Не знаю, отнёс ли это на свой счёт сам Блюмкин, но ржали абсолютно все и громче всех он сам. А Мишка-Барон, так вообще – с какими-то судорожно-истеричными всхлипами.
Впрочем, вскоре Яков стал казаться мне довольно славным парнем – хотя и излишне хвастливым при этом. Например, Блюмкин не таясь стал рассказывать что работает в личном секретариате у САМОГО(!!!) Льва Давыдовича Троцкого – который поручил ему разрабатывать тайные планы по осуществлению Мировой пролетарской революции.
Ну, просто – обаяшка!
Затем, через буквально пять минут, Блюмкин – как будто позабыв о сказанном, огорошил присутствующих новостью – что «Лев Революции» поручил ему возглавить личную охрану. Впрочем, видать к подобным «откровениям» – сидящие за столом давно уже привыкли и, буквально её через пять минут про них забыли…
Я же, стал все более и более заинтересовано посматривать в сторону «личного секретаря», обдумывая пару интересных комбинаций…
В будущем!
Поэтому когда мы с Мишей в свою очередь вышли «отлить» в комнату «для мальчиков», на злобный шёпоток Миши под журчанье в писсуаре:
– С каким бы наслаждением, я б прирезал эту брехливую свинью…
Так же шёпотом ответил, с оттенком разочарования:
– Вы продолжаете мыслить понятиями уличной гопоты, Барон! Когда же я дождусь пробуждения в Вас навыков – хотя бы оперативного работника, не говоря уже о чём-то большем?!
Но, хоть «жидом» его не обозвал в этот раз – на том спасибо.
Сам я потихоньку разговорился с «длинным» – с Анатолием Мариенгофом, то есть:
– Извините, не моё дело, конечно… По разговору я слышал у вас какие-то финансовые затруднения?
– А у кого их ныне нет, Серафим? Сергей недоволен, что отчисления в кассу «Ассоциации» запаздывают и я вполне разделяю его чувства… Но вы поймите: завтраки идут плохо, обеды чуть лучше, но прибыль заведения начинается после одиннадцати – половины двенадцатого вечера: когда съезжаются серьезные гости с дамами после театра, цирка или синематографа. Скажите, может оправдать себя заведение, если оно заработает по-настоящему только два – два с половиной часа в день? Ведь по закону, кафе может работать только до двух часов ночи, вернее – до без четверти два, иначе нарвешься на штраф.
Прищурившись, спрашиваю:
– Подобные «законы» устанавливает государство или местные власти?
– Ммм… Даже и не знаю, что ответить! Должно быть, они не в Совнархозе пишутся – а в Моссовете.
«Что за времена, что за нравы? – невольно возмущённо подумалось, – в столице полным-полно нэпманов или дольщиков – вроде этих и, никому не приходит в голову – пролоббировать в городской мэрии свои интересы».
Может, врёт?
– Сегодня же вроде полный «аншлаг»? – с недоумением оглядываю зал.
– Два счастливых стечения обстоятельств: недавнее возращение Сергея после развода с Айседорой – подогревшее к нему интерес и только что закончившаяся Выставка. Многие гости Москвы (как и ваша троица, я уверен) захотели глянуть на известного – самого именитого в стране поэта. Однако, уверяю Вас: пройдёт неделя-вторая и в это же время суток – зал будет практически пуст.
– Понятно…, – на ум сама собой приходит пара элементарно-простейших пиар-ходов по привлечению клиентов в это заведение, – а кто ведёт в кафе бухгалтерию?
– «Итальянскую» или иначе – двойную бухгалтерию ведёт один старичок, приходящий на пару часов в день.
– Налоговые органы не сильно свирепствуют?
Мой собеседник лишь горько улыбнулся:
– «Фининспектор», это, знаете – фигура! К каждому документику придирается.
– И, как? Находит какие-нибудь нарушения?
– Увы… Видите ли, мы вынуждены закупать некоторые продукты у частных лиц, а они не всегда дают расписки, а если дают – то как бог на душу положит.
Сочувственно вздыхаю:
– Беда просто с этими нэпманами.
Мля… Я уже в пятом классе умел подписи родителей в дневнике подделывать!
Отойдя в очередной раз «отлить», «журчу» в писуар и говорю в слух – ибо наболело:
– Мне бы в «наши лихие 90-е», ваши проблемы! Что за народ?
Но, невзирая на все натужные потуги террориста-сказочника, в центре внимания сегодня была наша Елизавета…
Я прямо налюбоваться не мог твореньем рук своих!
Она, флиртовала со всеми подряд – делая из взрослых, знающих толк в «амурных делах» и погрязших в пороке и разврате мужчин, не рассуждающих болванчиков.
Но конечно же, главной её целью был Сергей Есенин.
Вот он, вскакивает на эстраду, делает знак румынам в вышиванках замолчать:
– Внимание, друзья!
Всё кафе замолкает, перестав жевать и оборачивается на него.
– Нашей очаровательной гостье – прекрасной художнице Елизавете Молчановой, я освящаю свой новый стих «Любовь хулигана»!
Подождав когда стихнут аплодисменты и восторженные выкрики фанатов, поэт начал декламировать что-то мне довольно знакомое[64]:
– «Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Был я весь как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать,
И терять свою жизнь без оглядки.
Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут.
И чтоб прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому!
Поступь нежная, легкий стан…
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.
Я б навеки забыл кабаки!
И стихи бы писать забросил!
Только б тонкой касаться руки
И волос твоих цветом в осень.
Я б навеки пошел за тобой,
Хоть в свои, хоть в чужие дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить».
УПС!!!
Кажется, этот цикл в «реальной» истории, Есенин посвятил другой женщине. На минуту задумался: а как такое моё вмешательство в естественный ход – скажется на текущей всемирной истории? Не окажется ли это некой «точкой бифуркации»? Не наломал ли я в этом случае дров? Наконец – не наступил ли я ненароком на крылья знаменитой «бабочке Брэдбери»?
Да! Очевидно, что Есенин втрескался в Лизу по уши и даже ещё выше. Когда та в очередной раз куда-то «на минуточку» отошла, то прямо-таки пьяно рыдал «в жилетку» Анатолию Мариенгофу:
– Эх, Толя, а баб у меня было… Не меньше трех тыщ.
– Серёжа, не сочиняй!
– Ну ладно, триста… Ну уж, никак не меньше тридцати! Однако, такой ещё не было…
– Ты то же самое про Айседору говорил.
– Про «Дуньку», что ли? Та – другое дело, липкая как патока, а эта…
Однако, ровно минуту поразмыслив я успокоился: оттого, что у поэта одной женщиной меньше или больше – ничего не произойдёт… Даже историки ничего не заметят.
Другие поэты, тоже не хотели отставать – ещё надеясь на лизину благосклонность…
Ну, весеннее чириканье воробьёв, хотя бы раз слышали? Каждый этот мелкий, но голосистый птах – старается перечирикать других в надежде спариться с самкой.
Вот и, здесь такая же фигня – аж нэпманы в зале чавкать перестали!
Когда все поэты по разу выступили, Елизавета вдруг обратила свой взор королевы турнира на меня:
– А вы знаете, друзья, наш Серафим – тоже, очень талантливая личность! Причём, его талант очень многосторонен – он рисует, пишет прозу и сочиняет стихи.
Недовольно морщусь… А вот ей это было надо? Как говорил вор-карманник Ручечник, которого в «Месте встречи изменить нельзя», бесподобно сыграл сам Евстигнеев:
«Эх, бабы! Кабы по моей «работе» вы не были б нужны – фиг бы с вами когда связался!».
«Воробьи» за нашим столиком притворно-восхищённо «зачирикали»:
– Вот, как?! А почему мы про него ничего не слышали?
– Он у нас очень скромный – пишет под псевдонимами в основном в наших нижегородских газетах и журналах.
– Серафим! Может, прочтёте нам что-нибудь?
Отнекиваюсь, как только могу:
– Вы знаете, сегодня совершенно нет настроения и вдохновения… Может быть, как-нибудь в другой раз – в последний раз видимся, что ли?
«Век бы вас не видеть»!
Однако, просьбы из просто настойчивых стали – назойливо-настырными и, пришлось подчиниться:
– Пожалуй, я не прочитаю стих, а его спою… Никто не возражает?
Всеобщее оживление:
– Конечно, конечно! Так будет, даже ещё интересней!
В конце концов – я попаданец, или так – просто мимо шёл?!
А всякий уважающий себя попаданец просто обязан кроме промежуточного патрона и командирской башенки на «Т-34», спеть предкам Владимира Высоцкого – иначе он просто галимое гуано, а не настоящий попадос. Хотя, поразмыслив пару секунд, я подумал – а почему именно Высоцкого? Уважаю безмерно Владимира Семёновича, конечно – но у нас, что?
Других талантов на Руси нема?!
Подойдя к румынам, я собрал их кучкой:
– Слушайте сюда, почтенные потомки пана Дрякулы…
– Га?!
– Заработать хотите?
– Ну, а як же! Скильки?
– По червонцу на рыло – как с куста!
– А шо пану трэба?
Старясь меньше дышать испарениями их потных вышиванок, напел пару раз мелодию:
– Запомнили мотивчик…? Ну-ка, изобразили мне на пробу на своих контрабасах.
– Зараз швыдко!
С третьей попытки добившись почти нужного звучания, я:
– Сойдёт для сельской местности! Как махну рукой – начинайте. Коль, постараетесь как следует – за мной «поляна» с цуйкой и мамалыгой на закусь.
– Заведомо дрякуемо!
Постояв с закрытыми глазами, вспоминая тест и заодно его корректируя, я наконец собравшись с духом: