– Ах, вот оно что! Теперь мне понятно… Извини, Лизавета – я был не прав.
Лично был «там» свидетелем такой истории: техничка нашего спортклуба (женщина, может быть «по мне» и не старая – но уже имеющая внуков), посмотрев как мы тренируемся – попросила «попробовать»… Через месяц она уже метала ножи лучше большинства из нас – не исключая и вашего покорного слуги… Где-то, через год – она уже стала чемпионкой России в одном из видов этой дисциплины.
Я, специально для Елизаветы, заказал у Клима ещё один комплект – весом и размерами поменьше и, натаскал её метать ножи за рукоять в один оборот.
Впечатляющие результаты!
В проекте было создание пионерской организации – чтоб, всё было «как у людей», а пока – пока стояли последние тёплые денёчки, научил обе футбольные команды и их капитанов играть в «Зарницу».
Ну, что сказать?
«Детский сад – штаны на лямках»! Близнецы, как обычно передрались, а больше рассказывать особенно нечего…
С конца сентября почти не переставая, погода стоит гнуснейшая – зловещий мрак из-за низкой облачности, дожди и слякоть…
В такие дни шли репетиции театрального кружка в любезно предоставленном Нилом Николаевичем Кулагиным самом большом помещении в школе – в его же бывшем особняке. Раньше там танцевала на балах местная провинциальная знать, теперь – это что-то вроде школьного актового зала.
Так как, Аристарх Христофорович почему-то увидел во мне великого актёра – известно кого он пригласил на роль главного героя. Ну, а уж я – подтянул всех своих комсомольцев на роли второго плана.
– Что за хрень дикая! – изумился я, когда он дал мне для ознакомления текст пьесы, – «Подтёлков»… Это, это… Это, что такое?
Тот, невозмутимо:
– Эту пьесу мы с нашим передвижным театром на фронтах перед красноармейцами играли… Грандиозный успех!
– Хм… «Красноармейцам на фронте» – хоть «Королевского жирафа» Марка Твена покажи. Грандиозный успех гарантирован!
Обижается, надувшись:
– Извините, но ничего другого пока нет – а из старого репертуара пьесы – могут запретить.
Читал от руки написанный текст и, еле-еле удерживался, чтоб не заржать как слон – случайно забредший на конопляную плантацию!
Сюжет был нагло скопирайтен «у Вильяма, у нашего – у Шекспира» и, в оригинале назывался «Отелло».
В новой интерпретации от неизвестного сценариста (по ходу, обдолбавшегося «коксом» до зелёных соплей), главного героя пьесы зовут командир полка Подтёлков, героиню – комиссар Дездемонова, а главного злодея – военспец Ягодкин…
Ну и так далее и тому подобное, по списку!
Последний, желая погубить первых двоих, а заодно – весь полк в предстоящем решительном сражении с белогвардейцами и, в целом – замахиваясь на всю Советскую республику и даже Мировую революцию, строит всяческие подло-коварные козни.
Дальше, всё почти по сюжету оригинала.
По наветам Ягодкина заподозрив Дездемонову в измене и найдя в её спальне неопровержимую улику – написанное на девичьем платочке шифрованное донесение деникинской разведке, товарищ Подтёлков воспылав праведным пролетарским гневом – душит комиссаршу, «как гидру контрреволюции»…
Тут, заходит группа товарищей в кожаных пиджаках из ВЧК – давно следившая за подозрительным Ягодкиным, но самую малость опоздавшая к трагической развязке. Чекисты арестовывают контру и, популярно объясняют товарищу комполка – что тот был не прав, превысив должностные полномочия.
А вот сам финал сильно отличался от исходного!
Подтёлков, долго переживать и рефлексировать – подобно представителю «гнилой интеллигенции» не стал… Он не закололся кинжалом как его прототип, а преисполнившись пролетарским гневом, повёл свой полк в бой и разбил белогвардейцев наголову. Прибывший на поле боя Командующий «всеми фронтами», в коем без особого труда угадывается товарищ Троцкий, поздравляет Подтёлкова с победой и лично вешает на его грудь орден «Красного знамени».
ХЭППИ ЭНД!!!
Аристарх Христофорович на роль Подтёлкова назначил меня, на роль Дездемоновой – естественно Елизавету, на роль Ягодкина – сперва хотели Мишу, но он наотрез отказался:
– Белых гнид я играть не буду – лучше расстреляйте.
Тогда, его назначили на роль старшего чекиста – арестовавшего изменника.
Тоже не без сопротивления, на роль «белой гниды» назначили Брата-Кондрата: в своих очках он смотрелся – чуть ли не как сам генерал Дроздовский.
Мишка так и сказал как-то:
– Ну, вылитый Михаил Гордеевич!
Правда, его никто не понял, а я позже устроил ему хорошенькую вздрючку…
Ефим же, на другую роль – как «Командующего всеми фронтами» Барабанщикова, не соглашался.
Репетиции проходили нормально, режиссёр Певницкий нарадоваться не мог способностью юных дарований и не уставал нахваливать меня, каждый раз гримируя по новому:
– Ищу Вам подходящий образ…
– Чё там искать? – бурчу, – негр, он и в Африке – негр.
Пока не дошли до сцены удушения мной Дездемоны… Тьфу, ты – комиссара Дездемоновой.
– Не верю! – заорал Аристарх Христофорович.
– Чему Вы не верите? – спросил я, прерывая своё «занятие».
– Так не душат!
– Ну, уж извините, товарищ режиссёр! Как-то не доводилось «в реале» душить женщин, – и ехидно, – если имеется на этот счёт опыт – может, поделитесь?
– Эх, молодёжь… Отойдите и смотрите, как это делается.
Показывает, душа бедную Елизавету… Ну, со стороны… Может и, не достаточно профессионально выглядит – но красиво!
– Красиво, но неправдоподобно, – буркнул еле слышно Барон.
– Поняли, товарищ Свешников? – спрашивает режиссёр отдуваясь.
По сюжету, товарищу Дездемоновой очень не нравилось – что её душат и, она активно сопротивлялась. Не кисельная барышня же – как её прототип, да?!
– Ну… Типа, понял.
– Попробуйте ещё раз!
Снова хватаю Елизавету за шею и валю её на солдатскую кровать… Та хрипит:
– Я невиновна пред Реввоенсоветом!
Режиссёр опять за своё:
– Не верю!
Я, в сердцах:
– Да, что опять не так, Аристарх Христофорович?
Тот, оглядывает меня с ног до головы, особенно долго задержав взгляд в районе ниже пояса:
– У Вас вид человека – не убивающего другого, а наоборот – решившего сделать ещё одного!
Все, прямо таки – ухахатываются с его слов…
Он набросился на бедную Лизу:
– А Вы, барышня, что так хрипите эротично? Вас же душат – а не наоборот… Насилуют, по обоюдному согласию.
– ХАХАХА!!!
Короче, дубль за дублем – а свисту нет!
В конце концов, режиссёру это надоело:
– На сегодня довольно, продолжим сцену на следующей репетиции. А Вам, товарищ Свешников, не помешало бы позаниматься актёрскому мастерству дополнительно.
Проводив Елизавету до дома, весь загруженный такой, возвращаюсь мимо Трактира… Ну и, как обычно – не удержавшись зашёл.
– Софья Николаевна! Извините, за наивный вопрос…, – спрашиваю разоблачившись до формы «номер ноль», – а Вы знаете, что такое «ролевые игры»?
Та, в пеньюаре перед большим зеркалом – сооружая из строгой причёски хозяйки-нэпманши, раскрепощённую копну волос развратницы-ведьмы:
– «Ролевые игры»? Нет, но знаю – Вы всегда-что-нибудь… Хихихи! Эдакое – забавное выдумываете! Хоть, не пошлятина какая – как прошлый раз?
– Да, нет… Что Вы! Да и «в прошлый раз» – вовсе не пошлятина была, а даже как бы – не наоборот.
Закончив свои женские дела с преображением, подходит поближе:
– Ну, тогда я согласна. Чё там делать надо, как вставать?
– «Вставать» надо прямо – хотя и не обязательно по стойке «смирно». Давайте представим, что Вы – грешница Дездемона, а я – ревнивый Отелло… Представили?
– Ну… Положим – представила. И, чё?
– Ты молилась на ночь, Дездемона?!
За горло её – грешную и, на жалобно скрипнувшую кровать… Вдруг:
ТЫРЦ!!!
Всё как-то разом подпрыгнуло и, из вертикального – стало строго горизонтальным… В голове – «вата», в глазах – искры, в ушах – звон.
Затем, приходя в сознание, лицом чувствую мягкие женские волосы. Спрашиваю:
– Что это было? Йеллоустоун в Штатах звезданул или «Планета-X» в Землю врезалась?
Как сквозь рассеивающейся туман, вижу встревоженный лик моей партнёрши «по ролевым играм»:
– Серафимушка, ты жив? Ох, Боже ж ты мой… Я тебя не сильно?
Блин, она ещё и спрашивает!
– Не, не сильно… Как лошадь копытом!
Самое главное – встревожено ощупываю языком зубы. Живого стоматолога или дантиста я здесь ещё не видел и, сильно сомневаюсь – что они в Советской России сохранились, как вид… Вскоре успокаиваюсь: слава Богу, вроде всё целые – хотя, сильно побаливает нижняя челюсть.
Приподнимаюсь и массируя её, шепелявлю:
– Не удивительно, что Вы так рано овдовели, Софья Николаевна…
Слегка обижается, надувает губки и крестится на иконы:
– Моему Егору Никифоровичу, уже за пятьдесят пять было – когда меня за него замуж выдали. Его и бить не надо было – только дышать на него сильней, чтоб душу Богу отдал.
По ходящим в Ульяновске сплетням, молодая Софья «залюбила» старика вусмерть… Мол, так «на ней» – в собственной постели, тот и умер. Охотно верю и даже слегка завидую – славная смерть. Если б, мне представилась возможность выбирать…
То – только так и, никак иначе!
– Ну, его нафиг – эти «эксперименты». Давайте мы с вами, Софья Николаевна, вернёмся к старой доброй классике. Лягте на кровать попой вниз и постарайтесь поширше раздвинуть ноги…
Спустя несколько минут:
– Серафимушка, а можно я…?
– Если есть желание карябать мне спину – не стесняйтесь. Но лучше помогайте мне – поддерживая за ягодицы. Вот, так… Что-то меня сегодня на Вас укачивает…
На следующей репетиции, в моей актёрской игре никаких улучшений замечено не было.
Разочаровавшись во мне, Певницкий махнул рукой:
– Извините, товарищ Свешников… Я в Вас ошибся! Нет у Вас никакого актёрского дарования.