– Ну, не знаю… Насколько я понимаю, мужчины порой бывают весьма «прилипчивы». Если я обнадёжу его, он ведь потом по-хорошему не отстанет!
– Если он обретёт уверенность в себе как в мужчине и, при этом у вас с ним не дойдёт до… До «того самого», Вася будет искать «это» на стороне и эта проблема исчезнет сама собой. По крайней мере – по тебе он долго плакаться не станет.
– А найдёт ли он «это самое» на стороне? Ведь…
Понимаю, про что она:
– Время лечит! Мёртвым – сырая земля, живым – надо как-то устраивать личную жизнь. Если Вася сделает мне стержневой пентод, он обретёт не только уверенность в своей мужской неотразимости – но и столько ништяков от меня, что к нему в постель девки сами в очередь выстоятся… Ты уж мне поверь, Лиза!
На следующий день сходили всей группой в театр.
Страна переживала после социальной революции, революцию культурную – внесшую сумятицу во все виды творчества. Новаторские тенденции затронули и театр – ставший важнейшим средством приобщения к «культурности». Это касалось не только массовых посещений спектаклей, принимавших почти ритуальный характер, но и широкое распространение так называемых «ТРАМов» – самодеятельных театров рабочей молодежи… Хотя, это произойдёт чуть позже – на следующий год.
То и дело слышно было про шумные театральные эксперименты. Большой успех имел сталинский любимец Мейерхольд (ставший затем очередной жертвой его репрессий), активно внедрявший принципы конструктивистской сценографии. Гастроли «МХАТа» в Западной Европе и США принесли ему славу общемирового реформатора в сценической области.
Нижегородский городской театр мне ничуть не понравился – мрачное неуклюжее строение конца ещё 18 века, с въевшимся запахом лампового масла, с выбеленными без всяких затей толстыми брёвнами – поддерживавшими крышу и связывавшими «стойла» зрительских лож.
В провинции тоже не отставала от столиц: нынче в Нижнем Новгороде известный режиссер из Саратова Конин А. ставит пьесу футуриста Каменского В. «Паровозная обедня» – где актеры изображали рельсы, шпалы, шатуны, колёса и прочие «заклепки»…
Это был просто лютый… «Абзац»!
Что удивило зело, несмотря на просто дикую «аннотацию» на театральных афишах – аншлаг бы полный и публика, набившаяся в зал – как балтийских шпрот в консервную банку, воспринимала это мега-комическое действо вполне всерьёз.
Всё действо сидел и ржал, как укуренный чем-то конкретным бельгийский тяжеловоз – вызывая не одобряющую реакцию окружающих меня нижегородских театралов.
В сентябре 1923 года в Японии произошло «Великое» землетрясение, в Испании – успешный военный переворот, а в Болгарии – неудачное коммунистическое восстание, о котором так долго говорили московские большевики…
Но которое, так быстро подавили правительственные войска.
Другой – «нормальный» попадос, конечно же придумал бы, как к примеру – использовать инфу про землетрясение у самураев – снёсшее как бы не полстраны.
Так я ж, ненормальный!
Сколь ни думал – так и не придумал ничего стоящего…
Глава 32. Что в имени твоём?
В начале октября, наконец-то хоть как-то – худо-бедно, хотя бы шатко-валко – но продвинулось дело с организацией в бывшем женском старообрядческом монастыре Воспитательно-трудовой колонии (ВТК). Строительно-восстановительные работы были завершены с грехом пополам, где-то «серединка на половинку» – но жить-зимовать там уже можно было.
В середине октября приехал коллектив воспитателей в пять человек, считая и начальника ВТК и, первая группа воспитанников – два десятка с небольшим бывших беспризорников и малолетних преступников.
Германское оборудование для изготовления контрольно-измерительных приборов высокой точности, по плану должно быть закуплено на следующий год. Тогда же прибудут нанятые немецкие инженеры, мастера и высококвалифицированные рабочие для производственного обучения малолетних колонисток.
Год я отвел чисто для «раскачки» – организационных мероприятий, притирки-приглядки коллектива и, так далее…
Встретив первых прибывших, я на пару минут онемел: из вагона на платформу ульяновского полустанка вышел… Не сразу узнал, кстати – молодой ещё больно, но когда заглянув документы – невольно вскричал:
– Антон Семёнович Макаренко!
– Да, это я. А в чём дело, товарищ?
Я так охренел от незванно-нежданной удачи, что только и смог проблеять ягнёночком:
– Ээээ… А Вы как у нас оказались?
– Назначили к вам, – довольно раздражённо ответил тот, забирая документ, – извините, а Вы кто?
Подобравшись весь, вытягиваюсь «в струнку» – ещё не отойдя от шока, прикладываю руку «под козырёк» и громко представляюсь:
– Заведующий оружием отряда военизированной охраны Свешников!
– Аааа… Охраняете здесь, значит, – потеряв всякий интерес и глазами кого-то ища, – а как мне найти товарища Каца Абрама Израилевича?
Показываю в направлении «арендованного» на сегодня анисимовского «Бразье» и обоза из «мото-мотыг» и обычных гужевых телег:
– Товарищ Кац лично поручил мне Вас встретить и проводить на место расположения.
– Хорошо, тогда пройдёмте, – и указывая на чемоданы вежливым, но не терпящим возражения голосом, – помогите поднести мои вещи, будьте так добры.
Я был до того рад, что даже ни секунды не раздумывая и тем более не прекословя – с ретивой готовностью схватил два чемодана и почти бегом потащил их к автомобилю.
Вот это попёрло, так попёрло!
Когда укладывал багаж, проходивший мимо агент ОВО, спросил полушёпотом:
– Кто это, товарищ командир?
– Ты, чё? Не признал?! Да, это ж САМ(!!!) Макаренко!
Тот, приняв вид «лихой и слегка придурковатый», в свою очередь:
– Да, ты что…?!
Когда Антон Семёнович с тремя из группы подошёл к нам, боец стол по стойке «смирно» и «ел» его глазами как новобранец царского фельдфебеля на плацу.
– Как императора встречают, – сказал своим будущий всемирно известный педагог, когда мы тронулись, – хорошенькое начало.
Он заметно повелел по сравнению с первыми минутами.
Однако, был у меня один вопросик:
– Насколько мне известно, по проекту воспитательно-трудовая колония предполагалась быть: во-первых – женской, а во-вторых – детской. А Вы привезли с собой… Хм, гкхм… Так, сказать «хлопцев» – об лоб которых можно поросей бить.
– Как Вас извините…? Серафим Фёдорович! До этого неожиданного и, сказать по правде – непонятного мне назначения, я был начальником «Колонии для несовершеннолетних правонарушителей имени Максима Горького» близ Полтавы… И я заявил, что никуда не уеду без своих воспитанников! Товарищи из Москвы пошли мне навстречу, отправив нас сюда всех вместе.
Приходится делать мину, при не очень хорошей игре:
– Такое, можно только приветствовать, Антон Семёнович!
– Что касается возраста, то да! Большинство из них уже совершеннолетние, но скрывающие свой возраст – так как им грозит большой срок заключения, или даже расстрел за совершённые преступления…
Поневоле холодок пробежал между лопаток: вместо одного Барона буду иметь под самым боком двадцать три, причём габаритами – как бы, не в полтора-два раза того больше. Потом вовремя вспомнил, что Макаренко с подобным контингентом как-то умел находить «общий язык» и вмиг успокоился.
Быстренько и на ходу, буквально в двух словах объяснил ему всю суть проекта – почему требуются именно девичьи руки.
– Ах вот в чём дело! Действительно, моим парням в руки ничего более «тонкого» – кроме оглобли доверить нельзя, – восклицает Антон Семёнович, затем, – ну ничего страшного: обживёмся здесь немного и наберём столько девушек-беспризорниц – сколько потребуется.
Позже, мы с Макаренко скорректировали первоначальный проект и, кроме инструментального цеха, в бывшем монастыре спланировали восстановить животноводческую ферму мясо-молочного направления и свинарник.
«Фермерами» у нас будут именно хлопцы с «заточенными под оглоблю» руками!
Однако, «подняв» инфу в компьютере про этого выдающегося педагога, я несколько загрустил-призадумался: в «реальной» истории, у Антона Семёновича Макаренко был острый конфликт с вдовой Ленина – Надеждой Крупской, которая если я правильно понял – в конце концов его и «съела», способствовав отстранению от руководства колонией в 1929 году. Эта женщина с жабьим лицом, никогда не имевшая собственных детей – ничтоже сумняшеся, занималась организацией воспитания советской молодёжи – имея пост заместителя Наркома просвещения.
– Чёрт, – в сердцах сказал я вслух, – кажись, у нас будут серьёзные проблемы.
Случившийся ненароком счастливый случай с Макаренко, меня вдохновил на следующий – уже преднамеренный.
Дело в том, что я в перманентной запарке и, достоверно знаю – это только начало!
Людей, которым я хоть что-то простейшее могу доверить – буквально считанные единицы. Мне приходится не только за компом часами просиживать – проектируя ништяки для предков, но и ещё и заниматься целой кучей дел – обучением, контролем… Только отвернёшься буквально на минуту, как хроноаборигены тут же – если не украдут что, так накосячат или напакостят.
Приходится, даже самому варить самые ответственные детали электросваркой!
Поэтому мне нужны знающие и мотивированные чем-то помощники.
Самое «узкое» место в моём плане прогрессорства – именно электросварка. Я могу так или иначе, найти на просторах Руси практически любую профессию – кроме электросварщика. Причём, мне не простой работяга нужен, могущий «насрав» – соединить вместе две рифлёные арматурины, но тот – кто сможет воплотить в жизнь мои многочисленные «послезнайские» задумки по этой технологии.
А это уже уровень не просто инженера – а учёного!
Случай с Макаренко надоумил меня посмотреть в том же направлении и, я написал довольно пространное письмо Евгению Оскарови