Хорошо хоть, что кушать почти не хотелось… Впопыхах оделся, на ходу проглотил стакан чаю с куском пирога и выскочил на улицу.
Пролёткой правил молодой, приветливый и крайне разговорчивый парень по имени Федька, в форме милиционера — на год, или может на два младше меня нынешнего. При Анисимове, он был кем-то вроде порученца или ординарца: если вспомнить Петьку из фильма «Чапаев» — то легко себе представить и Федьку… На лицо имеется, даже чисто внешнее сходство на рожу!
— Дорога нонча сухая, домчу вмиг, — пообещал он и, прикрикнул на лошадь, — но, мёртвая!
Вообще то, по дошедшим слухам, Федька назвал кобылу «Интеллигенция» — якобы из-за своей жгучей классовой ненависти к этому сословию… Но при мне он её так ни разу не называл, поэтому думаю это просто фейк.
«Мёртвая интеллигенция», лениво дёрнула ушами, выкатила пару «яблок» из-под жидкого куцего хвоста и потихоньку затрусила.
«Вмиг, не вмиг» — но за полчаса где-то добрались. Вернее, «дотряслись» — такой долгой «местной» поездки у меня ещё не бывало и, меня конкретно укачало — хоть блюй на ходу.
— Товарищ Анисимов просил тебя не долго, товарищ Свешников, — уже не так приветливо, напомнил Федька по приезду до пункта назначения, — час подожду, а если не управишься — придётся тебе возвращаться в город пешком.
— А как узнаешь — прошёл час или нет? — вежливо интересуюсь, — что-то не вижу у тебя на пролётке «ходиков» с кукушкой.
— А я своим классовым чутьём почую!
Вот же, засранец! Ведь, даже самому дебильному лесному ёжику понятно, что принимая дела — я и до обеда навряд ли управлюсь.
С первого на него взгляда — ещё вчера, я понял что этот малый ревнует ко мне товарища Анисимова…
Не в «гомосятском» смысле этого слова, конечно, что вы!
Просто боится за свой статус в случае успешного ремонта «француза»… Очкует холуй, что я займу его место — своими словами говоря. С этим надо что-то делать: врагов в председательском «ближнем круге», мне даром не надо.
Рисунок 11. Типичная дореволюционная железнодорожная станция.
Железнодорожная недостанция — «Разъезд Лукьяновский», произвёл такое же «приятное» впечатление — как и, сам посёлок Ульяновка… Если, не сказать больше.
Боже, какое жалкое убожество!
Железнодорожная ветка здесь была одноколейная и поезда на полустанке останавливались (зачастую, достаточно надолго — «чугунка» работала отвратительно), лишь чтобы пропустить встречный состав или же для ремонта. Само деревянное здание станции с начальником, с помещением телеграфа, с кассой и залом ожидания… Традиционная водокачка для заправки паровозов водой, железнодорожный тупик, несколько пакгаузов, с десятка два жилых строений — среди которых преобладает тип «изба-пятистенок», с сараюшками — из которых, судя по свежим «лепёшкам», не так давно выгнали пастись скот.
Успел как раз вовремя — на полустанке начиналось общее построение со знаменем. Некоторое время постоял в сторонке и понаблюдал пытливым взглядом: хотя и донельзя всё расхлябано — но всё равно чувствовался какой-никакой, но воинский порядок. Бойцы вели себя не как банда вооружённой гопоты — чего я больше всего опасался, а скорее — как группа матёрых дембелей, давно забивших на уставы внутренней и караульной службы.
Это, уже легче!
Средний возраст — где-то в районе тридцатника, хотя нескольким можно с ходу дать за сороковник — а парочке поди и двадцати нет. Опять же: невооружённым глазом видно — мужики в основном бывалые, жизнью и всеми её коллизиями неоднократно тёртые и скорее всего — вдоволь навоевавшиеся на двух войнах.
Таких, нахрапом не возьмёшь!
На меня обратили внимание, поэтому я «вольным» строевым шагом подхожу к строю, чётко вскидываю руку к гимназической фуражке со звездой и:
— Здравия желаю, товарищи бойцы!
В ответ — любопытно-дерзкие взгляды, затем прозвучало нестройное, несколько ироничное:
— Здрав…!
— Разрешите представиться: Заведующий оружием ОВО — Свешников Серафим Фёдорович. Ваш новый начальник по приказу волостного отдела НКВД…
Оживление в строю, все переглядываются да ухмыляются. Кто-то, явно стебаясь, выкрикнул:
Рисунок 12. Военизированная охрана начала 20-ых годов.
— УРА!!!
Хотя, по лицам вижу — общее впечатление произвёл скорее положительное.
«Заведующий оружием»…
Думаете, я рехнулся?
А, вот и не угадали!
Это у меня теперь и, взаправду звание такое — соответствующее званию «командир батальона» в РККА: три «кубаря» на петлицы. Так, что я перешёл в новое ведомство, типа как — с повышением в чине. Хоть и, не тщеславен нисколько — но всё равно приятно несколько…
А аббревиатура «ОВО» означает — «Особый Военный Отряд».
К великому моему сожалению, «кубарей», как и «треугольников» — ни на мне, ни на моих «орлах» — покамест нет. Не дошли ещё до нас сии знаки воинского различия.
Кстати, что самое прикольное: по новому положению, низшее звание в «ОВО» — «агент по охране грузов»…
Ей-ей, не вру!
Далее идёт — «стрелок особого вооруженного отряда», за ним — «старший агент по охране грузов», затем — «отделенный командир». Непосредственно перед моим, стоит звание «комвзвод ОВО, начальник команды по охране грузов»…
Вышестоящее же начальство, называется вообще длинно «Начальник охраны района, помощник начальника района охраны грузов» — четыре «кубаря» и «Инспектор при отделе охраны округа, инспектор при отделе охраны дороги» — один «ромб» на петлицах. Ну, а вообще три самых «верхних» — «генеральских» звания, я просто-напросто не запомнил[1].
Стоящий перед строем коренастый, разбитной боец (этакий «ухарь-купец»!), также — достаточно чётким строевым подходит ко мне и, тоже — под общий смешок приложив ладонь к дореволюционному картузу с красной звездой, несколько развязно рапортует:
— Личный состав взвода военизированной охраны путей сообщений полустанка Ульяновский, построен. В наличии тринадцать бойцов — трое в карауле, отсутствующих и заболевших нет. Комвзвод ОВО, начальник команды по охране грузов, Чеботарёв!
По лицу, да по манере держаться и говорить, вижу — это природный лидер, пользующийся беспрекословным авторитетом среди свой группы. Скорее всего, я при нём окажусь чисто «писарем»: следить, чтоб к документации — «комар носа не смог подточить»! Впрочем, товарищ Кац мне про то — практически в открытую говорил…
В принципе, такое обстоятельство меня пока не напрягает.
Отрапортовав, комвзвод подходит вплотную и протягивает руку:
— Уже наслышаны про тебя, товарищ командир!
Чувствую себя, как молодой лейтёха — только-только из училища, попавший в часть к уже вдоволь повоевавшим, видавшим-перевидавшим виды, сержантам… Да! Надо как-то выстраивать отношения.
Пожимаю его ладонь и отвечаю, улыбаясь:
— Я про тебя тоже! Думаю сработаемся, товарищ комвзвод.
По слухам, этот Чеботарёв — мужик хоть и со своеобразным менталитетом, но во всех отношениях положительный… Типа, хорошего ротного старшины.
Далее, провели перекличку по списку предоставленному моим замом. Затем, провели развод караулов — то есть замену отстоящую свой срок вахту, следующей. Наконец, дал команду «Разойдись!» и в сопровождении Чеботарёва, пошёл знакомиться с объектом.
Первым делом посетили оружейную комнату. У караула я заметил — кажется были «Берданы», а здесь…
— Что это, — растерялся я, — музей Империалистической войны?
— Под вид того! Это вот — старые японские «Арисаки» под «тупой» патрон… Это — французские «Гра», а это — их же «Лебель». Это вот, итальянский карабин «Каркано»…
Схватился сдуру за «итальянца», подержал его в руках… Блин, каким-то дубоватым показался — как полено в руках держишь! Не умеют делать макаронники оружие, эх не умеют…
Видя моё разочарование, Чеботарёв:
— Вот хорошая винтовка — австрийский «Манлихер»!
Я взял в руки «австрийца», подёргал туда-сюда затвор «прямого хода», заглянул в ствол: оружие, хотя и сильно «бывшее в употреблении», хорошо вычищено и смазано.
— Хорошая винтовка, — ещё раз похвалил «иномарку» Чеботарёв, — вот только грязи боится…
— И, чего в ней тогда хорошего?
В принципе понятно: всё оружие под российский — самый распространённый трёхлинейный патрон, отправляли на фронт — а тыловикам доставалось трофейное или же устаревшее, что подогнали «по дружбе» союзнички.
Кстати, ни одного штыка! Знакомое по книгам про Первую мировую войну явление: все штыки клинкового типа от «иномарок» — трофейных или присланные от щедрот союзников, хозяйственные русские мужички ныкали для «собственных», деревенских нужд.
— Прислали такие — уже без штыков, — как бы между делом спрашиваю, — или, здесь на месте — ваши бойцы расстарались?
— Такие прислали, — отвечает с немалой досадой, — а то б наши тоже не оплошали, чай!
Оно, в принципе и правильно — охране штыки и даром не нужны.
Вижу, несколько «наганов» в деревянном ящике, таких же как у меня. Взял один. Пощёлкал курком… Не, не как у меня с самовзводом — «солдатского» образца: перед каждым выстрелом надо курок вручную взводить. Откровенный отстой — потому видать, здесь и лежат — на хер, никому не нужные.
Рисунок 13. Неполная разборка револьвера «Наган».
— Товарищ Чеботарёв! Надо проверить револьвер на исправность… Разберите-соберите его!
Тот, помедлив — скорее всего соображая, а не в падлу ли ему это, тем не менее — пожав плечами, сноровисто выполнил мой приказ:
— Никак нет, товарищ Свешников: револьвер в полном порядке.
— Хорошо, вижу уже сам! Рад, что ошибся, товарищ…
Мне просто нужно было узнать как «Наган» разбирается-собирается: не могу же я, имея такую «военную легенду» — прямо попросить показать, как это делается⁈
Порылся в ящике с револьверами ещё, и:
— А этот тут откуда⁈
Тот, немного помявшись:
— После обыска в одном плацкартном вагоне под полкой нашёл — видно, скинул кто. Сначала домой взял — да сын шибко интересоваться стал. Ну, не выкидывать же добро? Вот сюда и отнёс…