Доктор Розен: Спасибо за советы, Джессика. Я вижу, ты сердишься…
Джессика: Вы всегда так говорите.
Доктор Розен: Ты можешь назвать другую причину, по которой Хейли и Хайди здесь?
Джессика: Нет.
Хейли: Думаю, вы, старшие девочки, можете у нас поучиться.
Доктор Розен: Что ты имеешь в виду, Хейли?
Хейли: Мои мама и папа отправили меня к вам, потому что у меня были проблемы с друзьями. У меня были и другие проблемы. Не хочу рассказывать. Может, Джессика, Тиффани и Ариэль услышат, что мы с Хайди хотим сказать, и… Не знаю. Мне кажется, наши жизни похожи на гигантские пазлы. Находишь нужный кусочек, и вдруг вся картина обретает смысл.
Джессика: Вау! Ишь, какая умная!
Хейли: Держу пари, на каждого в этой комнате навешивали такой ярлык.
Тиффани: Ага.
Хайди: На меня тоже.
Джессика: Я ненавижу ярлыки. И, кстати, ненавижу слово «ярлык».
Ариэль: То, что мы китаянки, не означает, что мы умные.
Джессика: Да, но все этого от нас ожидают. Старшеклассницы меня поймут. Боже, сколько часов я потратила на посещение группы по системе Кумон[37], а все равно пришлось взять репетитора для подготовки SAT[38]. В этом году я удвоила количество дополнительных занятий по программе AP[39]. Из школы позвонили маман и сказали, что беспокоятся обо мне. Типа, «если она будет сдавать все AP, то как у нее останется время на внешкольные занятия? Как она заведет друзей и станет полноценной личностью?». Конечно, мои мама и папа забеспокоились, но сейчас уже поздновато, вы не находите? После их натиска…
Тиффани: Что ты им ответила?
Джессика: Что я могла сказать? «Усердная учеба делает меня счастливой, мамочка. Какие у меня будут проблемы, папочка?» И они купились, потому что так сложилось с первого дня. Теперь я буду в поте лица пахать до самого поступления в колледж. Дебаты, теннис, шитье одеял для бездомных и прочая ерунда. А еще продолжаю заниматься виолончелью. То есть сама же продвигаю стереотипы!
Хейли: Но твои родители – китайцы?
Доктор Розен: Интересно, что остальных удочерили белые семьи.
Хайди: Я суперотличница…
Джессика: Ну, хвастайся, почему бы нет?
Хайди: Подожди. Есть большая разница между хвастовством и правдой. Я отлично разбираюсь в математике и всех науках. Мне приходится заниматься музыкой…
Тиффани: Мне тоже. На чем играешь?
Хайди: На фортепиано. Мои родители хотят, чтобы я была как Лан Лан[40].
Джессика: А у меня виолончель и Йо-Йо Ма[41] в качестве образца!
Ариэль: Скрипка. Сара Чанг, а она, на минуточку, даже не китаянка! Она кореянка! Но я должна продолжать заниматься скрипкой, потому что это даст допплюсы при подаче заявления в колледж. Как будто все остальные азиатские дети в стране не получают одни пятерки и не играют на инструментах? Не знаю. Может, мне стоит прекратить истязать себя науками, полностью сосредоточиться на скрипке и поступить в Джульярд[42], а не в Стэнфорд, Гарвард или Йель. Боже, как это было бы здорово!
Доктор Розен: А ты, Хейли?
Хейли: Я начала обучаться игре на скрипке в шесть лет. Мама и папа также сказали, что я могу стать похожей на Сару Чанг. Мой папа унаследовал ранчо недалеко от Аспена…
Джессика: Супер! Мозговитый и богатый…
Доктор Розен: Джессика, пожалуйста, дай Хейли закончить. Продолжай, Хейли.
Хейли: Прошлым летом мы, как обычно, были в Аспене. Там проходил большой музыкальный фестиваль. Мы сидели в палатке и слушали Сару Чанг. У мамы есть такая фишка: она наклоняется и шепчет: «Однажды на ее месте можешь оказаться ты». Она делает это постоянно, и меня это всегда очень раздражало. Но в тот день, слушая, как Сара играет Концерт для скрипки с оркестром ре-минор Сибелиуса, я поняла, что мне никогда не оказаться на ее месте. Никогда. С тех пор я не брала в руки скрипку.
Ариэль: И они тебе разрешили?
Хейли: Нет. Я просто перестала.
Ариэль: А тебе не было страшно? Я имею в виду, что, если…
Хейли: Они отправят меня обратно?
Джессика: Лично я бы отправила тебя обратно.
Тиффани: Да ладно, Джесс. Кто не испытывал подобного? Когда я была маленькой, мать и отец думали, что помогают мне, говоря, как мне повезло, что меня удочерили. «Твои родители хотели, чтобы у тебя была лучшая жизнь в Америке».
Ариэль: Я тоже это слышала.
Джессика: Мы все слышали, но вряд ли именно это двигало нашими биологическими родителями.
Хейли: Повезло. Окружающие талдычат, что мне повезло, что меня удочерили. А моим родителям твердят, что им повезло, что у них есть я. Но повезло ли мне, что я потеряла своих биологических родителей и оторвалась от родной культуры? Да, мне повезло, что меня удочерили хорошие люди, но было ли это настоящим везением?
Джессика: Черт! А ты умная!
Тиффани: Мать и отец – юристы. Они всегда давали мне слишком много информации.
Доктор Розен: Например, Тиффани?
Тиффани: Вы знаете, потому что мы уже говорили об этом раньше.
Доктор Розен: Но, может быть, ты поделишься с остальными?
Тиффани: Например, мне с раннего возраста нужно было знать об истории эвтаназии в Китае…
Хайди: Они там убивают всех девочек.
Джессика: Я думала, что такие разговоры были только у меня.
Ариэль: Моя мама говорила, что у меня болезненное любопытство к эвтаназии. Да ладно! Я плакала, засыпая при одной мысли об этом…
Джессика: Долгое время я и слова-то такого не знала, думала, как-то связано с Азией.
Хейли: Я тоже так слышала! В прошлом году, в пятом классе, у меня были неприятности, когда я написала что-то об этом в домашнем задании по правописанию. Учительница позвонила моей маме, которую чуть удар не хватил. Я сказала: «Да какая разница? Бросить в реку, оставить на съедение диким животным или сбросить с обрыва? В конце концов ты все равно на том свете!»
Джессика: Я не понимаю, док. Почему родители не отправили ее обратно?
Хейли: Это не смешно.
Доктор Розен: Может, мы позволим Тиффани закончить свою мысль?
Тиффани: Мать и отец говорили, что моим биологическим родителям пришлось отдать меня из-за политики «одного ребенка». Люди хотят, чтобы их единственным ребенком был мальчик, а не девочка. Это так. Но иногда женщина беременеет не один раз. Возможно, это случилось с моей биологической мамой. Если бы власти узнали об этом, они бы оштрафовали ее на сумму, в шесть раз превышающую годовой доход ее семьи! Я такое слышала! А потом заставили бы ее сделать аборт. Они даже заставляют женщин вызывать искусственные роды на поздних сроках. Мои родители – большие сторонники права на жизнь и твердят, что я никогда бы не родилась, как бы намекая: «Просто подумай об этом, Тиффани. Если бы твоих родителей поймали, китайские власти просто не позволили бы тебе появиться на свет». Как вы можете себе представить, я тоже долго не могла уснуть. И до сих пор не сплю…
Хайди: Меня пугает идея «одного ребенка».
Доктор Розен: Как это?
Хайди: Это заставляет меня чувствовать себя драгоценной, но в извращенном смысле. Я имею в виду, что я не была достаточно ценной для моих биологических родителей, чтобы оставить меня себе, но иногда мне кажется, что я слишком ценна для моих мамы и папы. Я их единственный ребенок.
Ариэль: Хайди права. Каждый год, сколько я себя помню, мои родители нанимают профессионального фотографа, чтобы он пришел и наделал мои портреты. Отговариваются тем, что хотят получить красивую картинку для нашей рождественской открытки.
Хайди: То же самое.
Хейли: И у нас!
Тиффани: Наверное, во всех наших семьях.
Джессика: Да, и что?
Доктор Розен: Многие семьи рассылают рождественские открытки с изображением своих детей. В чем уникальность ваших семей?
Хайди: Они фотографируют меня в моей комнате – за компьютером или за рисованием.
Ариэль: Мы делаем снимки в библиотеке, и я читаю книгу или что-то еще. Однажды я играла на скрипке.
Хейли: Обычно мы фотографируемся на улице. На фото всегда только я – ни мамы, ни папы, ни Пушка, ни дома, ни сада.
Джессика: Уже понял, док? На этих фотографиях мы – дорогие и обожаемые дочери. Объект и средоточие внимания и любви. Объект, ясно? Мне от этого блевать хочется. Эй, девчонки, он рассказал вам о моей булимии? У кого-нибудь еще есть такое? Или анорексия? Мне неприятно это говорить, Тиффани, но ты немного труслива…
Тиффани: Я не такая!
Ариэль: Больше всего меня бесило то, как мама расчесывала мои волосы, поправляла воротничок, одергивала подол и…
Джессика: Такое впечатление, что они не могут не прикасаться ко мне…
Ариэль: Я проводила весь день, улыбаясь то так, то эдак, глядя вдаль, глядя вниз. То в одной позе, то в другой. С одной стороны, наши биологические родители в Китае не успели от нас избавиться в утробе. С другой стороны, мы – самый большой подарок для наших приемных родителей. Иногда я пытаюсь представить, какой была бы их жизнь без меня. Это так странно, вы не находите? В Китае нас считали никчемными. Я имею в виду, действительно никчемными. Здесь же мы суперценные, как сказала Хайди. Но можно также сказать, что наши