«А если бы мы обе были в таком виде, что можно подумать? — задает Зоя Ивановна сама себе вопрос. — Никогда не знала, что комары могут служить в контрразведке. Вообще-то в этой Финляндии, — смеется Зоя Ивановна, — климат не совсем подходящий для разведывательной работы, особенно летом. Однако, — продолжает Зоя Ивановна, — бывают случаи и посмешнее. Разведка — это жизнь, а в жизни всякое бывает».
День выдался морозный и солнечный. Воскресенье. На Садовом Усольце Москвы многолюдно. Зима 1935 года принесла много хлопот дворникам. Снег не успевают убирать даже на основных магистралях столицы. Автобусы сбиваются с графика.
На остановке в автобус маршрута 16 вошла высокая, стройная женщина. Подошла к кондуктору. Поискала в сумке-муфте разменные монеты, смущенно улыбнулась, что-то сказала кондуктору. Достала бумажные деньги, громко сказала: «Товарищи! Кто может разменять рубль?»
Пожатие плечами, молчание, еле слышное: «У меня нет».
Женщина более твердо повторила свой вопрос: «Кто может разменять деньги?». И совсем робко: «Что же мне делать?»
Со своего места поднялся рослый мужчина в шапке-пирожке из серого каракуля, протянул кондукторше пятнадцать копеек и, получив от нее билет, протянул его женщине:
— Возьмите!
— Спасибо большое, спасибо. Как я верну вам эти деньги?
— Когда-нибудь вернете, — мужчина с интересом смотрел на молодую, интересную женщину.
— Скажите, пожалуйста, ваш адрес.
— Зачем вам мой адрес?
— Я пришлю вам деньги. Говорите, а то мне скоро выходить.
— Скажите лучше вы — как вас зовут?
— Зоя Ивановна, — ответила женщина и кокетливо улыбнулась.
Мужчина еще внимательнее посмотрел на случайную спутницу.
— Зоя Ивановна, — повторил он, — а Зоенька нельзя?
Зоя Ивановна сурово посмотрела на своего собеседника, смерила его с ног до головы строгим взглядом:
— Вам нельзя. — И вышла в отрывшиеся двери автобуса.
Прошло три года. В Финляндии советское представительство «Интуриста» возглавляет Зоя Ивановна Рыбкина. Работа в «Интуристе» в Хельсинки дает ей легальную возможность проводить разведывательную работу. Вместе с выполнением других заданий в ее разведывательные обязанности входит поддержание связи с нашими нелегальными сотрудниками.
Парк на окраине Хельсинки. Низкорослые сосны, огромные, будто декоративные валуны, оставшиеся здесь от ледникового периода, чисто убранные дорожки. Зоя Ивановна не спеша идет в глубь парка. В руках небольшой тяжелый чемоданчик, который сейчас называют атташе-кейсом». Дышится легко, воздух чистый и свежий. А вот и одинокая скамейка под невысокой, но размашистой сосной. Здесь она должна ждать человека, который придет к ней на встречу. Они не знакомы. Известно только, что это должен быть мужчина, который свяжется с ней по паролю: «Вы позволите отдохнуть мне рядом с вами?»
В пароле каждое слово имеет свое значение. Не просто смысл фразы, подобранной к определенной ситуации встречи, но и особая расстановка слов. Ведь обычный человек, просто случайный прохожий наверняка скажет: «Позвольте мне отдохнуть, а этот мужчина должен сказать: «Вы позволите отдохнуть мне…» На это она должна ответить отзывом: «Пожалуйста, садитесь, но я больше предпочитаю одиночество».
Порыв ветра прошумел в сосновых ветвях, осыпал на дорожку сосновые иглы и затих за соседним валуном. Зоя Ивановна даже не заметила, с какой стороны перед скамейкой появился высокий плотный мужчина. Он молча сел рядом, внимательно посмотрел на нее.
«Кто это?! — подумала она и внутренне насторожилась. — Почему он молчит?»
Мужчина еще раз пристально посмотрел на нее и, уже усмехаясь, сказал:
— Хорошо отдохнуть рядом с вами.
«Что это? Только часть пароля! Может быть, это провокатор? Нет, не похож на провокатора». А вслух как можно строже сказала:
— Что вам угодно?
— Вы позволите отдохнуть мне рядом с вами?
— Пожалуйста, садитесь, но я больше предпочитаю одиночество, — назидательно добавила: — Почему вы перепутали пароль?
— Ничего я не перепутал. Просто увидел симпатичную женщину и решил пошутить.
— Нашли место для шуток, — Зоя Ивановна пододвинула к мужчине чемоданчик: — Это деньги для вас, проверьте сумму.
Мужчина положил чемоданчик на колени, открыл его, посмотрел на пачки запечатанных долларовых купюр и со вздохом сказал:
— Здесь не вся сумма.
— Как не вся?! — Зоя Ивановна встрепенулась. — Что получили из Центра, то полностью передаем вам.
— Нет, — спокойно сказал мужчина, но в глазах его бегали чертики, — здесь не хватает пятнадцати копеек.
— Каких еще пятнадцати копеек?!
— Тех самых пятнадцати копеек, которые вы должны мне, Зоенька!
Неожиданно услышав свое имя, да еще произнесенное ласково, с расстановкой и издевкой, Зоя Ивановна моментально вспомнила заснеженную Москву 1935 года, автобус и мужчину, купившего ей билет за пятнадцать копеек.
Тугой комок подступил к горлу. Хотелось броситься на шею этому человеку, который вдруг стал таким родным и близким.
— Что же мне делать, — чуть не плача, сказала она, — у меня опять нет пятнадцати копеек.
— Вот и такие бывают встречи, — вздыхает Зоя Ивановна и продолжает рассказывать.
В резидентуру в Хельсинки, где я в то время работала заместителем резидента, поступила шифрованная телеграмма, которая предписывала лично мне выехать в Стокгольм и там провести встречу с агентом, которого я раньше не знала. В телеграмме указывались пароль, опознавательные знаки агента, время и место встречи — у памятника Карлу XII, и тут же — повторяем: у памятника Карлу XIII.
Я перечитала еще раз шифротелеграмму и с досадой вздохнула — так у памятника Карлу XII или Карлу XIII? Запрашивать Москву некогда, и есть ли памятник Карлу XIII? Ведь всем известен шведский король Карл XII.
Приехав в Стокгольм, я некоторое время уделила специальной проверке и поспешила в сквер. Вот он памятник Карлу XII. Стоит в полушубке, показывает шпагой на восток, откуда, мол, грозит опасность. Погода хорошая, солнечная. Вокруг памятника скамейки, сидят люди. Почти все мужчины читают шведскую газету «Стокголмс Тиднанген» (как в шифротелеграмме), но ни у кого не торчит из кармана немецкая газета (как должно быть). Подошло назначенное время для встречи, а нужного человека нет. Я сделала несколько кругов около памятника Карлу XII, чтобы посмотреть еще раз внимательно на мужчин, не привлекая чужого внимания. И вдруг, о ужас! передо мной стоит памятник Карлу XIII в том же сквере метрах в трехстах от памятника Карлу XII. Придя в себя, я присаживаюсь на скамейку у памятника Карлу XIII. Но и здесь никого, кто бы читал шведскую газету, а из кармана торчала бы немецкая газета. Я вновь устремилась к памятнику Карлу XII. Никого. Затем вновь к памятнику Карлу XIII. Тоже никого. И так целых полчаса с камнем на сердце и со свинцовыми ногами от памятника к памятнику.
Возвратясь в гостиницу, я как после тяжелой, непосильной физической работы повалилась на кровать. Вечером контрольная встреча. Опять я меряю шагами расстояние от памятника Карлу XII до памятника Карлу XIII. Вновь внимательно осматриваю глазами газеты в карманах и в руках мужчин. Опять нет нужного человека.
А впереди у меня была бессонная ночь, ночь тревоги — задание сорвано, ночь самобичевания, Утром я еду в стокгольмскую резидентуру, чтобы признаться в своей плохой работе. А в резидентуре меня ждет новая шифротелеграмма: «Задание отменяется. Агент не придет. Возвращайтесь в Гельсингфорс».
— Обидно, — говорит Зоя Ивановна, — но зато какой урок!
Что касается уроков, то Зоя Ивановна всегда самым положительным образом относилась к воспитанию молодежи, которая посвятила себя работе в разведке. Зоя Ивановна всегда подчеркивала, что мелочей в работе разведчика никогда не бывает. Каждая деталь может при определенных условиях сыграть главную роль. Она не уставала повторять: забвение мелочей может на практике привести к роковым последствиям, в особенности при организации связи с агентурой. Много раз она вспоминала о своей, как она считала, неудачной встрече с женой японского дипломата в предместье Хельсинки и о комарах, о которых читатель уже знает и которые, оказывается, тоже могут служить на пользу контрразведке.
Зоя Ивановна рассказывала, что несколько лет ей пришлось работать с нашим нелегалом Павло, выведенным в свое время за кордон и внедренным в Провод ОУНа, Это был преданный нашему, как она любила говорить, делу и Родине человек. Умный, осторожный, обладающий быстрой реакцией. Но у него был один недостаток: он мог забыть час, назначенное место встречи, перепутать день, опознавательный знак, сигнализацию.
Однажды он поехал по делам ОУН в Берлин. Мог задержаться там на несколько недель. Нужно было договориться с ним о способах связи после его возвращения, но его забывчивость… И чтобы он не мог перепутать место и время встречи, Зоя Ивановна предложила ему следующее,
— У тебя, — сказала она ему, — кличка Павло, которую ты, надеюсь, помнишь. Начинается она с буквы «П», а в ней пять букв. Запомни пять «П» — понедельник, пятница, пять часов, Пакенхюля (навание улицы на окраине Гельсингфорса), правая сторона. Кроме того, ты всегда ходишь с палкой. Если палка у тебя будет к моменту встречи в правой руке, то это значит все в порядке. Если в левой, то это сигнал тревоги и, значит, встреча отменяется.
— Запомни, — наставляла Зоя Ивановна, — Павло, все на «П», и встреча после твоего возвращения состоится в ближайшую пятницу или понедельник.
Вернулся Павло из Берлина месяца через два. Пришел на встречу вовремя и в назначенное место, да еще с хорошими результатами.
Опирался на палку правой рукой. Когда Зоя Ивановна встретилась с ним, он спросил ее — заметила ли она, какой у него был победный вид. С тех пор Павло больше не путал условия связи.
Говоря о подготовке молодежи к разведывательной работе, Зоя Ивановна всегда акцентировала внимание на детальное, четкое знание иностранного языка, на котором развед