– Личный состав взвода военизированной охраны путей сообщений полустанка Ульяновский, построен. В наличии тринадцать бойцов – трое в карауле, отсутствующих и заболевших нет. Комвзвод ОВО, начальник команды по охране грузов, Чеботарёв!
По лицу, да по манере держаться и говорить, вижу – это природный лидер, пользующийся беспрекословным авторитетом среди свой группы. Скорее всего, я при нём окажусь чисто «писарем»: следить, чтоб к документации – «комар носа не смог подточить»! Впрочем, товарищ Кац мне про то – практически в открытую говорил…
В принципе, такое обстоятельство меня пока не напрягает.
Отрапортовав, комвзвод подходит вплотную и протягивает руку:
– Уже наслышаны про тебя, товарищ командир!
Чувствую себя, как молодой лейтёха – только-только из училища, попавший в часть к уже вдоволь повоевавшим, видавшим-перевидавшим виды, сержантам… Да! Надо как-то выстраивать отношения.
Пожимаю его ладонь и отвечаю, улыбаясь:
– Я про тебя тоже! Думаю сработаемся, товарищ комвзвод.
По слухам, этот Чеботарёв – мужик хоть и со своеобразным менталитетом, но во всех отношениях положительный… Типа, хорошего ротного старшины.
Далее, провели перекличку по списку предоставленному моим замом. Затем, провели развод караулов – то есть замену отстоящую свой срок вахту, следующей. Наконец, дал команду «Разойдись!» и в сопровождении Чеботарёва, пошёл знакомиться с объектом.
Первым делом посетили оружейную комнату. У караула я заметил – кажется были «Берданы», а здесь…
– Что это, – растерялся я, – музей Империалистической войны?
– Под вид того! Это вот – старые японские «Арисаки» под «тупой» патрон… Это – французские «Гра», а это – их же «Лебель». Это вот, итальянский карабин «Каркано»…
Схватился сдуру за «итальянца», подержал его в руках… Блин, каким-то дубоватым показался – как полено в руках держишь! Не умеют делать макаронники оружие, эх не умеют…
Видя моё разочарование, Чеботарёв:
– Вот хорошая винтовка – австрийский «Манлихер»!
Я взял в руки «австрийца», подёргал туда-сюда затвор «прямого хода», заглянул в ствол: оружие, хотя и сильно «бывшее в употреблении», хорошо вычищено и смазано.
– Хорошая винтовка, – ещё раз похвалил «иномарку» Чеботарёв, – вот только грязи боится…
– И, чего в ней тогда хорошего?
В принципе понятно: всё оружие под российский – самый распространённый трёхлинейный патрон, отправляли на фронт – а тыловикам доставалось трофейное или же устаревшее, что подогнали «по дружбе» союзнички.
Кстати, ни одного штыка! Знакомое по книгам про Первую мировую войну явление: все штыки клинкового типа от «иномарок» – трофейных или присланные от щедрот союзников, хозяйственные русские мужички ныкали для «собственных», деревенских нужд.
– Прислали такие – уже без штыков, – как бы между делом спрашиваю, – или, здесь на месте – ваши бойцы расстарались?
– Такие прислали, – отвечает с немалой досадой, – а то б наши тоже не оплошали, чай!
Оно, в принципе и правильно – охране штыки и даром не нужны.
Вижу, несколько «наганов» в деревянном ящике, таких же как у меня. Взял один. Пощёлкал курком… Не, не как у меня с самовзводом – «солдатского» образца: перед каждым выстрелом надо курок вручную взводить. Откровенный отстой – потому видать, здесь и лежат – на хер, никому не нужные.
– Товарищ Чеботарёв! Надо проверить револьвер на исправность… Разберите-соберите его!
Тот, помедлив – скорее всего соображая, а не в падлу ли ему это, тем не менее – пожав плечами, сноровисто выполнил мой приказ:
– Никак нет, товарищ Свешников: револьвер в полном порядке.
– Хорошо, вижу уже сам! Рад, что ошибся, товарищ…
Мне просто нужно было узнать как «Наган» разбирается-собирается: не могу же я, имея такую «военную легенду» – прямо попросить показать, как это делается?!
Порылся в ящике с револьверами ещё, и:
– А этот тут откуда?!
Тот, немного помявшись:
– После обыска в одном плацкартном вагоне под полкой нашёл – видно, скинул кто. Сначала домой взял – да сын шибко интересоваться стал. Ну, не выкидывать же добро? Вот сюда и отнёс…
Кивнул головой сочувственно – знакомая история!
Судя по надписи, этот «дамский» – умещающийся в ладонь пистолет, был «Браунингом». Калибр… Что-то в дюймах, по-моему – я в них не разбираюсь, но на глаз – где-то шесть с половиной миллиметров. Это не из такого же ли, интересно знать – слепошарая Фанни Каплан стреляла в Ленина?
Нашёл куда нажать и вынул обойму: не хватает двух-трёх патронов.
– Если понравился – бери себе, – предложил Чеботарёв, – только патроны к такому – днём с огнём не сыщешь.
– Да на кой мне эта игрушка? – закинул «Браунинг» на место, – пусть покамест здесь валяется, глядишь – сгодится на что.
Пересчитал все винтовки, подошёл к месту хранения боеприпасов:
– Часто стреляете? …В смысле: как часто производится стрелковая подготовка?
– «Стрелковая подготовка», спрашиваешь? А, зачем?! Бойцы у меня опытные, бывалые – многие, как я – ещё царской службы. Настрелялись все уже досыта: кто за год, кто за два. А кто, как я – за пять лет…
Резонно! Раз научившись плавать или на велосипеде ездить – уже не разучишься. Позже правда выяснилось, что в Царской армии на стрелковой подготовке сильно экономили.
– …Да и патронов нет столько, чтоб попусту стрелять! Так, на раз отбиться – если что.
Настораживаюсь:
– Что? Бывает, что и «отбиваться» приходится?
– У нас? У нас на полустанке – нет! Что у нас грабить?! Вот ежели вагон какой на перегоне сломается, вот тогда – приходится стрелять, да… Мужики же местные – несознательные элементы. Ну, там наши – дали разок залп поверх голов, те и разбежались по кустам! Ну, а так – кругом банды, проходу нет. Иногда, нас посылают вместе с милиционерами их вылавливать.
Однако, что-то мне в его голосе и взгляде не понравилось…
Ладно, отложим выяснения в долгий ящик.
Патронов для винтовок, действительно – раз, два и «кот наплакал». А, вот для «Нагана»…
– Да, не надо эти пересчитывать, товарищ командир! – запротестовал начальник команды по охране грузов, – они у нас неучтённые: проезжающая через нас воинская часть пару ящиков обронила.
Проверил по документам, действительно – в списках не значатся.
Хм…
– И, как часто у вас такие случаи бывают?
Тот, почесав затылок под сдвинутой вперёд фуражкой, расплывчато как-то ответил:
– Да, уж случается…
Понятно. Скорее всего, просто стащили – «плохо» лежащее или на самогон выменяли. Хотя последнее крайне маловероятно.
– Раз уж они у вас неучтённые, я отсыплю себе жменю…?
Интонация у меня отнюдь не была вопросительно-просительной, а скорее – хозяйственно-свойской. Не успел он даже ответить – как я уже вполне по-свойски, «отсыпал» себе в карманы две пригоршни нагановских патронов. Поэтому ему осталось только согласиться на реквизицию:
– Конечно, о чём разговор?!
Выходя из оружейной комнаты, обронил:
– Сегодня же, обязательно напишу рапорт начальству: пусть даёт нам трехлинейки… Война кончилась и, оружия должно быть – освободилось достаточно, чтоб вооружить особые отряды Республики по-человечьи.
По одобрительному сопению моего комвзвода понял, что заработал у него дополнительное очко в копилку моего имиджа у подчинённых.
Осмотрели пакгаузы… Склады при железнодорожной станции – по-русски говоря.
Всего их четыре: один вовсе пустой, во втором – опломбированном…
– Откуда, это…, – восклицаю в полнейшем обалдении, – тоже «обронил», кто?!
Что «это», я не спрашиваю – ибо сам скорее всего, даже лучше самого хозяйственного Чеботарёва, знаю…
Это – 47-ми миллиметровая морская пушка системы Гочкиса[15], кустарно переделанная в так называемое «траншейное орудие». Неоднократно участвовал в конструктивных срачах на Форуме альтернативной истории по поводу сего девайса – потому, так хорошо знаю этот девайс.
– Ещё в восемнадцатом году, моряки Волжской флотилии на сохранение под расписку оставили, – несколько удручённо ответил мой зам, – да до сих ни слуху про них, ни духу… Забыли или сгинули должно быть все.
Обошёл вокруг, осмотрел внимательно, под продолжающееся бурчание Чеботарёва:
– Оно, конечно, нам не в тягость – не лошадь чай и, овёс с сеном не просит. Но, всё одно – забрали бы товарищи военные её куда подальше отсюда…
– А боеприпас к ней?
– Нет, боеприпаса не оставили – должно быть, самим нужон был. А пушка баяли – сломана.
Самопальный полу-деревянный лафет, довольно криво сколоченный-склёпанный какими-нибудь народными умельцами в какой-нибудь «кроватной» мастерской, действительно – буквально расползся на составляющие элементы. Открыл затвор и, с немалым усилием с помощью Чеботарёва повернул орудие на свет: канал ствола в достаточно хорошем состоянии, не ржавый, изношен по-божьи…
– Пусть стоит – раз жрать не просит!
Затем, отряхивая руки от многолетней пыли, тщательно протирая их носовым платком, спросил:
– Из документов на неё – только та расписка, да? За нашим отрядом эта пушка не числится?
– Больше ничего нет, нет – не числится.
– Вот и ладненько!
Как можно догадаться, у меня появилась кой-какая долгосрочная задумка.
В следующих двух пакгаузах было в основном разное крестьянско-кустарное и шмутьё-барахло. Имущество местных кустарей и частников-нэпманов… И те и, другие и третьи – из-за низкого спроса на месте, торговать ездили в отдалённые большие сёла, небольшие города вроде Ардатова или Мурома, а то и даже в губернский Нижний Новгород. Вновь изготовленный или не проданный товар, за небольшую плату оставляли под охраной на разъезде…