С четвероногими помощниками мощностью в одну-единственную лошадиную силу — такая «забывчивость» не пролезет, ибо:
Она сдохнет!
Не важно — работает лошадь в поле или стоит в конюшне, она требует: во-первых ухода за собой, во-вторых кормёжки. Иначе, она быстро «откинет подковы», а вслед за ней возможно — вымрет от голода и холода вся ваша семья, если вы простой крестьянин. Ну, или пойдёт по миру с протянутой рукой — если год не слишком голодный, а «обычный»…
Немаловажное обстоятельство: в отличии от коровы — которая и на соломе с крыши до первой зелёной травки прожить-протянуть может (хотя молока для своих детишек — вы от неё уже не дождётесь), лошади нужно качественное сено, овёс и зерно… Особенно, для работы.
Так вот, повторяю ещё раз: лошадь жрёт много и главное — в отличии от автомобиля, она жрёт ВСЕГДА!!!
Я, находясь в этом времени, уже достаточно много слышал просто душераздирающих историй, о том — как хозяин-мужик предпочитает в голодную зиму кормить последним сеном лошадь, а не корову — дающую его детям молоко. Кормовые овёс и зерно тоже приберегались для весенне-полевых работ лошади, а не собственным умирающим детям… По жестокому — но проверенному веками выживания в суровых условиях русского Нечерноземья, принципу: «детей баба ещё нарожает, а вот лошадь — она родить не сможет, как ни старайся».
Рисунок 29.Голодающие дети Поволжья.
Дикость и варварство, скажете вы и будете неправы — без лошади и рожать будет некому…
Вся семья целиком вымрет!
Вот у меня и такая мысля: частично заменив лошадь моторной телегой, я возможно несколько уменьшу детскую смертность. Пару сотен тысяч, а то и — миллионов (тьфу, тьфу, тьфу!) бойцов и пар рабочих рук к 1941 году, разве они будут лишними⁈
— Кузьма, — как можно серьёзнее обращаюсь к Домовёнку, — назначаешься главным конструктором по проектированию моторной телеги для РККА.
Тот, с потаённой радостью в глазах, но несколько опешив:
— А как же мотор? Мотор-то из дерева не вырубишь!
— Конечно, нет. Но у меня на полустанке в пакгаузе, есть кой-какие «железяки»…
Мы с Домовёнком в лучшем положении, чем Петунин на далёком седом Урале — у нас на первое время «лишние» запчасти от «Бразье» есть.
— … Думаю, для почину хватит.
Через недельку, когда доделали кое-что по мелочи и страсти-мордасти по реанимированному «Бразье» улеглись, всерьёз занялся организацией комсомольской ячейки. Фрол Изотович, без разговоров выделил нам комнатушку в здании волостной организации РКП(б) и, на первом же комсомольском собрании — которое по уставу является высшим органом этой молодёжной организации, меня избрали секретарём волостной ячейки РКСМ.
Немного забегая вперёд, скажу — чтоб не возвращаться к этой теме: уже осенью наша комсомольская организация — в которую кого попадя не брали, должен заметить, насчитывала порядка двадцати человек… К весне 1923 года — уже более сорока.
Руководить любым коллективом на самом деле довольно просто — если уметь находить нужных, способных к делу людей и правильно их расставлять на нижестоящих должностях! Я делать такое, за семьдесят «с хвостиком» прожитых «там» лет, слава Богу научился.
Меньше всего хлопот и забот доставляла Елизавета Молчанова, которая стала отвечать за всю «бюрократию» — вести протоколы собраний, составлять личные дела комсомольцев и кандидатов и так далее.
Тут же, грамотно скинул полномочия на Ефима Анисимова — назначив его «ответственным» секретарём… Себе оставил только сбор комсомольских взносов, по факту. Конечно, не забывал контролировать, но со временем всё меньше и меньше — детишки попались на редкость способные. Тем более, если не лениться их вовремя «тыкать носом». Особенно частенько мне приходилось проделывать эту «процедуру» с самим сыном нашего Председателя:
— Ты считаешь, Ефим, что тебя окружают люди — под вид тебя: они все понимают, полностью разделяют твою точку зрения и стоит им только рассказать — что ты от них хочешь, как они тут же бросятся выполнять твои инструкции… А чтобы они выполняли их быстро, достаточно просто на них наорать. Но, к сожалению или к счастью — большинство окружающих на тебя совершенно на тебя не похожи и, это «большинство» — предпочитает действовать импульсно, а не логично!
— Серафим! Ты же сам говорил: найди людей, расставь приоритеты, дай каждому задание и назначь ответственных…
— Всё это так, но существуют нюансы — которые ты не должен забывать. Постановка задачи конкретному лицу далеко не всегда приводит к ее выполнению. Спрашиваешь, почему?
Раскрыв рот:
— Почему?
— Согласно самому передовому на сей момент учению Дарвина — люди произошли от обезьяны, от которой унаследовали некоторые рудименты — вроде шерсти в отдельных местах тела и поведения. А значит, внутри каждого из нас живёт своя «мартышка» — для которой нет ни прошлого и будущего, только сиюминутный интерес: жрать, пить, спать… И ещё то, что очень хорошо рифмуется со всеми этими занятиями. Веселиться, наконец или просто валяться на диване и, ничего более не делать.
— Увы, но таких людей большинство и, заставить их сделать что-то полезное (то есть — быть человеком), может только страх — опасность для их жизни, «потери лица» или положения в обществе… Как только этот «страх» исчезает, большинство человечества — опять возвращается в своё привычное «обезьянье» состояние.
Ефим озадачен — на лицо явное противоречие:
— Так, что же мне делать, чтоб подчинённый мне человек — почаще был человеком и пореже обезьяной?
Многозначительно подняв палец:
— Первым делом, постарайся поменьше на них орать — испуганная макака очень плохой работник…
Ну и так далее — полный расклад.
Не переймёт он передовой стиль науки управления начала 21 века, за один раз — переймёт за второй, пятый, десятый… Буду «долбить» в одну точку, пока не сделаю из Ефимки Анисимова — «самого эффективного менеджера» века двадцатого!
Другая проблема…
Вопреки ожидаемому, Санька да Ванька от меня с военным делом не отстали!
К несчастью для меня у них оказалась отличная память и не по-детски стальные упорство и настойчивость… Они выучили «на зубок» все воинские уставы — что я им дал в начале ремонта «Бразье» и, теперь опять донимали меня — давя на комсомольское сознание:
— Серафим! Ты же учился на командирских курсах? Теперь, давай учи нас.
Приняв «экзамен» по теории я поморщил лоб и нашёл новую откорячку:
— Ребята! Уставы — уставами, а без строевой подготовки в военном деле никак! Не умеешь шагать в ногу — не сможешь воевать.
Брат-Кондрат презрительно фыркнул:
— Муштра…? Это атрибут старой, царской армии — нашей народной она не нужна. В Красной Армии всё держится на классовой сознательности бойцов, а не на дрессировке шкурами-фельдфебелями…
Жестко обрываю:
— Кондрат! Давай, ты сначала в этой Красной Армии послужишь, повоюешь — а потом расскажешь нам, на чём она «держится»… Хорошо?
Под общий смех тот смутился, густо покраснел и больше не совался «поперёк батьки».
Объясняю для всех:
— Строевая подготовка, она же «муштра» или если угодно — «дрессировка», вырабатывает у бойца автоматизм действия по команде в условиях — когда рассуждать ему некогда, или он это сделать не в состоянии из-за психического состояния. Особенно этот «автоматизм» важен в первом бою… Михаил!
Барон с готовностью:
— Слушаю, Серафим.
— Что ты чувствовал, когда в тебя первый раз участвовал в бою?
Тот, как будто об чём-то обыденном, несколько застенчиво признался:
— Сказать по правде — в первом бою я обмочился, лишь услышав звук пуль.
И, зевнул…
Это было сказано таким тоном, что никто даже не засмеялся.
— Какие у тебя были желания…. Ээээ… Кроме желания справить естественные потребности, конечно?
— Убежать куда-нибудь подальше, или спрятаться поглубже — чтоб не нашли.
— И что тебе помешало убежать?
— Фельд… Командир отделения как рявкнет под ухом: «ВСТАТЬ!!! В АТАКУ, ВПЕРЁД!!!», я автоматически соскочил и побежал вперёд — ничего не соображая. Первый бой я вообще не помню — должен признаться!
— ВОТ!!! — с многозначительным видом, подняв указательный палец вверх, — выработанная муштрой привычка подчиняться командиру, помогла Михаилу преодолеть свой страх и возможно спасла его от расстрела по приговору реввоентрибунала.
Санька и Ванька накинулись на меня с удвоенной энергией:
— Так давай, учи нас строевой подготовке!
Довольно настырные ребятишки — должен заметить… Конечно, желание учиться военному делу весьма похвальное — но навряд ли у меня будет достаточно времени, чтоб заниматься с ними регулярно.
Со всей строгостью говорю:
— Строевой подготовкой с новобранцами занимается не ротный командир, а сержан… Младшие командиры. Товарищ Гешефтман!
Тот, скептически этих двоих оглядел с головы до ног:
— Всего двое? Не, ничего не получится — надо хотя бы одно отделение.
Я оглядел ребят, но те красноречиво отвернулись. Лишь Лизавета, приняв с готовностью стойку «смирно», выпятила свои прелестные девичьи грудки… Однако, Мишка наотрез отказался возглавить «женский батальон», мотивируя:
— Вы команду «ложись» неправильно понимаете…
За что под общий смех схлопотал лёгкий подзатыльник от дамы и, мою критику за гендерный расизм.
Тогда я снова к близнецам, с новым заданием:
— Наберёте каждый по отделению — от семи до одиннадцати ребят желающих заниматься военным делом, заставите каждого из них выучить уставы и, тогда товарищ Гешефтман — будет учить вас всех строевой подготовке… Верно, Миша?
Тот, поняв мою «игру», сделал зверское лицо:
— Семь шкур буду драть, как царский фельдфебель!
Надеюсь, хоть счас они от меня отстанут…
Кондрат Конофальский — «Брат-Кондрат», в нашей комсомольской ячейке отвечает за прессу: за выпуск собственной стенгазеты и, за получение, распространение и разъяснение среди комсомольцев и сочувствующих центральных и губернских газет.