонам, то звонок Марка — самый действенный из них. Я на мгновенье растерялась, но внутренний голос рявкнул:
"Соберись"! — еще мгновенье, и я снова стояла у перехода, контролируя ситуацию.
Если бы не это, все могло кончиться гораздо плачевнее. Я шла по переходу, он вылетел из арки прямо на меня. Я резко шарахнулась в сторону, и машина скользнула в нескольких сантиметрах. Народ тут же начал верещать, потому "Жигули" посчитали разумным скрыться, я кинула взгляд на номер, он был заляпан грязью.
— Что за черт, — выдала я и ринулась поближе к людям на остановке. Марк предупредил меня об опасности, и тут же меня попыталась сбить машина. Если бы не он, парня я бы заметила, но так далеко отскочить не успела, жива бы, может, и осталась, но ни до каких расследований мне долгое время не было бы дела. Откуда Марк узнал об опасности? Приглядывает за мной? Или все-таки компромат, о котором говорила Скворцова, как-то связан с ним? В этом случае его интерес вполне объясним, лучше держать мои передвижения под контролем. А между тем, меня явно пытались убить. Кто? За что? Тот самый таинственный некто, который является обладателем компромата? Убил Тамару, а теперь избавляется от меня, считая, что я могу что-то узнать? Этими вопросами я мучалась всю дорогу домой. Возле подъезда встретила соседку.
— Что, Анечка, — спросила она, — гости у тебя?
— Это в каком плане? — тут же замерла я, придерживая дверь.
— Так я видела сегодня, какие-то мужчины приехали, стояли под твоей дверью, звонили.
— Что за мужчины, сколько?
— Четверо, — уставилась она на меня, — я домой поднималась, они возле твоей двери стояли, один звонил, а остальные рядом.
— А потом куда они делись? — я оглядела двор, все машины были знакомые, однако, кто мешал им приткнуть свои в соседнем дворе.
— Не знаю. Я к себе зашла. А что такое?
— Все в порядке, — успокоила я ее, однако в подъезд не пошла, чем очень озадачила. Соседка скрылась, а я решила, что стоит поостеречься происходящего и отправиться к Женьке. Он, кстати, так и не звонил, и я даже не знала, радоваться этому факту или печалиться. Отношения наши, и до того не столь доброжелательные, совсем дали трещину. Я не спеша отправилась к углу дома, завернув, бросилась бежать, пробежала дворы, но как только выскочила на магистральную улицу, нос к носу столкнулась с джипом. Машина тормознула, я ринулась в другую сторону, однако за первым же углом меня сграбастали ребятки и приставили пистолет к боку.