— Поняли, Ксавер, — несколько разочаровано.
Заглядывает какая-то смазливая молодуха и, мельком с любопытством глянув на меня, спрашивает:
— Обедать то, будете? Накрывать стол?
Уже одевая хорошее драповое пальто с роскошным воротником:
— Накрывай, но без меня…
Та, воркующе-игриво:
— Когда тебя ждать?
— Не знаю… Скоро не ждите. «Гостя» кормить не забывайте — неровен час до моего возвращения сдохнет… С кого тогда спрашивать?
И был таков.
Неделя, длилась — просто невыносимо!
Когда она кончилась, ещё невыносимее стала тянуться вторая… Упырь и Саул оказались ребятами в принципе нормальными. Они строго выполняли «инструкции» Ксавера и даже более того…
«Баловали»!
Меня кормили, поили чаем (неоднократно пытались напоить водкой), в баню разок сводили и даже совершенно голую девку там предлагали. Однако, какая там «девка»… Того и гляди, вернётся главный Бармалей «не солоно хлебавши» и меня очень больно зарежет, а молодое тело скормит свиньям… У кого при таких условиях «встанет» на голую девку⁈ Разве что у «универсального солдата» из одноимённого фильма — да и то, после заморозки в ванне со льдом…
Да и как на грех — антибиотиков среди моих «роялей» не оказалось, а я ужасно венерических заболеваний боюсь. Могу ошибиться, но вроде банальнейший «сифон» хроноаборигены лечат ртутью по принципу: кто быстрее сдохнет — «срамная» болезнь или сам организм.
Единственное, чем можно было скрасить время и отвлечься от тяжких дум — так это игра в карты. Мне предлагали рубиться на деньги — на мою «долю», но я не повёлся на уговоры. Играли на «ни на что», или на шалобаны — но это быстро им надоело, игрок с меня никакой. Тогда, от нечего делать, эти двое предложили учить меня искусству «каталы»… Карточного шулера, то есть.
— А мне это на кой? — интересуюсь, — я специализируюсь на других статьях уголовного кодекса.
— В тюрьме пригодится.
Открещиваюсь под общий смех:
— «Нет уж — лучше вы к нам»!
Подумав, спрашиваю:
— А вот мастырить ксивы поучился бы и даже готов заплатить за это.
— Так, это долго учиться надо и ещё не у всех получается.
— Ничего, я — способный! К тому же, кой-какие навыки уже имеются.
Дом, оказался довольно плотно заселён. К вечеру, кроме этих двоих, молодухи и бабки — объявилось ещё человек пять довольно тёмных личностей. В течении моего здесь нахождения, постоянно появлялись и исчезали какие-то люди, была пара скандалов… Как-то, уже глухим ночером, кто-то во дворе истошно визжал — как будто его свиньям скармливают… Мне всё жутче и жутчее…
Где-то через день после того разговора, подошёл ко мне один сухонький старичок — «Божий одуванчик» и подслеповато щурясь через когда-то богатое пенсне, долго рассматривал и мял мои ладони. Наконец, пробурчал:
— «Заготовки» вроде подходящие… Пойдём ко мне в апартаменты — покажешь, что за у тебя «навыки».
Конечно, за неделю многому не научишься, но как я уже неоднократно говорил — «навыки» у меня уже имелись. Поэтому, худо-бедно — но кое-чему простейшему я насобачился.
Конечно, в серьёзных учреждениях — на Лубянке, к примеру, с такими «ксивами» ловить нечего — кроме больших сроков в местах «прополки» тайги…
Но для сельской местности пойдёт!
Хоть и отвлёкся немного, но всё равно — последние дни вообще, как на иголках. Уже и все сроки прошли — 29 ноября на календаре, а Ксавер всё не появлялся.
Наконец, чуть ли не в полночь — мы все уже спать улеглись, является как снег на голову. Усталый, заметно похудевший, голодный как чёрт — но довольный и весёлый. Здоровается со мной за руку, шутит:
— Тебя ещё не зарезали? Хахаха!
— Ещё нет — Вы же просили без Вас не начинать⁈ Хахаха!
«Хор» шнырей, грянул жизнерадостно:
— БУГАГАГА!!!
Поужинав за общим столом, приглашает в какую-то комнатушку на втором этаже — личный кабинет, я так понимаю. Первый же вопрос, с просквозившей немалой досадой:
— Что раньше ко мне не пришёл, Серафим?
Сразу перехожу на «ты»:
— Чтоб не неделю, а положим — месяц у тебя взаперти просидеть под охраной двух отмороженных придурков⁈
— Согласен — нехорошо получилось… — кивает головой, — а через кого ты это всё узнал?
Усмехаюсь:
— Меньше знаешь — крепче спишь, Ксавер!
— Понимаю… — соглашается, даже не пугая перспективой знакомства моего «очка» с раскалённой кочергой, — когда ждать твоей следующей… Как, её там…? «Информации»?
— Этого не предугадаешь, — пожимаю плечами, — когда и что там «товарищам» в голову взбредёт в следующий раз.
Как-то напряжённо, даже слегка заискивающе:
— Так теперь ты знаешь, к кому в следующий раз идти?
— А это будет зависеть от твоего бонуса, сам понимаешь… «Сорока», она не просто так — «потрещать» прилетает, а чтоб поклевать чего.
Наконец, после моего напоминания, перешли к самому приятному:
— Вот твоя доля, Серафим… Пересчитай!
Достаёт, как фокусник какой — прямо «из воздуха» тугую пачку банкрот и довольный произведённым эффектом небрежно роняет её на стол. Приглядываюсь…
Так вот ты какой, северный олень!
Сказать по правде, не впечатлило: хоть и новенькие и «хрустящие», приятно пахнущие свежей типографской краской — год выпуска 1922-й, но довольно невзрачно-скучные черно-белые бумажки… Лишь розетка с надписью «РСФСР» выглядит чуток повеселее. Большинство с надписями «один червонец», «три червонца» и «пять червонцев»… Большинство «пятёрками». Десять и двадцать пять червонцев — этих совсем мало. Обратная сторона — чистая.
Так, так, так…
Пересчитываю, раскладывая в пачки по номиналам… Твою мать…
Поднимаю на Ксавера изумлённые очи:
— Здесь двадцать пять тысяч… Червонцами…?
Это ж, сколько на совзнаки…? Мать твою!
Неплохое начало: ильфо-петровский Шура Балаганов мечтал иметь пять тысяч рублей в год, а я за один раз урвал в пять раз больше.
Смеётся:
— Да — двадцать пять «штук»! Не веришь — пересчитай ещё раз. Если б, пришёл на недельку раньше, получил бы…
Только досадливо крякнул и рукой махнул:
— … В десять раз больше.
Рисунок 38.Червонец образца 1922 года.
Достав из обнаружившегося в комнате сейфа мои вещи, он глядя как я рассовываю по отделениям враз распухшего портмоне деньги, вдруг совершенно неожиданно поинтересовался:
— Серафим! А про «инвестиции» в домостроительный комбинат, ты это на полном серьёзе?
— Вполне! Как на похоронах банкира… Ибо, времена как были смутными — так и грозятся ими оставаться. Деньги или товар, сегодня они есть — а завтра их нет. Недвижимость же, как была так и осталась — пример египетских пирамид тебе в помощь!
Несмотря на его усталость, проговорили с почти до утра… Правда, ни до чего определённого — в этот раз не договорились.
Наутро, после позднего завтрака, договорившись поддерживать связь через уже знакомого «чёрного» маклера, расстались донельзя довольные друг другом. Выхожу во двор сопровождаемый гостеприимным хозяином и вижу уже знакомый фургон и поджидающих меня всё тех же личностей. В этот раз они были гораздо дружелюбней настроены и, прямо-таки лучились от счастья лицезреть мой светлый лик.
Их босс протягивает мне ладонь с тонкими, но на удивление сильными пальцами и крепко сжав мою, говорит:
— Доставят в целости и сохранности туда, откуда подобрали… До встречи!
Напоследок, скидываю ещё одну инфу:
— Не знаю, с какого бока это тебе может пригодиться, Ксавер, но в последних числах декабря ожидается создание СССР — Союза Советских Социалистических Республик…
— А это как? — удивлённо поднимает брови.
— Сам толком не понимаю, но буквально в двух словах — это вот какая шняга получится у комиссаров…
Коротко рассказываю самую суть происходящего с национальной политикой в стране и, ещё раз пожав друг другу руки — мы расстаёмся практически друзьями.
Уверен, что и из этой инфы он сможет срубить хоть сколько-нибудь бабла. Возможно, мне с этого ничего и не обломится — но если событие сбудется, (в чём я ни грамма не сомневаюсь!), мой рейтинг в его глазах значительно вырастет.
Жилищный вопрос в Советской России, действительно — был проблемой ещё той и, «испортил» он не одних лишь москвичей. Не сказать, чтобы до двух переворотов 1917 года — в этом отношении всё было ровно да гладко, но то — что стало твориться после них…
ТИХИЙ УЖАС!!!
После революции в большие города хлынул поток десятков — если не сотен тысяч граждан «новой свободной России», каждый со своими «местечковыми» привычками и взглядами на жизнь. Кто-то — чтоб элементарно не сдохнуть от голода (особенно много «понаехало» во время последнего голода в Поволжье), кто-то — чтоб работать или учиться, кто-то — в поисках своего «места под Солнцем», ну а кое-кто — чтоб просто не одичать в сельской местности.
«Война дворцам» объявленная новым народным правительством, произвела парадоксальный эффект — она увеличила число убогих хижин. В течение ряда лет после революции отопление в городе не работало, топлива для отопления частных квартир и домов было недостаточно. От холода и сырости стены домов стены потрескались, фундаменты осели, рамы в окнах покосились и сгнили, стекла полопались и вылетели.
В городе образовались так называемые «рваные дома», где полностью или частично перестала теплиться жизнь — а остались трещины, облупленная штукатурка да забитые досками провалы окон. Системы водопровода, канализации и отопления в них были разрушены или не работали, в квартирах отсутствовали водопроводные краны, унитазы, раковины и батареи центрального отопления, сняты кухонные плиты, в большинстве квартир разобраны на дрова полы. В квартирах всюду грязь, мусор и «отходы жизнедеятельности».
В холодную и суровую зиму 1919/20 года, происходила политика «уплотнения» знакомая нам по произведению Булгакова «Собачье сердце». Чтоб спасти людей, из домишек на окраинах, из подвалов и бараков их переселяли в «буржуйские» дома, напихивая как сельдей в бочку. Таким образом образовались так называемые «коечно-каморочные квартиры».