деятельность, а её оборудование конфисковать в пользу государства… В пользу «Нефтяного склада», то есть.
В свою пользу – если уж быть совсем точным.
Был суд, на котором в ответчиках был вовсе не я, а Игорь Станиславович – как учредитель артели «Стандарт-Ойл» и его адвокат Брайзе Иосиф Соломонович – «временно» освобождённый из исправительно-трудового лагеря. Такое, в те весьма интересные времена – довольно частенько практиковалось.
– Что это? – спросил тот, ставя перед судьёй бутылку с мутной жёлтой жидкостью.
– Сцаки ответчика, штоль?
Про судебную экспертизу в эти времена, если и слышали – то только не в этих отдалённых от всех благ цивилизации местах. Поэтому, следственный эксперимент проводил сам судья. Взболтнув бутылку и брезгливо понюхав из открытого горлышка, тот уверенно ответил:
– Это керосин.
Другая бутылка, только уже с прозрачной жидкостью:
– А это что?
После тех же нехитрых манипуляций:
– Вода? Нет, не вода – неизвестное пролетарскому правосудию вещество.
Суд проходил в Ардатове – уездном городе, поэтому судья пока знать не знал и, ведать не ведал о «американской универсальной жидкости».
– Похоже ли это «неизвестное вещество» на керосин – в торговле которым, истец обвиняет моего клиента? – спрашивает адвокат-бандит.
Судья, как это водится в эти весёлые времена, был из «простых» – поэтому и ответил «по-простецки»:
– Сам не видишь, что ли? А чё тогда очки на нос напялил?!
– Значит, это – не керосин?
Судья начинает терять терпение:
– Издеваешься над народным судом? Счас милиционера позову – он тебя выведет из зала суда и по шее надаёт.
Адвокат торжественно поднимает обе бутылки над головой:
– Как только что установил высокий суд – эта жидкость не является керосином, а значит – торговать ею не возбраняется.
Представитель истца – «Нефтесиндиката» то есть, не унимается:
– Запрещается торговля частных лиц, артелей и кооперативов и, прочих физических и юридических лиц, не керосином именно – а всеми без всякого исключения нефтепродуктами!
– А что такое «нефтепродукт», не подскажите? – задаёт вопрос адвокат.
Судья, только успевал головой вертеть, следя за прениями сторон:
– «Нефтепродукты», это вещества – производимые из нефти…
– Гражданин судья, Вы слышали?
Тот зевнул с тоской:
– Ну, слышал… Я тут, кажный день по десять раз выслушиваю всякое.
Адвокат обращается к ответчику:
– Игорь Станиславович! Из чего Вы изготавливаете американскую универсальную жидкость «Стандарт-Ойл»?
– Из керосина…
Пройдоха-адвокат торжествующе поднимает к потолку указательный палец:
– Вы слышали, гражданин судья: «из керосина» – а вовсе не из нефти. Значит, эта жидкость не является «нефтепродуктом» и, следовательно – торговать ею не запрещено.
Почесав в затылке, судья удалился на совещание и, вернувшись, разя плохо очищенной сивухой, вынес решение в пользу ответчика…
В мою пользу, то бишь.
– Молодцом, – говорю после процесса адвокату, – неделя в «комнате свиданий» с двумя «прачками» враз и, кроме того на ваш счёт в банке «капнут» гроши… Как договаривались.
Иосиф Соломонович, доволен – слов нет:
– Слушайте, а мне нравится так «сидеть»!
– Ну, а я Вам что говорил? Ещё и предложите «контракт» продлить… Хахаха!
– Хахаха!
Адвокат адвокатом, конечно, но тот судья был моим давним знакомым по осени 1922 года – когда мы с Мишкой, со сборным отрядом милиционеров местного НКВД и агентов ОВО были в экспедиции по изыманию сельхозналога у крестьян. Мы конвоировали злостных должников – он назначал им наказание. Юный проныра даже в тот раз смог кратковременно устроился писарем в выездной трибунал и, втереться в доверие к его членам. Поэтому в данный момент, стоило ему только поговорить с судьёй – разъяснив ситуацию с «высоты» нашей колокольни…
Как всё оказалось на мази!
Кстати…
В эпоху НЭПа «договориться» с судом тоже можно – но это довольно дорого и рисково. Поэтому, такой вариант я приберёг на крайний случай…
Слава Богу не понадобилось!
Однако, «мафия» – получив грандиозный «отлуп» со стороны закона, не успокоилась – видно считая себя «бессмертной».
Поступил донос уже моему начальству – в Губернский отдел вооружённой охраны НКПС, о моей «внештатной» деятельности. Меня вызывали «на ковёр» в Нижний Новгород, где я еле-еле отбился от обвинений – накрыв руководству «поляну» в самом лучшем нэпмановском ресторане. Почти следом, на Ульяновский полустанок приезжала выездная комиссия из Губернского управления НКВД и шерстила всю документацию – мою и заодно Каца… К счастью недолго пробыла и вскоре уехала ничего не криминального не найдя, зато в новеньких берцах от обувной артели «Красный Лабутен» моего бывшего заместителя Чеботарёва, в которой я имею долевое участие. Затем явилась не запылилась комиссия от «Рабоче-крестьянской инспекции» (Рабкрин)… Уехала назад в тех же «берцах», да ещё экипированная с головы до ног в «пролетарки» и только-только начавшиеся шиться в «Красной игле» куртки «Камчатки».
Однако, так и разориться недолго!
Наконец, меня срочно разыскал товарищ Кац и выложил передо мной какую-то бумагу:
– Читай!
Глянул на писанину и аж в глазах от её содержания запрыгало:
– …Твою ж, мать!
– Вот именно! Обрати внимание – почерк тот же самый.
Это было не первый, даже не второй донос на меня в ГПУ и, отчего-то уверенно думаю – не последний.
– Да, уж сам вижу – не слепой чай… Твою ж, мать!
Абрам Израилевич не был связан никакой семейственностью с местными, поэтому в данном случае – он мой естественный союзник. Как и положено каждому уважающему себя менту, Кац имеет свои источники информации на подконтрольной территории – в том числе и на ульяновском почтамте.
– Теперь догадался, понимаешь – из чьей задницы на тебя «ветра» дуют?
Блин, это пипец – каким «догадливым» надо быть! Одного, не пойму:
– Понимаю, но не могу понять – где я им дорогу перешёл? Ведь, это же – не с керосина, оказывается, началось.
– Не знаю, разбирайся сам, – устало отворачивает взгляд, – но с этим надо что-то решать – этот донос вовсе не в мой районный отдел шёл… Когда-нибудь не поленятся, да отвезут лично в Нижний. Я тебя больше прикрывать не могу – без всяких обид.
– И на этом спасибо, Абрам Израилевич!
Хороший человек, с одной стороны…
– Отец, – спрашиваю дома за ужином, – а у тебя с семейкой Сапрыкиных, никаких серьёзных тёрок не было?
Вскидывает брови:
– Да, как не быть?! Это ж – пауки такие, с липкими волосатыми лапами!
И, давай мне рассказывать…
История старая, случившаяся ещё задолго до рождения моего реципиента: в девяностых годах прошлого века – когда и, Фёдор Свешников и Панкрат Сапрыкин были молодыми – полными юношеского задора и амбиций…
– Мы ж с ним ровесники и прежде большие друзья были! Да, из-за его неуёмной жадности – пробежала меж нами «чёрная кошка».
Сапрыкин в молодости был купец какой-то там «гильдии» и, унаследовав дело отцов, дедов и прадедов – крутился на торговле зерном и мукой в ульяновской волости. Надо отдать ему должное, способности к коммерческой деятельности имел немалые: всего за пять лет – разорив конкурентов, молодой Панкрат Лукич подмял под себя всю волость по хлебу и уже вплотную подбирался к уезду…
– Однако, всё ему мало было!
Тут случился очередной голодный год на Руси и, купец-монополист Сапрыкин так безбожно задрал цены на продовольствие – что народ стал реально дохнуть от бескормицы…
Этакий, «мини-голодомор» получился!
– Он всё наше волостное начальство тогда купил с потрохами и земство под ним «по струнке» ходило. И мне предлагал молчать за мзду, да я не смолчал.
Отец Фёдор «добрым словом и кадилом», усовестил барыгу-спекулянта – выгнав из Храма во время богослужения – пригрозив ему церковным наказанием, а то и отлучением:
– Не смог Панкрат через страх перед Господом переступить – не нонышние времена тогда были!
Кроме того, ульяновский иерей – организовав волостной «Комитет помощи голодающим», съездил до епископа «Нижегородского и Арзамасского» Владимира и выбил с того целый вагон муки.
Эх, до чего же боевой – мне названный батяня достался!
Жадный купец-барыга, взявший под эту «операцию» крупный кредит в банке – разорился вчистую… Панкрат Сапрыкин был объявлен банкротом, лишился гильдии и заложенного под кредит двухэтажного особняка и, чтоб иметь средства к существованию себя и своей семьи – нанялся приказчиков в лавку к купцу Королькову, торгующему керосином.
– С той поры затаил на меня злобу. Вроде уже старый и, о Боге в самую пору задуматься – а всё никак простить не может. И про тебя… Хм… Про сына моего злорадствал, когда тот без вести пропал: «Помнишь наш с тобой тогда разговор? Помнишь, как ты стращал – Бог меня за жадность накажет? А что на деле получилось? Бог наказал тебя – весь твой род изничтожив. А мой род плодится и множится: мои сыновья все они живы и до внуков уже дожился!».
Всего двоих его сыновей «близко» видел – но скажу, исходя из собственных впечатлений: его сыновья не только живы, но и такие рожи наели – не в каждый телевизор засунешь.
– В тот раз, как такое услышал – впервые в жизни я усомнился в Господе, – признался и заплакал седой старик, – и тут явился мне ты – Ангел Божий…
Вот тогда то, я почувствовал в груди, в самом сердце – холодную ледяную злобу. От ненависти судорогой свело челюсти – еле разомкнул, чтоб пролязгать – как танк стальными траками:
– Не плачь, отец: каждому воздастся по делам… И по словам его.
Вот, значит как… Ладно, эту войну объявили вы!
– Миша! Ты у меня, типа как «глаза и уши». Какие у нас разведданные по этой семейке «Адамсов»?
Тот, делает крайне озадаченный вид: