мамы и папы были обмануты, получив отбракованное потомство, выброшенное из помета.
Джессика: По крайней мере, нас не швырнули в колодец или еще куда-нибудь.
Доктор Розен: Не могли бы мы поговорить еще о родителях?
Джессика: Это ваша группа. Мы должны делать то, что вы нам велите, хотим мы этого или нет.
Доктор Розен: Я бы не стал так формулировать. Я хочу, чтобы наши встречи были полезны для каждой из вас.
Джессика: Не забывайте, док, что мои родители – врачи. Я знаю, что к чему. Вы собираетесь использовать нас для…
Доктор Розен: Джессика, давай мы поговорим о твоей потребности постоянно бросать мне вызов в другой раз, эта сессия для всех. Мы можем вернуться к моему вопросу? Ариэль, не хотела бы ты рассказать нам немного о своих маме и папе?
Ариэль: Моя мама сводит меня с ума. Извините. Можно я скажу это здесь? Да? Хорошо. Я люблю ее, но она такое несет…
Тиффани: Ну, мамы, они такие.
Ариэль: Это тебе понятно, Тиффани, но ты слышала, как твоя мама говорит о тебе по телефону со своими подругами? На днях она назвала меня гормональным монстром. Даже когда она говорит приятные вещи – я люблю тебя и все такое, в глубине души я чувствую, что она лжет. Однажды я вышла из себя. И закричала на нее: «Лучше бы я была в Китае с моей настоящей мамой!» Она так разозлилась, что наорала на меня в ответ. «Да? Тогда вперед! Попробуй найти ее! Может, она примет тебя обратно!» Позже она пришла ко мне в комнату, заливаясь слезами, и извинилась. Много-много раз. Я такая: «Ладно, мам!» Боже…
Доктор Розен: Многие молодые люди говорят подобные вещи. Я бы предпочел другую маму, или я бы хотел, чтобы у меня был другой папа. Вероятно, и твоя мама говорила что-то подобное своим родителем, когда была подростком.
Ариэль: И что?
Доктор Розен: Как вы думаете, что она чувствовала, когда пришла извиняться?
Ариэль: Мне было очень плохо…
Доктор Розен: Я понимаю, но что, по-вашему, она чувствовала?
Тиффани: Возможно, она была расстроена, потому что сказала что-то неуместное. Неуместное. Я часто слышу это слово от своих родителей.
Джессика: Она, наверное, чувствовала себя виноватой за то, что вела себя как самая плохая мама на свете.
Ариэль: Да, не исключено. Но, возможно, она была права. Я имею в виду, смогу ли я когда-нибудь найти свою биологическую мать? Нет. Так кто же у меня есть, кроме мамы и папы?
Хейли: Мои мама и папа всегда говорят, что у историй американских родителей и у удочеренных ими девочек счастливый конец и «дыры в их сердцах заполнены любовью». Но что происходит с биологическими родителями? Я думаю об этом, когда не могу уснуть. Остались ли мои биологические родители с дырами в сердцах или просто забыли обо мне?
Ариэль: Интересно, каково это – быть биологическим ребенком. Или белым. Когда я была помладше, я часто думала, разве может беременная женщина отказаться от своего ребенка. Если у меня когда-нибудь будет ребенок, я надеюсь, что он будет похож на меня, даже если выйду замуж за представителя другой расы.
Хейли: Знакомые придут в больницу и скажут: «О, она на тебя похожа».
Ариэль: Никто еще не говорил мне, что я похожа на кого-то из моей семьи. Когда я стану мамой, мне не придется отвечать на вопросы незнакомых людей о том, где я взяла дочку, принадлежит ли она мне или…
Хейли: Или она из Монголии.
Ариэль: И ей никогда не придется отвечать на вопросы о том, кто ее настоящие родители.
Джессика: О боже. Я ненавижу это! В смысле, к черту их. Что вообще такое настоящее? Разве это не то, с чем мы столкнулись?
Тиффани: Я буду отличной мамой. Наверняка мой ребенок будет похож на меня. Не в лохмотьях и с муравьиными укусами по всему лицу, как я, когда меня взяли родители. Моя дочь будет моим единственным кровным родственником, которого я знаю, и я буду любить ее вечно и бесконечно.
Доктор Розен: А вы не думаете, что ваши мама и папа будут любить вас вечно и бесконечно?
Тиффани: Конечно, будут… Не знаю, как объяснить. Я люблю их, и они любят меня, но, как сказала Ариэль, мне неприятно, что я ни капельки не похожа на них. У них обоих светлые волосы! У всех в их семьях светлые волосы. Мы много времени проводим в гостях у родственников, а их в Индиане очень много. Однажды на ужине в День благодарения, когда мне было лет шесть, я спросила: «Почему я одна такая загорелая?» Дядя Джек ответил: «Ты наш Желточек».
Джессика: Да ты шутишь! Господи Иисусе!
Хейли: Тебе, наверное, было очень больно. Мне было бы больно.
Тиффани: Но вы еще не слышали самого страшного. Этот ярлык – да, еще один ярлык – приклеился. Теперь родственники из Индианы называют меня Желточком. Мать и отец миллиард раз просили их прекратить. Фиг! Они считают, что это мило. Но дело в том, что не только в Индиане я выделяюсь цветом кожи. Все друзья моих родителей белые. Почти все в нашей церкви белые. Я ненавижу это. Я как бельмо на глазу. Это очень тяжело, потому что из-за этого я чувствую, что не принадлежу к их числу.
Ариэль: Я бы хотела поехать в Китай и найти свою родную мать.
Джессика: Не стоит. Там полно людей.
Доктор Розен: Ариэль, ты сказала, что хочешь найти мать. А отца?
Ариэль: Да, меня всегда интересовали оба моих биологических родителя. Кто они? Где они встретились? Есть ли у меня брат или сестра? Бабушки и дедушки? Тети, дяди, двоюродные братья? Почему мама отдала меня? Думает ли она обо мне? Искала ли она меня когда-нибудь?
Доктор Розен: Я заметил, что вы снова переключились на биологических матерей. Как думаете, почему?
Джессика: Я вам отвечу на этот вопрос. Это несложно, док. Мы росли внутри них, а они нас выбросили.
Ариэль: Если бы я поехала в Китай, я бы хотела искать свою мать, хотя знаю, что это безнадежно. Это меня очень расстраивает.
Джессика: Ты одна в этом мире, как и все мы.
Хайди: Но теперь мы есть друг у друга!
Джессика: Есть друг у друга? Я даже не знаю тебя! Ты и еще одна – эта мелкая мозгоклюйка – осенью пойдете в седьмой класс. Я права? Так ведь? Это самые отстойные годы.
Тиффани: Да, кругом злые девочки.
Ариэль: Да мне и сейчас там очень плохо, а я уже в десятом. В моей школе куча азиатских детей. Кто торчит в библиотеке, а не гуляет с друзьями во время обеда? Кто получает лучшие оценки? Кто пропускает вечеринки и другие общественные мероприятия, чтобы заниматься внеклассной работой? Кто поступит в лучший университет? Мы не соревнуемся со всеми детьми за поступление в колледж. Мы соревнуемся только с другими азиатскими детьми, потому что нам нужно поставить галочку именно в этой графе в анкете.
Тиффани: По крайней мере, у нас фамилии не китайские. Одна девочка в моей школе – китаянка, родившаяся здесь у иммигрантов, – спросила, может ли она изменить свою фамилию на Смит или что-то в этом роде, чтобы выделиться. Мне это показалось довольно забавным. Сейчас в школе Сан-Марино учатся в основном азиаты. Я азиатка, но я в меньшинстве, потому что непринятые азиатские дети не считают меня одной из них, потому что я выросла среди белых людей. Для них я, по сути, белая. И они меня осуждают.
Джессика: А что насчет белых детей? Они думают, что я легко получаю оценки из-за своей расы. Они не знают, как я стараюсь.
Хейли: Я пришла домой с пятеркой с минусом по истории, и мама взбесилась. Типа: «Если ты хочешь поступить в хороший университет, ты должна работать усерднее». «А если я не буду?» – «Тогда ты станешь такой же, как…» Ну, это неважно, все равно вы не знаете. В общем, я сказала: «Мама, я учусь в шестом классе. У меня пятерка с минусом. Вот и все. Я обещаю, что в следующий раз будет лучше».
Доктор Розен: Похоже, вы говорите о двух разных вещах. Академическое давление…
Джессика: Это избыточные ожидания, как я уже говорила. Мы похожи на китайцев, поэтому должны быть одержимы и работать на износ, как дети китайских родителей.
Доктор Розен: Я поправляю тебя, Джессика. Я имел в виду еще и давление социума.
Джессика: Например, у кого родители богаче?
Тиффани: Раньше это были старушки из Пасадены, а теперь дети миллионеров и миллиардеров из Китая.
Джессика: Кто получил машину на шестнадцатилетие? И какую?
Тиффани: БМВ, «вольво» или «ниссан»?
Ариэль: Ну, я…
Хайди: Правда? Какую?
Джессика: У кого самый лучший дом?
Тиффани: Особняк на Оук-Нолл. Один из тех больших кирпичных. Старые деньги.
Джессика: Дай угадаю. Это там, где ты живешь, Хейли?
Хейли: Рядом, в переулке Колибри. Мой отец унаследовал…
Доктор Розен: Давайте попробуем сосредоточиться на социальных последствиях. То, как все это влияет на вас…
Тиффани: Хорошо. Так ты живешь в доме, где обитает кучка китайских иммигрантов, или в одном из роскошных замков, купленных китайскими миллиардерами?
Доктор Розен: Хм-м-м…
Тиффани: Отец говорит, что бедные китайцы-иммигранты злоупотребляют нашим американским гостеприимством, а богатые – это, наверное, кучка преступников, вроде китайской мафии или кого-то в этом роде.
Джессика: Что за чушь.
Тиффани: Я не говорила, что верю в это…
Хейли: Мои мама и папа говорят, что, богатые или бедные, эти люди очень много работали, чтобы попасть сюда. Все надеются воплотить американскую мечту, чего и моя родная мать хотела для меня. Поэтому она меня и отдала.
Доктор Розен: Я слышу все, что вы говорите, девочки, но можем ли мы подумать о социальном давлении в более личном ключе? Джессика, ранее ты предупреждала Хейли и Хайди о том, что их ждет. Что ты имела в виду?