Однако вопреки моим опасениям, встреча мнимого «Гешефтмана» и товарища Каца пришла «на ура». Еврей, живший до 1915 года за «чертой оседлости», встретил «земляка» с распростёртыми объятиями! Мишка оказывается, за время своих странствий достаточно хорошо овладел «одесским разговорным» и шпарил на этом полуеврейском диалекте так, что позавидовал бы любой биндюжник с Молдаванки. А когда они вполне бойко побалакали на пшекском — у главы волостного НКВД не осталось никаких сомнений в достоверности навешанной ему на уши «лапши» и он клятвенно пообещал восстановить товарищу Гешефтману его утраченные документы.
Узнав, что отряд военизированной охраны полустанка решил взять над Михаилом коллективное опекунство, Абрам Израилевич выразил вполне искреннее сожаление, что его опередили… Я ему с нисколько не деланным энтузиазмом:
— Товарищ Кац! В республике полным-полно подобного «контингента» и волостной отдел НКВДможет взять на воспитание хоть дюжину.
Тот, только своим горбатым шнобелем повёл!
Забегая немного вперёд сообщу, что я очень хорошо распиарил в комсомольских, в уездных и губернских СМИ — факт усыновления беспризорника нашим ульяновским ОВО. Написал и в редакции ведущих центральных газет. В этот раз, не в «Правде» конечно — а «всего лишь» в «Известиях», но всё же опубликовали мою маленькую статейку — вызвавшую большой резонанс. Затем, статьи других авторов на эту тему — посыпались как из рога изобилия!
Последствия моего вмешательства в естественный ход событий, мне был очевиден. Не знаю, может и «в реале» такое явление — имело место быть, но движение по усыновлению беспризорных детей воинскими частями — вскоре стало довольно массовым…
«Сын полка» — так и мелькало в газетных заголовках!
Хотя, конечно — это была всего лишь капля в море.
После районного отдела НКВД, мы с Мишкой пошли в гараж — где меня уже ждала-поджидала вся команда.
Елизавета, лишь увидев выходящего из-за угла, с визгом кинулась мне на шею и, не стесняясь никого, покрыла всё лицо жаркими поцелуями:
— Я одна верила, что ты обязательно вернёшься!
Остальные мои помощники, как-то смущённо отводили глаза.
Оказывается, за время моего отсутствия — среди членов первой в Ульяновке комсомольской ячейки, бушевали нешуточные страсти, а близнецы Ванька и Санька — даже по своему обыкновению подрались и, теперь отсвечивали практически одинаковыми фингалами.
— Да куда бы я делся от своих парней… — целую Елизавету в зарумянившуюся щёчку, — и от самой прелестной девушки на просторах этой части обитаемой Галактики⁈
От моих слов ребята ожили и тоже весьма сердечно — хоть и по-детски неуклюже, выразили свою радость меня вновь лицезреть.
Наконец, все обратили внимание на Барона.
— А это кто с тобой, Серафим? — с ревнивыми нотками спросил Ефим.
— Ах, да… Знакомьтесь, товарищи: Михаил Гешефтман — мой боевой товарищ, сын полка и также как и, вы — комсомолец…
Вкратце рассказал нашу с ним «историю» вооружённой борьбы с белополяками и Мишку обступили с вопросами:
— Ты вправду воевал? Ух, ты…
— А у поляков танков и самолётов много? Ух ты, жесть…
— Тебя вправду ранили? Ну покажь… Ух, ты… Больно было, да?
Интересно было наблюдать за началом отношений Ефима и Михаила: как два кобеля «обнюхались» при приёме новичка в стаю. Вроде и, слов немного и диалогов — раз, два и обчёлся, но сколько потайного смысла в жестах, в взглядах…
И, главное — проверка «на прогиб»!
Я заранее Михаила проинструктировал, расставляя всех по местам «в стае»:
— Лиза — моя девушка, про неё даже не думай. Главный после меня — Ефим. Ты же держись как бы немного в стороне — не как единое с ними целое, а скорее — как самостоятельный союзник. Всё понял?
Тот, недоумевает:
— Конечно, понял. Вот, только не понял…?
Достаточно резко обрываю:
— Подрастёшь да поумнеешь — поймёшь. А пока, это тебе понимать ещё рано… Да и, вредно!
Вот и сейчас: выдержав достаточно длинную паузу — чтоб не уронить достоинство, Михаил «сморгнул» первым и, Ефим Анисимов тут же успокоился — его верховенство никто не оспаривает.
— Что это у тебя в руках, Миша, — спрашивают ребята, — такое круглое? Глобус, что ли где свистнул⁈
— Это — футбольный мяч, — достаёт из сумки, — про футбол что-нибудь слышали?
— Слышать то, слышали… — каждый норовит пощупать.
Мишка набивает на ноге несколько раз и, ловко пнув, отправляет мяч в ворота…
— ГОЛ!!!
…В закрытые гаражные ворота. Отскочивший мяч он остановил ногой и, ею же подкинув, поймал в руки — что вызвало нешуточный ажиотаж:
— Ух, ты… Ловко! Научишь?
— Конечно! Вот возьми — попробуй сам… Ничего — у меня тоже в первый раз не получилось.
Молодёжь, на завтра откладывать интересное занятие не хочет — да и, не может… На то она и молодёжь! Тут же приступили к тренировкам, а мы с «моей девушкой» уселись на лавочку возле гаража, взявшись за руки и «влюблёнными» глазами смотрели друг на друга.
Улыбаясь, вполне искренне — тем не менее достаточно строго поучаю её, менторским тоном:
— Ошибка, Лиза! Если ты так будешь при каждой встрече вешаться на шею — даже любящему тебя мужчине, он вскоре будет считать это за должное… А там недолго и, до потери всякого к тебе интереса.
Та, широко раскрыв глаза:
— Я вправду была очень рада тебя увидеть, Серафим!
Кто б сомневался…
— Не важно! Ты должна была стоять скромно, немножко в сторонке и загадочно улыбаться. А я должен был внутренне беситься, не понимая — рада ты мне или не очень… А может, ты за моё отсутствие кого другого нашла⁈
— Да, нет… Я…
— Не важно! Главное — я должен теряться в догадках.
Елизавета внимательно — как усердная ученица, покорно слушала.
— Учись скрывать свои чувства, привыкай всегда носить на лице «маску»: иначе, кроме как домохозяйки — увешанной сопливыми детьми, ничего путного из тебя не получится…
Не дождавшись когда парни натешатся новой игрушкой, я проводил её домой — где довольно долго посидел и поболтал «под чай» с Надеждой Павловной об всяком-разном.
Возвращаясь уже впотьмах, прохожу мимо Трактира…
Дай, думаю — зайду!
И, «зашёл» — недолго думая…
[1] Спортивное метание ножа — самостоятельная дисциплина вида спорта «Универсальный бой». У данной дисциплины есть свои правила и упражнения, утвержденные спортивной федерацией «Универсальный бой», а также четкие требования к спортивному снаряду — метательному ножу.
[2]В период 1917—1923 годов Советская Россия пережила «чайный» период: употребление алкогольных напитков было официально запрещено, при этом армия и рабочие промышленных предприятий снабжались чаем бесплатно. Была создана организация «Центрочай», которая занималась распределением чая с конфискованных складов чаеторговых фирм. Довоенные запасы были столь велики, что до 1923 года не было необходимости в закупках чая за границей.
[3]Гешефт — (нем. Geschaft подарок) торговая операция, прибыльное дело, выгодная сделка.
Глава 12«Делу конец — новым делам венец»
Хорошенько отдохнув после «командировки», я через сутки нанял у нэпмана — владельца «почтовой станции» ломовую телегу и, с раннего с утречка загнал в гараж — попросив возницу-биндюжника погулять. Пока он «гулял», мы с Мишкой загрузили в неё разобранный двигатель председательского «Бразье» вместе с лебёдкой, уже разбортированные колёса и прочий ненужный железный хлам. Накрыли тщательно поклажу брезентом и кликнув водителя кобылы поехали на полустанок — где таким же макаром разгрузили всё привезённое в знакомый уже пакгауз.
После развода караулов, подвесив лебёдку к потолочной балке пакгауза — сняли двигатель с «Бразье-кабриолета». Само собой, я не забыл написать суриком «инвентарный номер» на снятом и отмытом керосином двигателе.
Возвращались пешком и, зайдя в пустующий концлагерь — планово проверить «пердуна с пердянкой», я решил немного пострелять — обновляя навыки после довольно продолжительного перерыва. Стало интересно узнать, как стреляет из «Нагана» Михаил…
Оказывается, несмотря на все мои упражнения — гораздо лучше, чем я!
— Какой-то секрет, Гриль Уленшпигель хренов? — немного раздосадовано интересуюсь.
— Конечно… Как без них?
— Может — расскажешь-покажешь?
— Как два пальца обосцать… — пытливо заглядывает мне в глаза, — а научить метать ножи в ответку?
Хронноаборигены цепляют мои словечки и их сочетания, просто влёт!
— Да, не в лом! Могу научить метать, что хочешь — лишь бы «оно» было продолговатым и имело хотя бы один заострённый конец. Но только после того, как «Бразье» забегает…
— Замётано, Серафим!
После обеда всей толпой грунтовали кузов в гараже, а потом разбившись на две «команды» — играли в футбол в одни ворота. За меня были Санька и Ванька, а за Ефима — Домовёнок и Брат-Кондрат. Мишка судил, а Елизавета была за «общего» голкипера и, как казалось — отбивала голевые удары лишь одним своим визгом! Хотя я сильно «подыгрывал», а братья постоянно ссорились до драки за каждый пас — но команда противника проигрывала с крупным счётом и Анисимов-младший не по-детски психовал и ругал Лизу — что она специально пропускает мои мячи.
Ой, как не любит он проигрывать!
Потихоньку, вокруг «футбольного поля» собралась толпа зрителей — не только «соответствующего» возраста, кстати. В момент врубившись в суть происходящего действа, они дружно «болели» и комментировали «матч» так — что уши сохли.
В общем, вечер удался.
На следующее утро в пакгаузе, мы с Бароном перебортивовали колёса — засунув в «родные» шины колёс анисимовского «француза», камеры с угнанного. Старая резина ещё с годик послужит — а «новую» с «Бразье-кабриолета», я приберёг для следующего капитального ремонта. Ну, или продать «на сторону» можно будет — если мои отношения с главой волостного Совета, в будущем не заладятся. Заодно подшаманил запаску — кустарно, но надёжно завулканизировав сырой резиной рваный прокол на её камере.