а) самих немцев с целью оказать таким образом давление на СССР и получить уступки по какому-либо вопросу, или
б) англо-американского блока с целью добиться трещины в советско-германских отношениях и переадресовать германскую агрессию на Сов. Союз.
Весьма возможно, что здесь переплетаются оба явления.
При этом агентура может являться простым рупором этих слухов, которые специально инспирируются как той, так и другой стороной.
Однако эти предположения отнюдь не должны демобилизовать нашу бдительность к этому вопросу. Наоборот, Вам нужно тщательно фиксировать и сообщать немедленно нам все сведения, получаемые Вами от агентуры по этому вопросу. Старайтесь как можно точнее передавать изложение этого вопроса агентом и выяснять первоисточник этих сведений.
Старайтесь по возможности сразу же на месте предпринимать проверку агентурных сведений, не дожидаясь наших указаний по этому вопросу, например, вопрос о прекращении частных перевозок по жел. дорогам, о концентрации войск в том или ином районе и др., что Вы можете проверить собственными силами или через агентуру.
Работу со Старшиной следует максимально активизировать. Из Ваших сообщений видно, что Старшина отлично понимает, кому и для чего нужны его сведения. Ему следует объяснить, насколько важно нам иметь по этим вопросам документальные материалы или хотя бы копии их.
Между прочим, в одном из сообщений Старшина указывает, что немцы готовят планы бомбардировок против Выборга и Ленинграда с одной стороны, против Киева и Яссы с другой.
В следующем сообщении Старшина говорит, что немцы готовятся подвергнуть бомбардировке Киев, Яссы и другие города Советской Украины. Между тем известно, что Яссы — румынский город. Такое невежество со стороны Старшины, который специально занимается этим делом, выглядит странно.
2. Активизация работы со Старшиной никоим образом не должна отражаться на работе с Корсиканцем.
Нужно добиться регулярного получения от него материалов его ведомства, главным образом, о потенциале экономических ресурсов Германии, о торговых договорах с другими странами, о положении валютного рынка и т. д., о чем мы уже неоднократно указывали.
Вместе с тем поговорите с Корсиканцем, кого из его близких людей можно также непосредственно переключить на связь с нами. В первую очередь обсудите вопрос о Греке, Итальянце и Кузене. Нас также интересует дальнейшее изучение Лебера (в будущем Брэм) и Головы. Определите, наконец, кто такой Икс, почему Корсиканец упорно не называет его имени.
ПИСЬМО № 48
18 апреля 1941 г.
Берлин. Захару
§ 1. Ваше письмо № 6 от 7/IV 41 г. со всеми приложениями получено
§ 2 п. № 48 от 18.IV.41 г.
По делу «Корсиканец»
1. Мы запрашивали тов. Д. о всех людях из группы Корсиканца и получили ответ, что Корсиканец им известен как коммунист, состоявший негласно в КПГ. По имеющимся у них сведениям, Корсиканец в 1936 году был в Париже и пытался наладить связь с членами компартии. При случае выясните у него, так ли это.
Об Албанце известно, что он активно работал в Союзе работников умственного труда, причем т. Д. опрашивал по этому поводу Лукача, который охарактеризовал Албанца как «сумасшедшего интеллигента».
Старик характеризуется следующим образом: «Был известным режиссером и писателем. По мотивам общего кризиса буржуазной культуры (который он сильно переживал) приблизился к Союзу работников умственного труда. Был человеком, который старался честно и правдиво уяснить себе ряд жизненных и общественных вопросов».
Другие люди отделу кадров, секции и тов. Д. неизвестны.
2. Считаем необходимым группу Корсиканца ограничить пока в составе Старшины и Лучистого с последующим введением в нее Итальянца, а возможно, и Икса, если Корсиканец берется обработать их для нас. Итальянец и Икс являются родственниками Корсиканца, поэтому непосредственная его связь с ними не может вызвать большого внимания и подозрения со стороны полицейских органов.
Новую агентуру вводить в группу Корсиканца не следует, так как каждый новый человек будет увеличивать риск провала всей группы.
Что касается Старика, то Корсиканец должен только свести Вас с ним, после чего сразу же взять курс на отрыв Старика от Корсиканца.
Нужно сделать так, чтобы Корсиканец сам объяснил Старику необходимость в целях конспирации прекратить их личную связь, а также прекратить всякую партийную работу.
В процессе Ваших разговоров со Стариком определите, имеется ли возможность установить через него контакт с группой Головы и целесообразно ли использовать Старика исключительно по линии разработки монархических антигитлеровских группировок.
3. Поговорите с Корсиканцем и с каждым членом группы в отдельности о необходимости строжайшей конспирации.
Мы опасаемся, что эта группа интеллигентов, не прошедшая основательной школы подпольной работы, может пренебрегать конспирацией. Объясните им необходимость совершенно прекратить связь с лицами, в чем-либо скомпрометированными перед режимом. Особенно это касается Старика и Лучистого.
Укажите, что современная обстановка требует, чтобы их партийная и политическая работа приняла сейчас другие формы, что их отрыв от «масс» будет компенсироваться не менее важной и ответственной работой на другом фронте, что это не будет считаться отрывом от партийной работы и т. д. и, наконец, что этот вопрос согласован с соответствующими инстанциями.
4. Сообщение Корсиканца о расшифровке немцами телеграммы туркпосла в Москве о разговоре т. В. с Крипсом — правильно.
Из многих источников мы получали информацию о том, что гитлеровцы вот-вот развяжут войну. Даты начала военных действий фашистской Германией назывались разные, но все сходились в одном: война против Советского Союза начнется в самое ближайшее время.
ИЗ АРХИВОВ ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКИ.
СОВ. СЕКРЕТНО
КАЛЕНДАРЬ
сообщений Корсиканца и Старшины
20 июня 1941 года
Верно (Подпись)
Наша аналитическая записка оказалась довольно объемистой, а резюме — краткое и четкое: мы на пороге войны.
17 июня 1941 года я по последним сообщениям агентов Старшины и Корсиканца с волнением завершила этот документ. Заключительным аккордом в нем прозвучало:
«Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время».
Подчеркиваю, это было 17 июня 1941 года.
Обзор агентурных данных с приведенным выше выводом начальник Главного разведывательного управления Павел Михайлович Фитин повез лично Хозяину — И. В. Сталину.
СПРАВКА
ФИТИН Павел Михайлович(1907–1974) — сотрудник органов государственной безопасности, генерал-лейтенант.
С июля 1939 года П. М. Фитин работал начальником 5 (иностранного) отдела ГУ ГБ (Главное управление государственной безопасности).
С февраля 1941 по сентябрь 1946 года, то есть весь период Великой Отечественной войны, Павел Михайлович был начальником ПГУ (Первого главного управления — разведка) НКВД — МГБ СССР.
ВСПОМИНАЕТ ЗОЯ ВАСИЛЬЕВНА ЗАРУБИНА — ДОЧЬ В. М. ЗАРУБИНА
Ну что я могу сказать о Павле Михайловиче Фитине. Очень немногое. Я знала Павла Михайловича как начальника разведки. Одно время мой отец был у него заместителем. Его уважали как человека внимательного, доброго. По образованию он агроном, до работы в органах редактировал сельскохозяйственный журнал. Во всяком случае, Фитин по характеру это не Деканозов и не Кабулов Амаяк. Он хотел не только служить, но старался понять, в чем же секрет ветеранов в то время. Без нужды он не наступал на их самолюбие. Это я могла почувствовать как молодая сотрудница, я у него работала одно время. Он видел во мне не только молодую сотрудницу, но и дочь Василия Михайловича Зарубина. Была какая-то клановость, семейственность что ли, в хорошем понимании этого слова.
Его жизнь претерпела тоже много изменений и сложностей. После войны он был, совершенно неизвестно почему, начальником Свердловского управления государственной безопасности. А затем уволили и с этой должности. И вот какие парадоксы, какие кульбиты делает жизнь. Уйдя на пенсию, он вернулся в Москву и работал директором фотокомбината Советского общества дружбы с зарубежными странами. Его устроил на эту работу Попов Николай Александрович. И когда вышла книга П. А. Судоплатова «Показания нежелательного свидетеля», мне позвонил Николай Александрович и сказал: «Что же там пишет Судоплатов о Фитине, разве это было так?!» Я тоже считаю, что не все можно публиковать, не надо без нужды обижать людей. Его забывчивость, его неточность больно бьет по тем многолетним отношениям. Не это обидно. Либо мы молчим, либо говорим правду. Да и то до конца правда не нужна. Это наше горе, это наша трагедия, но от этого мы не стали меньше любить свою страну.
Трудно передать, в каком состоянии мы, члены группы, ждали возвращения Фитина из Кремля. Но вот Фитин вызвал к себе Журавлева и меня. Наш обзор мы увидели у него в руках. Фитин достаточно выразительно перебросил сброшюрованный документ на журнальный столик Журавлеву.
— Хозяину доложил. Иосиф Виссарионович ознакомился с вашим докладом и швырнул его мне. «Это блеф! — раздраженно сказал он. — Не поднимайте паники. Не занимайтесь ерундой. Идите-ка и получше разберитесь».
— Еще раз перепроверьте и доложите, — приказал Фитин Журавлеву.
Недоумевающие, ошарашенные, мы вернулись в кабинет Павла Матвеевича. Мы не могли понять реакции Сталина. Как и бывает в таких случаях, снова и снова принимались все взвешивать и разбирать. Наконец Павел Матвеевич высказал предположение:
Сталину с его колокольни виднее. Помимо нашей разведки он располагает данными разведки военной, докладами послов и посланников, торговых представительств, журналистов.
— Да, ему виднее… — согласилась я, — но это значит, что нашей годами проверенной агентуре нельзя верить.
— Поживем — увидим, — как-то мрачно заключил Павел Матвеевич.