— Ну, не скажите! Бесполезных отходов не бывает.
— Тогда легко договоритесь, — пожимает плечами, — они там любой копейке будут рады.
— Ладно, про это потом. Как в целом обстановка в округе?
— Кроме Выксунского и Кулебакского металлургических заводов, которые ещё как-то держатся на плаву — происходит медленная но уверенная стагнация, — он протягивает мне папку с «досье», — здесь всё более подробно, вплоть до кратких отчётов о беседах с руководством как заводов, так и горного округа в целом.
Я жадно впился глазами в отчёт, позабыв про всё на свете, а профессор — видя это, добавил:
— На словах же скажу своё мнение — будущего у Приокского горного округа нет.
Хотя и были у меня на этот счёт кой-какие мысля, возражать не стал:
— На «нет» и суда нет…
Конечно, это «сырьё» только на шлакоблоки годится (тоже годнота!), зато обстановка в округе меня весьма порадовала: «фрукт» достаточно созрел — чтоб самому упасть мне в руки.
Примерно в это же время, наконец-то заработала установка по первичной переработке доменного шлака… Проработав всего неделю, она сломалась всерьёз и надолго — но успела дать порядка десяти тонн «королькового» чугуна, цементного клинкера и фосфатов. Для экспериментов, нам с профессором Чижевским Дмитрием Павловичем, этого вполне хватило.
Цемент из полученного клинкера, после некоторых технологических ухищрений оказался марки «800»:
— Насколько мне известно, — поблёскивал Чижевский «стёклышками», — такой — высокопрочный, быстротвердеющий, жаропрочный цемент — делали только немцы для железобетонных укреплений в прошедшую Мировую войну.
И это ещё оказывается не предел!
— Если увеличить тонину помола и ввести в состав некоторые ингредиенты — попахивает маркой как бы не «2000», — профессор смотрит на меня поверх очков и сам видимо, внутренне охреневает, — ни в России, ни в мире насколько мне известно, такие цементы не производятся…
— Это «попахивает» строительством отдельного цементного заводика, — морщусь как от зубной боли, — и ещё одним «головняком» для меня.
Даже, ума не приложу, где такой цемент можно использовать!
До Днепрогэса ещё далековато и, до пресловутой «Линии Сталина» — ещё не додумались наши, до сих пор не репрессированные горе-вояки… Впрочем, скоро мы «выход» нашли: небольшие партии получаемого «клинкера-сырца» наши строители стали смешивать с местным портландцементом — повышая качество последнего и, использовать для собственных нужд.
Фосфаты — соли фосфорной кислоты (в основном калия и кальция), предполагается использовать для производства минеральных удобрений (фосфат аммония или «Амофос»), жидких моющих средств как компонент мыла (для умягчения воды) и огнестойких антипиреновых составов для пропитки дерева… Чтоб наши быстросборные домики — стали ещё и пожаробезопасными.
Но это всё, тоже отложу на следующий год — пока работаем «на склад».
Но, первым делом понятно, мы с Чижевским и его группой «студентов-химиков» плотно взялись за ульяновский чугун.
Для самого профессора и его престарелой матери, мною был куплен и отремонтирован довольно приличный дом на живописной окраине Ульяновска, с небольшим садиком и огородиком, раньше принадлежащий какому-то «выморочному» мещанину. Прислугу он уже самостоятельно нанял за свои «кровные», что я ему плачу. Для его группы из пяти разновозрастных «младших научных сотрудников», были сняты отдельные комнаты…
После их университетской общаги, где я как-то раз бывал и где мне больше бывать не хочется — это просто рай земной!
Лаборатория профессора Чижевского первое время будет в одном из пустующих зданий Ульяновского чугуноплавильного завода — где уже как два месяца идёт ремонт и перепланировка. Потом посмотрим-поглядим.
— Возможно, — говорю я ему как-то под чай, — где-нибудь в местах поживописней этих, профессор, мы с вами построим отдельный «Академгородок». Со своим университетом, опытно-экспериментальными цехами и заводами, парками, стадионом и крытым бассейном…
— А Вы часом не температурите⁈ — не на шутку встревожился тот, — отдохнули бы, Серафим Фёдорович… Что-то Вы постоянно на ногах, постоянно куда-то и зачем-то бегаете… Совсем не бережёте себя!
Что-то действительно — «прёт» меня сегодня, просто не по-детски! Спохватываюсь и возвращаюсь на грешную Землю:
— Иногда полезно в облаках «повитать», знаете ли… По крайней мере не вредно.
Понимаю его опасение — потерять такого работодателя и опять оказаться в коммуналке наедине с соседями-хамами…
Но, это всё — лирика!
Силами кооператива «Красный рассвет», с помощью специалистов из «Сормова» и ещё живых местных мастеров — не утративших навыки, восстановили на заводе вагранку — печь для плавки чугуна. Первая плавка пошла на массивный крест-надгробие на могилу Георгия Тимофеевича Доможилова — подсказавшего мне про песок из Лавреневского карьера. На кресте изображение скорбящего Серафима — шестикрылого ангела и надпись: «Земляку от благодарных ульяновцев: помним и чтим».
Затем пошли опытные плавки: мы мешали ульяновский чугун с обычным литейным — ища наиболее выгодное соотношение. После около сотни экспериментов идущих практически круглосуточно, наконец удалось его определить — один к десяти.
— Да! Этот тот самый — «ульяновский литейный чугун», — резюмировал профессор Чижевский, — что дальше, Серафим Фёдорович?
— Ну, уж оградки для барских усадеб, павильоны для выставок да лошадиные статуи в полный рост — как при царском режиме в 19 веке, мы с вами лить не будем, Дмитрий Павлович!
Однако, не всё оказалось так просто…
Как уже говорил, главной изюминкой проектируемого мной, моим компьютером и зеками из «ОПТБ-007» — трактора «Мужик», будет безрамный остов как у «Фордзона» — объединяющий в один элемент картера двигателя, муфты сцепления, коробки передач, ведущего моста и всего прочего. Такая конструкция по сравнению с обычной, даст громадное преимущество в технологичности, минимальном весе при достаточной прочности и низкой себестоимости. Это достаточно сложная литая деталь со сравнительно тонкими стенками, изготовление которой, я не могу доверить даже заводу «Красное Сормово»…
Ибо, бесполезно!
Да сам бы не взялся, если бы не «рояль» в виде ульяновского чугуна. Из обычного же — такое отлить невозможно. Да и сейчас ещё остались сомнения — получится ли?
Сперва, для первых опытных образцов трактора отливал остов в одноразовые земляные опоки, затем предполагалось наладить его массовое литья в стальной кокиль — когда одна форма используется многократно.
Мои опасения были не напрасны!
Плавка за плавкой, день за днём, неделя за неделей — пролетали с презрительным свистом… Мои денежные знаки, подобно менделевским ассигнациям — которыми «топят печь», живьём «вылетали в трубу»…
А толку как не было, так и нет!
Раковины, трещины, коробление детали с серьёзными изменениями линейных размеров, при остывании.
Ветераны ульяновского чугунолитейного завода ничем помочь не могли:
— Мы только чугун плавили, а изделия из него лили на других заводах…. Да и там поди не найдёшь никого — все мастера давно вымерли.
— Разве что в Кулебаках найдётся кто?
— Да ежели и найдётся какой живой ещё — секрета не выдаст.
Литейщики-сормовчане только разводят руками:
— А мы ведь тебя предупреждали! Так ты ж упёртый, как…
А за спиной втихомолку надо мной посмеивались и показывали кукиш, поди.
Пришлось с ними расстаться:
— Получите расчёт и проваливайте! Всё одно от вас толку нет — только каркаете под руку…
Я дневал и ночевал на заводе — всё бесполезно. Было велико искушение увеличить толщину литья — но по моим с компом расчётам, это даст привес массы как бы не в полтора-два раза и, я с упорством барана — атакующего новые ворота и, с терпением маньяка-некрофила у постели всерьёз занемогшей старушки — стиснув зубы продолжал упорно биться об каменную стену.
— Или моя голова пополам или эта стена вдребезги!
Конечно вслух, я выражался более витиевато…
Видя как я мучаюсь, Клим куда-то съездил и привёз одного маленького, седенького, сморщенного старичка из… Из какого-то бывшего завода «Империи» братьев Баташёвых — наподобие нашего, только давно уже закрытого и превратившегося в самое обычное село. У того было очень сложное для произношения имя-отчество и, про себя я нарёк того «Старик Хоттабыч»… Бородка у него такая — очень похожая: так и хочется выдрать волосок и загадать сокровенное желание.
— Может, посоветует что, — говорит Клим, с жалостью на меня глядя, — а то исхудал весь, сил нет на тебя смотреть… Того и гляди, Графиня от тебя к городскому какому сбежит.
— Задрали вы все уже, со своей «Графиней»!
— К тому же и психованный совсем стал. Пойду я, а то пристрелишь меня чего доброго…
Подумав-поразмыслив сперва, свозил того на могилу Георгия Тимофеевича Доможилова… Посидели, помянули добрым словом, поговорили «за жисть»…
Показываю на крест и говорю:
— Видишь? Покойный помог мне советом и, я в долгу не остался… Уважил!
Старичок неделю понаблюдал за моими потугами и помалкивал, затем прошамкал беззубым ртом:
— Когда мы пушки из чугуна лили, наружную сторону нагревали, а внутреннюю — канал ствола, наоборот охлаждали.
Чешу в затылке:
— За «совет», конечно спасибо… Но как это на практике сделать⁈ Ведь, там — температура — мама не горюй!
Старик Хоттабыч, поглаживая бороду:
— За «температуру» ничего не скажу — не видел её ни разу. Но мы это — «по темноте» своей, делали так…
— … Чё дерётесь, дедушка⁈
— «Бить и учить» — у нас одно и то ж!
Под «чутким» руководством этого «Старика Хоттабыча» (который лаялся как царский фельдфебель и, даже не стеснялся подзатыльники мне то и дело отвешивать), не сразу — с одиннадцатой попытки, наконец получилось что-то похожее. С пятнадцатой — вполне годное изделие, которое после минимальной механической обработки поступало на сборку трактора.