То и дело слышно было про шумные театральные эксперименты. Большой успех имел сталинский любимец Мейерхольд (ставший затем очередной жертвой его репрессий), активно внедрявший принципы конструктивистской сценографии. Гастроли «МХАТа» в Западной Европе и США принесли ему славу общемирового реформатора в сценической области.
Нижегородский городской театр мне ничуть не понравился — мрачное неуклюжее строение конца ещё 18 века, с въевшимся запахом лампового масла, с выбеленными без всяких затей толстыми брёвнами — поддерживавшими крышу и связывавшими «стойла» зрительских лож.
В провинции тоже не отставала от столиц: нынче в Нижнем Новгороде известный режиссер из Саратова Конин А. ставит пьесу футуриста Каменского В. «Паровозная обедня» — где актеры изображали рельсы, шпалы, шатуны, колёса и прочие «заклепки»…
Это был просто лютый… «Абзац»!
Что удивило зело, несмотря на просто дикую «аннотацию» на театральных афишах — аншлаг бы полный и публика, набившаяся в зал — как балтийских шпрот в консервную банку, воспринимала это мега-комическое действо вполне всерьёз.
Всё действо сидел и ржал, как укуренный чем-то конкретным бельгийский тяжеловоз — вызывая не одобряющую реакцию окружающих меня нижегородских театралов.
В сентябре 1923 года в Японии произошло «Великое» землетрясение, в Испании — успешный военный переворот, а в Болгарии — неудачное коммунистическое восстание, о котором так долго говорили московские большевики…
Но которое, так быстро подавили правительственные войска.
Другой — «нормальный» попадос, конечно же придумал бы, как к примеру — использовать инфу про землетрясение у самураев — снёсшее как бы не полстраны.
Так я ж, ненормальный!
Сколь ни думал — так и не придумал ничего стоящего…
[1] АУЕ (также используется вариант А. У. Е.) — «арестантский уклад един» (или «арестантское уркаганское единство») — название и девиз предположительно существующего российского неформального объединения банд, состоящих из несовершеннолетних… Это молодёжное сообщество пропагандирует среди несовершеннолетних воровские и тюремные понятия, требует соблюдения «воровского кодекса» со сбором денег на «общак», взамен обещая поддержку и защиту в настоящем и будущем.
[2] Вячеслав Антонов «Дядя Вова мы с тобой!».
Глава 32Что в имени твоем?
В начале октября, наконец-то хоть как-то — худо-бедно, хотя бы шатко-валко — но продвинулось дело с организацией в бывшем женском старообрядческом монастыре Воспитательно-трудовой колонии (ВТК). Строительно-восстановительные работы были завершены с грехом пополам, где-то «серединка на половинку» — но жить-зимовать там уже можно было.
В середине октября приехал коллектив воспитателей в пять человек, считая и начальника ВТК и, первая группа воспитанников — два десятка с небольшим бывших беспризорников и малолетних преступников.
Германское оборудование для изготовления контрольно-измерительных приборов высокой точности, по плану должно быть закуплено на следующий год. Тогда же прибудут нанятые немецкие инженеры, мастера и высококвалифицированные рабочие для производственного обучения малолетних колонисток.
Год я отвел чисто для «раскачки» — организационных мероприятий, притирки-приглядки коллектива и, так далее…
Встретив первых прибывших, я на пару минут онемел: из вагона на платформу ульяновского полустанка вышел… Не сразу узнал, кстати — молодой ещё больно, но когда заглянув документы — невольно вскричал:
— Антон Семёнович Макаренко!
— Да, это я. А в чём дело, товарищ?
Я так охренел от незванно-нежданной удачи, что только и смог проблеять ягнёночком:
— Ээээ… А Вы как у нас оказались?
— Назначили к вам, — довольно раздражённо ответил тот, забирая документ, — извините, а Вы кто?
Подобравшись весь, вытягиваюсь «в струнку» — ещё не отойдя от шока, прикладываю руку «под козырёк» и громко представляюсь:
— Заведующий оружием отряда военизированной охраны Свешников!
— Аааа… Охраняете здесь, значит, — потеряв всякий интерес и глазами кого-то ища, — а как мне найти товарища Каца Абрама Израилевича?
Показываю в направлении «арендованного» на сегодня анисимовского «Бразье» и обоза из «мото-мотыг» и обычных гужевых телег:
— Товарищ Кац лично поручил мне Вас встретить и проводить на место расположения.
— Хорошо, тогда пройдёмте, — и указывая на чемоданы вежливым, но не терпящим возражения голосом, — помогите поднести мои вещи, будьте так добры.
Я был до того рад, что даже ни секунды не раздумывая и тем более не прекословя — с ретивой готовностью схватил два чемодана и почти бегом потащил их к автомобилю.
Вот это попёрло, так попёрло!
Когда укладывал багаж, проходивший мимо агент ОВО,спросил полушёпотом:
— Кто это, товарищ командир?
— Ты, чё? Не признал⁈ Да, это ж САМ(!!!) Макаренко!
Тот, приняв вид «лихой и слегка придурковатый», в свою очередь:
— Да, ты что?!.
Когда Антон Семёнович с тремя из группы подошёл к нам, боец стол по стойке «смирно» и «ел» его глазами как новобранец царского фельдфебеля на плацу.
Рисунок 103. Макаренко А. С. 20-е годы.
— Как императора встречают, — сказал своим будущий всемирно известный педагог, когда мы тронулись, — хорошенькое начало.
Он заметно повелел по сравнению с первыми минутами.
Однако, был у меня один вопросик:
— Насколько мне известно, по проекту воспитательно-трудовая колония предполагалась быть: во-первых — женской, а во-вторых — детской. А Вы привезли с собой… Хм, гкхм… Так, сказать «хлопцев» — об лоб которых можно поросей бить.
— Как Вас извините…? Серафим Фёдорович! До этого неожиданного и, сказать по правде — непонятного мне назначения, я был начальником «Колонии для несовершеннолетних правонарушителей имени Максима Горького» близ Полтавы… И я заявил, что никуда не уеду без своих воспитанников! Товарищи из Москвы пошли мне навстречу, отправив нас сюда всех вместе.
Приходится делать мину, при не очень хорошей игре:
— Такое, можно только приветствовать, Антон Семёнович!
— Что касается возраста, то да! Большинство из них уже совершеннолетние, но скрывающие свой возраст — так как им грозит большой срок заключения, или даже расстрел за совершённые преступления…
Поневоле холодок пробежал между лопаток: вместо одного Барона буду иметь под самым боком двадцать три, причём габаритами — как бы, не в полтора-два раза того больше. Потом вовремя вспомнил, что Макаренко с подобным контингентом как-то умел находить «общий язык» и вмиг успокоился.
Быстренько и на ходу, буквально в двух словах объяснил ему всю суть проекта — почему требуются именно девичьи руки.
— Ах вот в чём дело! Действительно, моим парням в руки ничего более «тонкого» — кроме оглобли доверить нельзя, — восклицает Антон Семёнович, затем, — ну ничего страшного: обживёмся здесь немного и наберём столько девушек-беспризорниц — сколько потребуется.
Позже, мы с Макаренко скорректировали первоначальный проект и, кроме инструментального цеха, в бывшем монастыре спланировали восстановить животноводческую ферму мясо-молочного направления и свинарник.
«Фермерами» у нас будут именно хлопцы с «заточенными под оглоблю» руками!
Однако, «подняв» инфу в компьютере про этого выдающегося педагога, я несколько загрустил-призадумался: в «реальной» истории, у Антона Семёновича Макаренко был острый конфликт с вдовой Ленина — Надеждой Крупской, которая если я правильно понял — в конце концов его и «съела», способствовав отстранению от руководства колонией в 1929 году. Эта женщина с жабьим лицом, никогда не имевшая собственных детей — ничтоже сумняшеся, занималась организацией воспитания советской молодёжи — имея пост заместителя Наркома просвещения.
— Чёрт, — в сердцах сказал я вслух, — кажись, у нас будут серьёзные проблемы.
Случившийся ненароком счастливый случай с Макаренко, меня вдохновил на следующий — уже преднамеренный.
Дело в том, что я в перманентной запарке и, достоверно знаю — это только начало!
Людей, которым я хоть что-то простейшее могу доверить — буквально считанные единицы. Мне приходится не только за компом часами просиживать — проектируя ништяки для предков, но и ещё и заниматься целой кучей дел — обучением, контролем… Только отвернёшься буквально на минуту, как хроноаборигены тут же — если не украдут что, так накосячат или напакостят.
Приходится, даже самому варить самые ответственные детали электросваркой!
Поэтому мне нужны знающие и мотивированные чем-то помощники.
Самое «узкое» место в моём плане прогрессорства — именно электросварка. Я могу так или иначе, найти на просторах Руси практически любую профессию — кроме электросварщика. Причём, мне не простой работяга нужен, могущий «насрав» — соединить вместе две рифлёные арматурины, но тот — кто сможет воплотить в жизнь мои многочисленные «послезнайские» задумки по этой технологии.
А это уже уровень не просто инженера — а учёного!
Случай с Макаренко надоумил меня посмотреть в том же направлении и, я написал довольно пространное письмо Евгению Оскаровичу Патону с приглашением возглавить Ульяновскую лабораторию электросварки, а затем — соответствующий Научно-Исследовательский Институт. Рассказал про все свои успехи на этом поприще, поделился некоторыми далеко идущими планами, приложил фотографии. Естественно, несколько приврал и наобещал с три короба.
Как без этого?
Навряд ли, думаю, ему сейчас в Киеве особенно хлебосольно приходится — должен обязательно «клюнуть»…
Но, эта мысль меня осенит гораздо позже — почти перед самым Новым — 1924 годом.
Часто ездя к Макаренко по всевозможным делам по бытовому обустройству ВТК и разруливая уже несколько раз возникшие конфликты колонистов с местным населением, я доломал анисимовский «Бразье», что называется — «в хлам». Застрявшего в глубокой осенней грязи «француза» пришлось притащить в Ульяновск трактором и, затем отдать в недавно созданную автошколу — «на забаву» подрастающему поколению шоферов. Больше ни на что — кроме как наглядного пособия, эта куча железа уже не годилась…