Постепенно всё вошло в ровную, накатанную колею: к вооружёнными битами патрулям комсомольцев из «ударных отрядов», прикреплялся один-два милиционера — для наблюдения за законностью. Конечно, в случае необходимости — те «закрывали глаза» на некоторые моменты…
Уже через месяц, достаточно именитым журналистом-репортёром одной из центральных газет, в Нижнем Новгороде был проведён «эксперимент»: провоцирующее шикарно одевшись и прикинувшись пьяным — тот прошёл довольно поздней порой через весь город и даже полчаса повалялся на лавочке в парке…
Конечно, он замёрз и потом долго кашлял и истекал зелёными соплями — всё же на дворе поздняя осень, а не май месяц.
Но, его никто не тронул!
Журналист, проведя эксперимент написал восторженную статью — которая произвела настоящий фурор в стране. Так началось уже всесоюзное движение «Хулиганов нет», которое возглавил…
Сергей Миронович Киров!
Тот, спустя месяц после описанных событий, приезжал в Нижний Новгород и лично беседовал с нашими активистами — Ефимом Анисимовым и Кондратом Конофальским. Конечно, как я подозреваю, «любимец Сталина» кроме хулиганов — зуб точил на будущую оппозицию, на троцкистов, особенно. Точно не знаю, но кажется — так и было «в реале»: их митинги и демонстрации — вовсе не милиция (или не упаси Боже, ОГПУ!) разгоняла, а по инициативе «снизу» — сама возмущённая советская общественность.
Надо ли говорить, что такие «идеи» редко приходят в голову журналистам просто так?
Правильно! «Эксперимент» был проведён за мои кровные пятьсот карбованцев: «цепной пёс демократии» — торговался как барыга на Привозе, собака!
— Товарищ, — спрашиваю, пересчитав и отдав «хрусты» журналисту, — и много вас таких — «продвинутых», в Москве-матушке?
«Лопатник» свой, я не убрал — а как будто между делом крутил его в руках.
Тот, понимающе на него глядя:
— Подзаработать лишний червонец никто не откажется. Почти никто…
— Не могли бы Вы порекомендовать мне несколько своих коллег — обладающих бойким пером, достаточно авторитетных — чтоб протолкнуть статью и, при этом — материально нуждающихся?
— Да, сколько угодно! Если за деньги, конечно.
Так, я стал беднее ещё на двести пятьдесят рублей… Зато стал владельцем довольно внушительного «списочка».
После побоища, все наши устроились на ночлег и отдых кто куда — большинство через Губком РСКМ. Анисимова же с Конофальским пригласил к себе в «апартаменты» сам Жданов.
Елизавету, Мишку, Кузьму и близнецов Саньку да Ваньку, как и главного виновника «торжества» — Василия Пупкина, я приютил у себя на снятой квартире.
Выспавшись к обеду, перекусили по скорому, привели себя в порядок — то да сё и, я говорю несколько ожившему к тому времени «виновнику»:
— Василий! Наши ребята первый раз в Нижнем Новгороде… Не мог бы ты показать им достопримечательности сего славного города?
— Конечно покажу, — тот с превеликой готовностью, — о чём разговор?
Мишка-Барон, мельком понимающе на меня взглянув:
— Хотя в своё время, я этими «достопримечательности» досыта наелся… Схожу, прогуляюсь за компашку.
Как самому ответственному и надёжному, протягиваю ему пару сотен рублей с мелочью:
— Это вам карманные деньги на «хлеб и зрелища». Я же схожу на рынок за продуктами и, этим вечером мы с вами закатим грандиозный пир!
Посмотрел вопросительно на ещё здорово хромающую Лизу:
— Поможешь мне или ты с ребятами?
Чуть покраснев, та небрежно махнула рукой:
— Конечно, помогу — что я там в городе не видела? Полуголых барышень в витринах нэпманских магазинов?
У Домовёнка отвисла челюсть, а Санька да Ванька — как два мини-трактора, потащили Васю за оба рукава враз:
— Быстрей пошли «достопримечательности» смотреть!
Едва ребятишки вышли, Елизавета повисла у меня на шее, впившись губами в мой рот — как медицинская пьявка и, у нас с ней повторилась апрельско-августовская «история». В этот раз, моя партнёрша по этому «недотраху» кончила три раза и с детской непосредственностью поделилась со мной ощущениями:
— Серафим… Я как на метле летала… У нас, с каждым разом «это» получается всё лучше и лучше!
У меня не повернулся язык сказать ей: «Следующего раза не будет!».
В изнеможении, та практически голая возлежит на моём спартанском ложе, разметав роскошные русые волосы по подушки и, всем видом показывает — что не против повторить. Еле-еле удержался, чтоб не накинуться на неё снова и, уже «по-взрослому» — «отодрать» по полной программе. Не будь мне «в совокупности» восемьдесят с лишним лет…
ЭХ!!!
Старость — это не возраст тела, старость — это склад мышления…
— Согласен, девочка — сегодня ты была в ударе, — накрываю её смятой простынёй от греха подальше, — однако, я вынужден бежать за продуктами — скоро ребята придут, а ужином ещё и не пахнет.
Принюхался: «пахнет» плотским пороком и развратом:
— Помойся — сегодня домком смилостивился над нами и воду горячую дал… И не забудь хорошенько проветрить помещение.
Уже убегая, кричу:
— Не валяйся там королевой после посещения фаворитом, Елизавета, а приберись в опочивальне!
Первым делом не на рынок, а к витрине ближайшего нэпмановского магазина. Лишь бы на своих активистов не напороться… Чёрт! Здесь никого нет, бежим дальше. И здесь никого.
Растерянно озираюсь:
— Блин, как всегда — когда не надо…
— Мужчина, я живу недалеко, — вкрадчиво сзади, я аж подпрыгнул.
— Легка на помине… Сколько?
— Шестьдесят рублей.
Просто охренеть!
— «Шестьдесят»⁈ Подруга, а ты в зеркало давно смотрелась?
— Ха! А ты, давно смотрел на свои штаны, дружок?
Опускаю глаза:
— Чё со штанами не так?
Ух, ты… А ведь и правда! По улицам бегать ещё ладно — а вот на рынок в таком виде идти нельзя. Та, видно поняв безвыходность моей ситуации, чуть зевнув:
— Конечно, можно зайти в любой подъезд и «потеребить гуся»…
Грубо прерываю:
— Папаше своему будешь советы давать, когда рядом с ним упокоишься… Тридцать пять!
— Пятьдесят пять и ни карбованцем меньше. Если чё — побегай ещё, поищи, поторгуйся…
— Ладно, уболтала на пятьдесят, жрица любви.
Чуть ли не книксен делает:
— Только из чувства сострадания к такому вежливому и воспитанному молодому человеку… Иди за мной.
Следую за ней и по дороге премило беседуем:
— Только давай сделаем «это» быстро… «По-французски» умеешь?
— Ну, а как же! По желанию клиента — хоть по-французски, хоть по-гречески, хоть по-собачьи… Не первый год работаю!
— Да я так думаю — даже не первый десяток лет. Поди, ещё Николая Павловича обслуживала, да?
— «Николая Павловича»? Нет, не знаю такого.
— Правильно: половой акт — не повод для знакомства с императором всея Руси.
— Возможно, он мне просто не представился…
— ХАХА-АХ!!!
Чуть не задохнулся со смеху.
Обижается:
— Чё, смеёшься? Меня мой барин учил, ещё в горничных — а вовсе не император. Как с Парижу приедет — обязательно чему-нибудь новенькому научит.
— Вот, сволочь! «Шлёпнули», я надеюсь?
— Да нет, он добрый был и сам давно помер, ещё…
«Торможу» на полном ходу:
— Надеюсь, не от полового истощения? А то я пожалуй, лучше уж — «гуся»…
— Да, нет — от собственной старости. Когда я к нему, ещё девкой двенадцати лет нанималась — ему уже годков сорок пять было.
— Долбанный педофил…
— Да, нет — его Григорием Парфеновичем звали.
Так, незаметно за светской беседой мы и пришли. По виду, это прежняя квартира того «барина-учителя» ныне превращённая в коммуналку — где бывшей горничной выделили комнату от щедрот новой власти.
Едва закрыв за нами дверь, сама по-хозяйски расстегнув мне брюки и доставая «хозяйство», она «его» сперва оценивающе помяла:
— Ишь, как тебе приспичило! Как окаменел.
Затем, перед тем как приступить к делу:
— Желание есть — можешь дальше балаболить, мне это не мешает.
— Ты так думаешь? Тогда я расскажу тебе анекдот про гаишника и минетчицу…
— Про кого?
— Ну, это… Про милиционера и особу — вроде тебя. Только смотри не прикуси — анекдот очень смешной!
— Женишься когда — бабу свою учить будешь!
«Бабушка русского минета» и вправду — дело своё знала и сделала «это» быстро, чуть ли не в одно «касание». При этом будучи опытной проституткой — она делала вид, что давится «им»: думаю — чтоб поднять мою самооценку.
Не успел закончить довольно бородатый «там» анекдот:
— «…Это ты — сосёшь, а я — минетчица!».
— О, КАЙФ!!!
Как мне конкретно захорошело!
Проститутка деловито заправила «хозяйство» на место, не забыв застегнуть гульфик:
— … Всё! Хорош балаболить — доставай рубли.
Видно с юмором у неё был напряг — из-за сельского происхождения и, анекдот про коллегу она не заценила. Но всё равно — молодец! В любой сфере деятельности, люблю иметь дело с профессионалами.
— Огромное спасибо, бабуль и, вот тебе твои пятьдесят «рваных» за труды.
Та тоже, удовлетворённо, пересчитывая денежные знаки:
— Не за что. Заходи ещё, коль ещё так прижмёт — где меня найти знаешь! Ну или женись, а то когда-нибудь «он» у тебя отломится…
«Разгрузившись», я бегом на рынок.
В отличии от прошлого года, когда возникшее с началом НЭПа продовольственное изобилие — приятно шокировало, в этом году меня не меньше «вставляло» от антисанитарии…
Видать, просто «зажрался»!
Долго я бродил меж торговых рядов, про себя думая брезгливо:
«Колбаса… Из собачьего мяса поди, хорошо ещё — если без шерсти. Пирожки… Фигня на постном масле — в буквальном смысле. Конфеты… С прошлого года, поди на прилавке пылятся — судя по „товарному“ виду. Ягоды клубники… Интересно, какой сифилитик их собирал-щупал? Квас… Копейка стакан? Дизентерийная жижа чья-то: по цвету судя — сильно разбавленная водой».