— Удачи, — напутствовал Максим меня вполне по-дружески, хотя я ни на йоту ему не поверила.
Вылезла из машины и не спеша направилась к ресторану. На входе меня встретил официант, в котором некоторые знающие лица вполне могли бы узнать Олега, правда, некоторая маскировка этому мешала. Риск, конечно, но довериться мы больше никому не решились. Олег проводил меня за столик, после чего я осталась ждать, мучительно высчитывая время. До встречи оставалось десять минут, когда я поднялась и направилась в туалет. Охрана проследила за мной взглядом, но я безмятежно скрылась за дверью с буквой "Ж". После чего оттуда появился Олег с большим мусорным мешком в руках и спокойно прошествовал в сторону выхода для персонала. Я сидела в нем, сжавшись в комок. По звукам я поняла, что мы оказались на улице и пересекли двор. Олег аккуратно поставил пакет, и я услышала удаляющиеся шаги и легкое насвистывание. Выждав пару минут, я аккуратно приоткрыла мешок и выглянула наружу. Все шло по плану: я оказалась за большим мусорным баком, буквально в паре метров от меня — служебный вход в пивнушку. Я вылезла из мешка и, оглядевшись по сторонам, спокойно прошла к двери и попала в заведение, после чего сразу заперла дверь изнутри. Мы с Олегом сняли его, договорившись, что из персонала будет только администратор, да и тот должен сидеть у себя в кабинете. Я тенью проскользнула через коридор и оказалась в небольшом полутемном зале, из которого, в общем-то, и состояла пивнушка. Практически сразу скрипнула входная дверь, и я увидела мужчину лет сорока пяти, довольно крупного, но приятного на вид. Он с недоверием посмотрел на меня, но прошел внутрь.
— Петр Федорович, — сказала я, глядя на него, — садитесь.
Он сел, рассматривая меня.
— Так и думал, что это ты, — недовольно заявил мне, — всю дорогу мешалась под ногами.
— У нас не так много времени, — лаконично заметила я, — документы при вас?
— При мне, — покосился он на кейс в своих руках.
— Совершим обмен.
Мы достали папки с документами, пристально наблюдая друг за другом, и поменялись. Некоторое время было потрачено на изучение бумаг, в прочем, ни мне, ни ему не понадобилось его много, чтобы понять: компромат, попавший в наши руки, не представляет той страшной угрозы, как ожидалось.
— Это не те бумаги, — откинул Забалуев свою папку, зло глядя на меня, — ты блефовала.
— Возможно, — не стала я спорить, — но будем откровенны, ваши данные тоже далеки от тех, которые я планировала получить. Зато у нас есть шанс смыться незамеченными. Что скажете?
Он посмотрел на меня, размышляя.
— Думайте быстрее, там тоже не дураки собрались.
— Я согласен, — кивнул он, вставая. Я поднялась следом за ним, и тут он достал пистолет и направил его на меня.
— Извини, красавица, — хмыкнул Забалуев, — уж больно ты юркая, не люблю таких.
Я водила глазами по сторонам, пытаясь найти способ укрыться, но тут вдруг прозвучал сухой щелчок, я вздрогнула, но ничего не произошло. Со мной. А вот Забалуев рухнул на пол с дыркой во лбу. Его пистолет звякнул о кафельный пол, я быстро схватила его и обернулась. За спиной стоял Марк с пистолетом в руках.
— Что ты тут делаешь? — брякнула я, ничего не соображая.
— Извини, милая, — Марк подошел к столу и быстро запихнул обе папки в рюкзак, после чего сунул его мне в руки, забрав пистолет и запихав его за пояс джинсов, — планы стремительно меняются, и мне приходится меняться с ними, двигайся.
Он подтолкнул меня к коридору, мы прошли его, оказавшись у заднего выхода, Марк открыл дверь, выставляя меня вперед и приставляя пистолет к моему виску. Во дворике уже были какие-то громилы, я узнала одного из охранников Миронова.
— Вот что, ребятки, — крикнул Марк, — я пристрелю эту девчонку, если только мне покажется, что кто-то из вас плохо себя ведет.
Некоторое время стояла тишина, кто-то переговаривался по рации. Потом один из охранников крикнул:
— Пропустите их!
И мы двинулись вперед перед расступающимися громилами.
— Это плохой план, Марк, — пробормотала я, — очень плохой.
— Не так уж он и плох, — хмыкнул он, поглядывая по сторонам, — У Миронова сейчас находится твой дорогой Женька, а он, несмотря на свой сволочной характер, не позволит, чтобы тебя убили. Отцу он этого не простит, и тот скрепя сердце уступит, потому что сыночка любит. Видишь, милая, как все просто. Всех можно подловить на чем-то или ком-то.
Я шла с прижатым к виску пистолетом и думала над его словами. Марк, конечно, рисковал, очень рисковал, но это ему присуще. Правда, не совсем понятно, зачем? Неужели, решил сбежать и взять меня с собой таким извращенным способом? Нет, дурочка, не надейся, он же сказал, что любого можно зацепить. А он не может допустить, чтобы в его жизни был такой человек. Ему нужен компромат.
В это время мы оказались возле машины, Марк открыл дверь со стороны водителя и заднюю, мы быстро сели, он дал по газам… и все. Никто не погнался за нами, не стрелял нам вслед. Я молчала, сжимая рюкзак с документами, Марк стремительно удалялся, наблюдая за дорогой и обстановкой вокруг. Вскоре мы сменили машину, потом еще одну, колесили, не покидая город. Я не задавала вопросов. Около десяти мы тормознули в одном из дворов, и Марк в очередной раз вылез из машины, я — за ним.
— Надо пройтись, — сказал он, взяв меня за руку. Мы пошли и вскоре оказались в том самом дворике, где когда-то его выслеживала Катя. Прошли в подъезд, поднялись на последний этаж, а через пару минут вылезли на крышу.
— Я вижу, тебе знаком этот путь, — усмехнулся Марк, направляясь к пожарной лестнице. Я промолчала и стала спускаться за ним. Он ловко спрыгнул с забора, я последовала его примеру, и он поймал меня внизу. На улице были уже плотные сумерки, мы направились куда-то вглубь фабрики. Я особо не различала дороги, но Марк вел меня за руку, потому я перестала следить. Сначала я боялась собак, но вокруг стояла абсолютная тишина. Вскоре мы оказались возле одного из цехов. Марк достал отмычку и быстро вскрыл замок.
— Ночевать придется здесь, — сказал он с усмешкой, когда мы зашли внутрь.
— Ты думаешь, это безопасно? — спросила я, оглядываясь, — если уж я догадалась о твоем маршруте, то и остальные могут.
— Не переживай, — снова усмехнулся он, — если что, мы сможем уйти.
— Как скажешь, — пожала я плечами, присаживаясь на какой-то ящик. Помещение было не очень большим, практически пустым, за исключением мелкого хлама. Не знаю, Марк ли тут прибрался, или так оно и было, в общем-то, это не имело значения. Вообще, ничего не имело значения. Я вдруг поняла, что слишком устала, что все, чего я хочу, это оказаться как можно дальше, где не будет ни людей, ни разборок, ни интриг. Ничего. Я вздохнула, а Марк вдруг сказал:
— Потерпи, скоро эта история закончится.
— О чем ты? — вскинула я на него взгляд. Марк подошел, взял какой-то ящик, сел рядом со мной.
— О том, о чем сказал. Мне надо уезжать, Лика. Обстоятельства вынуждают.
Сердце мое сжалось.
— Ты можешь мне объяснить, что происходит?
— А что тут скажешь? — Марк развел руками и усмехнулся, — ты даже не поверишь, как тут все просто. Никому нельзя доверять, слышишь, Лика? — Я уставилась на него, он смотрел на меня. — Ни-ко-му. — Повторил по слогам. — Как ты помнишь, в мои руки весьма удачно попал компромат на Миронова. Не эта ерунда, которую тебе передал Забалуев, а кое-что в разы существеннее. И я отдал его на хранение человеку.
— В том доме в деревне, — сказала я, а он кивнул, криво ухмыльнувшись.
— Значит, заметила окурки в пепельнице. Дурное пристрастие к одной марке. Да, я передал компромат, и все было хорошо, знаешь ли. Я надавил на Миронова, использовав Катю, как прикрытие. Он просел, пошел на уступки, при хорошем раскладе я бы довольно быстро стал в этом городе не последним человеком. Тут весьма удачно Миронов сунулся в думу и задумался о преемнике. Я не мог не помочь ему в этом вопросе и предложил Забалуева.
— Почему его?
— Мелкая сошка, которой легко руководить, — усмехнулся Марк, — я пообещал ему приличные бабки, само собой, мужик согласился, хотя в реальности управлял всем я. Потом оказалось, его баба не сидела без дела и за десять лет насобирала внушительный компромат на своего хахаля. Была бы умной, молчала в тряпочку и крутила мужиком, как хочет, но она оказалась дамой скандальной, оттого, все, кому надо, очень быстро узнали о компромате. Я сказал Забалуеву, делай, что хочешь, но достань его, это в твоих интересах, не в моих. Я таких, как он, найду еще сотню. Мужик озаботился, понял, что его прижимают, и начал пороть горячку, избавился от журналистки, потом от своей бабы, при этом умудрился прошляпить бумажки. К тому же ты крайне действовала ему на нервы. Я сказал не трогать тебя, но предупредить о возможной опасности тебя не мешало, потому что Забалуев слишком нервничал. Я как в воду глядел, этот идиот не придумал ничего лучше, как представить твою смерть в качестве несчастного случая, из-за чего мы имеем то, что имеем.
Марк задумался о чем-то своем, глядя в пол и грустно улыбаясь.
— А дальше? — вернула я его к действительности.
— Дальше, — встрепенулся он, продолжая улыбаться, — в этой истории оказалось слишком много личного.
— О чем ты? — не поняла я, но он уже отмахнулся.
— Не думай об этом. Главное, что тот человек, который хранил компромат, внезапно подумал, что я ему не нужен, и знаешь, что сделал? — Я посмотрела на него. — Вышел на связь с Мироновым и сообщил тому, что компромата у меня больше нет. Дабы это подтвердить, предоставил часть бумажек. Миронову, конечно, радости мало, раз компромат все равно не у него, а у очередного непонятного лица. Зато можно было избавиться от меня, чего он желал с момента нашего знакомства. Мне повезло, я случайно прознал об этом и сбежал.
— Но, — я растерянно смотрела на Марка, — почему твой человек это сделал?
— Ах, милая, — рассмеялся он, — в этом мире нет никого, кто бы меня любил по-настоящему. Вот и у него оказался ряд претензий, которые перевесили его терпение.