Следующие два дня Боуэны ходили по горам, чтобы полюбоваться тем или иным живописным местом. Что хотела бы сказать Анна? Один пейзаж походил на другой, даже если на них стояли храм или большая статуя. И все же что-то в этом воздухе и панорамах не давало ей покоя, словно соринка попала в глаз или пыльца в нос, или воспоминание, которое она смутно ощущала, но не могла уловить.
Однажды, во время одной из экскурсий она стояла и смотрела на очередной вид. Узор холмов, протекающий через них ручей, тропинка, петляющая по террасам…
– Мама! Смотри!
– Что случилось, дорогая?
– Видишь! – Она ткнула пальцем, сгорая от возбуждения. – Как на моем чайном блине!
– Что ты имеешь в виду? – спросила Алиса.
– Мы всегда думали, что это просто галочки. Но разве ты не видишь? Это каньоны между горами! Волнистые линии – это террасы. А вот такие загогулины, – она указательным пальцем нарисовала в воздухе узор, как его помнила, – это река, ручей или что-то в этом роде. Рисунок на моем чайном блине – это карта!
– О боже! – воскликнул Адам. – Ты права!
Более практичная Алиса спросила:
– Карта чего?
– Того места, где я родилась! – Анну так воодушевило собственное открытие, то она почти подпрыгивала. – Так я смогу встретиться со своей родной семьей!
Адам и Алиса обменялись взглядами. Анна подумала: «Только не испортите мне радость момента». Отец обнял девушку за плечи, притянул к себе и вместе с ней посмотрел на открывающийся вид.
– Это карта. Удивительно, как ты только догадалась, но, детка…
– Помните, в середине блина есть рисунок? – перебила Алиса. – Я всегда думала, что он похож на дерево, но это должна быть моя настоящая мама!
Алиса отстранилась.
– Мама и есть твоя настоящая мама, – мягко возразил Адам.
– Я не это имела в виду! Просто подумай об этом! Крестик отмечает место! Это она!
– Может, ты и права. – Он все еще говорил мягким тоном, пытаясь балансировать между женой, расстроенной тем, что Анна не считает ее своей настоящей матерью, и дочерью, взволнованной, как никогда раньше. – Но на любой карте нужна отправная точка. Эти каньоны и горы могут оказаться где угодно. Мы даже не знаем, где на карте север…
Ощущение, будто взорвалась бомба, уничтожило восторг Анны. Ее отец прав, и это огромное разочарование. Но потом она поняла… Я всегда надеялась, что биологическая мать пытается передать мне послание. Я была права. По ее коже побежали мурашки.
– Мне жаль, детка, – сказала Алиса, протягивая руку.
Анна взяла ее за руку, потому что не хотела ранить чувства матери еще больше, чем уже ранила, но внутри у нее все бурлило от волнения. Ее родная мама стала для нее реальным человеком, каким никогда не была раньше.
Этой ночью Анне снилась ее биологическая мать и карта. Утром она на цыпочках прокралась в смежную комнату и встала у изножья кровати, ожидая, когда проснется кто-то из родителей. Первой открыла глаза Алиса и вздрогнула, увидев, что дочь смотрит на нее сверху вниз.
– Что случилось? Ты в порядке?
– Моя настоящая мама… Я имею в виду мою родную маму, хочет, чтобы я ее нашла!
Адам моргнул, проснувшись.
– Что происходит?
– Давайте расклеим объявления, – предложила Анна. – Как делают в случае пропажи собаки!
– И куда? – с сомнением спросила Алиса.
– На телефонных столбах. В ресторанах. Как у нас дома. Пожалуйста!
– Что думаешь, Адам? – спросила Алиса.
Он сел и подпер спину подушками. На его лице появилось то же серьезное выражение, что и вчера, когда он сказал Анне, что ей нужна отправная точка.
– Мы забрали тебя в Куньмине, но ты не отсюда, – сказал он. – Тебя привезли из другого детского дома.
– Я знаю, но что, если она в гостях? – Анна не собиралась сдаваться. – Мы в гостях. А что, если она тоже приезжает? Что, если она переехала сюда? И прямо сейчас здесь?
– Слишком много «если», – Алиса печально покачала головой.
– Пожалуйста! – умоляла Анна.
– Не хочется дарить тебе ложную надежду, – сказал Адам.
– Не хочется, чтобы ты испытала разочарование, – добавила Алиса. – Шансы очень малы.
Анна вернулась в номер, открыла ноутбук и подключилась к Интернету в отеле. Она легко работала с цифрами, так что рассчитывала быстро найти данные, чтобы покрутить их. Вот только настоящих данных не существовало. Впервые шестьдесят один ребенок приехал в США в 1991 году. С 1991 по 2005 год их число росло и достигло шестидесяти трех тысяч. После этого статистику найти было сложнее, поскольку количество усыновлений из Китая неуклонно снижалось. Но если из Китая вывезли примерно сто тысяч детей, а проживает здесь сейчас шестьсот пятьдесят миллионов женщин, то шанс найти мать составляет один к шести с половиной тысячам, ну или выше, если учитывать только женщин детородного возраста.
– Ну, это если цифры в Интернете верны, – заметила Алиса после того, как Анна представила свои выводы.
Анна вывела на экран ноутбука рассказ, который она когда-то нашла, и добавила в закладки.
– Посмотри на это, мама. Это статья о девочке, которая нашла свою мать! Здесь говорится, что уже двадцать семей воссоединились!
– Как? – спросила Алиса, когда ее муж взял в руки ноутбук и начал читать.
– Она была в аналогичной поездке с родителями. Они шли по улице, и тут к ним подошла совершенно незнакомая женщина и заявила: «Ты похожа на дочь моей сестры». И знаете что? Эта женщина оказалась тетей девочки!
– Такое случается раз на миллион.
Анна наклонилась к отцу, нажала несколько клавиш и нашла другую историю.
– А как насчет этой? Другая семья отправилась в путешествие, как и наша. Ее семья решила расклеить листовки. Первым местом, куда они зашли, было кафе. Они спросили, можно ли повесить листовку. Пара, которая держала кафе, посмотрела на листовку и разрыдалась. Это была их дочь! Теперь обе семьи каждое Рождество проводят вместе!
– Это похоже на выдуманные истории, – заметила Алиса. – В Интернете можно найти всякую ерунду.
Адам оторвал взгляд от ноутбука.
– Вообще-то, дорогая, то, что Анна тебе рассказывает, взято из статьи в «Бостон глоб». Первая была в «Нью-Йорк таймс».
– Но каковы шансы? – спросила Алиса, еще раз перечисляя свои опасения. – Я не хочу, чтобы Анна разочаровалась.
– Я обещаю, этого не случится!
– Мама права, – сказал Адам.
– Пожалуйста, папа, пожалуйста, – взмолилась Анна, сосредоточив свое внимание на отце, который ей почти никогда не отказывал. – Ты позволишь мне развесить объявления?
Но Алиса сдалась первой.
– Почему бы не попробовать?! – Она взяла со стола бумагу. – Только давай подумаем, что ты напишешь.
Следующий час они провели вместе, вычеркивая лишние детали и упрощая английский.
Меня зовут Анна Боуэн. Я родилась примерно 24 ноября 1995 года. Я ищу свою биологическую семью. Меня нашли в картонной коробке. Я была завернута в голубое одеяло. Вместе со мной в коробке лежал чайный блин. Я невысокого роста. Моя кожа темнее, чем у большинства китайцев.
Если вы хотите узнать обо мне больше, то я хорошо разбираюсь в науках и математике. Мне нравится кататься на лыжах и лошадях. Мне также нравится проводить время с друзьями. Я очень милая. Надеюсь, вы захотите со мной познакомиться.
Чтобы связаться со мной, напишите моему отцу по адресу ABowen@ABArbor.com.
После завтрака они отправились в бизнес-центр. Они не брали с собой ранние фотографии Анны: ни ту, что сделали, когда ее только нашли, ни одну из тех, на которых Алиса и Адам запечатлели ее в самый первый день. Нашлась лишь школьная фотография четвертого класса из бумажника Алисы и нынешняя фотография Анны на паспорт. Она расположила их на листе бумаги с запиской и запустила ксерокс, чтобы сделать копии. Затем они обошли район, где остановились, и развесили объявления. К тому времени, как они закончили, Анна поняла, что из этой затеи ничего не выйдет: возможно, ее биологическая мать не понимает по-английски, возможно, у нее нет компьютера, чтобы отправить письмо, возможно, она вообще не знает, что такое компьютер или электронная почта. А ведь здесь живет столько людей. Как должны сойтись звезды, чтобы биологическая мать Анны шла именно по этой улице, увидела фотографию Анны в школьной форме и подумала: «О, это же моя девочка!»
Анна была очень разочарована и расстроена. Мама и папа беспокоились о ней, потому что в прошлом у Анны случались тревожные расстройства и депрессии. Отец пытался отвлечь ее шутками. Мама предложила пройтись по магазинам в поисках сувениров их друзьям. Но Анна совсем приуныла. В последний их вечер перед отлетом Алиса постучала в дверь, соединявшую две комнаты.
– Можно войти? – спросила она, приоткрыв дверь.
– Конечно, мам.
Алиса села на кровать Анны.
– Мне жаль, что у нас ничего не вышло. Мне жаль, что мы вообще привезли тебя сюда…
– Все в порядке.
– Детка, я хотела бы, чтобы ты поняла…
Она осеклась, и Анна спросила:
– Что поняла?
– Что мы с твоим папой почувствовали, когда у нас появилась ты. Что ты значила для нас тогда. Что ты значишь для нас сейчас. В течение нескольких месяцев до телефонного звонка, когда нам сообщили, что мы можем приехать и забрать тебя, я делала все возможное, чтобы понять китайскую культуру. Я ходила на пешеходную экскурсию по Чайна-тауну, запоем читала книги Эми Тан, смотрела китайские фильмы. Еще нужно было много всего подготовить чисто с практической точки зрения. Наши счета проверяли, мы подготовили нотариально заверенные справки, прошли собеседование и кучу проверок. Мы поехали в Китай вместе с шестью другими семьями. Три пары были женаты, две – гомосексуалисты, и была еще одна одинокая женщина с мамой. Ты так плакала…
– Я видела фотоальбом, – сказала Анна. На этих фотографиях было видно, как плачут и смеются члены семьи. Все малыши тоже плакали, но рот Анны превратился в огромную дыру, глаза были зажмурены, ноги и руки – вообще все тело – одеревенели, а щеки стали ярко-красными, потому что она кричала во весь голос. – Я плакала и не спала.