Пятнадцать? Или Глерда старше, чем кажется?
А вчера на пиру, у королевского дворца, Морислана на главную ведьму в упор уставилась, прямо глаз не сводила. Неспроста, выходит. Своих увидела.
Вдруг я осознала — сбылось то, за чем ехала в Чистоград. Рядом — ведьма. И бельчей для этого не понадобилось! Сама завела разговор о моем уродстве, о моем лице..
Вот только что попросит взамен? Не задаром же она передо мной распинается? Вон госпожа матушка за имя отца потребовала на пир сходить, каждый кус поперед её любимой дочки пробовать. Пожелай тот безвестный душегуб отравить не Морислану, а Аранию — лежать бы мне сейчас мертвой. Страшно. Аж холодом по спине мажет.
Глерда глянула так, словно все мои думки по лицу прочла. Усмехнулась.
— Я просто поведаю тебе тайну, связанную с твоим рождением, госпожа Триша. Если потом захочешь нам помочь — будем рады.
Я лишь самую малость помедлила, прежде чем кивнуть — продолжай, мол.
— Твой отец, господин Добута, служил жильцом у короля, пока был жив.
— Добута?! — У меня внутри ещё больше захолонуло. Это что ж значит, Морислана так и не сказала мне правды? Наврала?
Глерда глаза распахнула — тоже вроде как изумилась:
— Ты никогда не слышала имя отца? Жаль, это был достойный человек, из земельных, с низовьев Дольжи-реки. Семья его погибла, когда урсаимские колдуны прорвали границу. Добута, тогда ещё малец, выжил по случайности, абульхарисы сочли его мертвым. А ведьма, что пришла с отрядом воев, его выходила. Следующий земельный, получивший тот надел, из милости взял Добуту к себе в дом. Потом он попал в жильцы, женился, привел Морислану в королевский дворец. Когда все случилось, она была уже на сносях.
По крайней мере, в одном госпожа матушка не соврала, с печалью подумала я. Семьи у моего отца и впрямь не было.
Глерда сказала тихим голосом:
— Эта история связана со старшим сыном короля, Граденем. Морислана тогда проходила обучение. Всех учениц Ведьмастерия перво-наперво учат ставить и держать колдовские щиты. Сначала простенькие, потом посильней, под конец самые мощные. В начале обучения ученицы ставят щит всего на несколько мгновений, а в конце уже на полную седьмицу. Ведьма должна уметь есть-пить, разговаривать, ночью спать, но при этом все время держать щит. Не опуская. В ту ночь Морислана этим и занималась. Щит у неё был не самый мощный, но и не из простых. Добута, твой отец, спал рядом с ней. Как потом заявила Морислана, посреди ночи она проснулась от головной боли. И увидела, что узор щита, поставленный ей ещё два дня назад, сломан.
Глерда остановилась на мгновенье, глянула в окно — и зудевшая у стекла надоедливая муха разом смолкла. Ведьма продолжила:
— Твоя мать испугалась, а потому разбудила супруга. Добута тут же захотел пойти в покои короля Досвета — глянуть, все ли там в порядке. Морислана снова поставила щит, и они отправились туда вместе. Жильцы, сторожившие королевские покои, спали. Сам король — тоже. Добута пытался их разбудить, но не смог. Тем временем Морислана почуяла чужое колдовство. Словно по дворцу плыла река из бесцветной нити, сказала она. Конец той реки скользил в сторону покоев старшего сына короля. Все спали, времени искать подмогу не было. Морислана и Добута кинулись в горницы Граденя. Твоя мать встала над королевичем, заслонив его щитом. То, что она поставила, было заслоном для обычного колдовства. Когда река доплыла до кровати королевича, её отбросило в угол. Утром люди во дворце проснулись и обнаружили Морислану в спальне с мертвым Граденем, без чувств.
Она замолчала. Я положила руки на колени, сжала кулаки. На правой ногти впились в мякоть ладони под большим пальцем, на левой кулак так и не сжался до конца.
— А мой отец? — Спросила я, тяжко ворочая губами.
— Он погиб, когда Морислану отбросило в угол. Было учинено следствие от Ведьмастерия. Ведьмы постановили, что твоя мать невиновна в гибели королевича. И даже пыталась его спасти. Чужое колдовство определили как смертное проклятье. Щит твоей матери все-таки отразил его, но не полностью. Осколки проклятья задели всех, кто там был. Градень и Добута погибли мгновенно. Морислана. Морислана выжила. Но навсегда потеряла свой дар ведьмы и родила изуродованную дочь.
Из-за окон наплывал шелест листвы — после обеда ветер все крепчал, вольно гуляя в кронах деревьев вокруг дворца.
Значит, вот как все случилось. Морислана пыталась защитить королевича, мой отец погиб, а я попала под проклятье. И все в одночасье.
Глерда неторопливо добавила:
— Ведьму, державшую в ту ночь щит над дворцом, убили загодя. Мы искали того, кто это сделал. И того, кто навел на дворец сонные чары со смертным проклятьем. Но так и не нашли. Однако Ведьмастерий сумел подобрать рисунок щита для этого колдовства и больше такого не случалось. Караул ведьм удвоили, двери сторожевых горниц с той поры открываются только в условленный час, когда приходит смена. Ты молчишь, госпожа Триша, тебе плохо?
Я думала.
Выходит, свое проклятье я получила тут, в кремле. И отца потеряла тут же. А то, что госпожа матушка меня так легко отдала. Если у норвинов и впрямь негодных младенчиков в лес выкидывают, то Морислану от одного моего вида должно было с души воротить.
Это сколько же раз мне повезло, что я все-таки выжила? Правильно бабка Мирона говорила мне в детстве, когда я плакала из-за своего уродства — не гневи Кириметь-кормилицу, радуйся тому, что есть. Жива, уже хорошо.
Я глянула в окно — прямо напротив большая береза распустила по ветру плакучие ветви, ловила солнечные блики молодой листвой. Ветер ярился и трепал ей космы, оттого узорочье из бликов плясало, взмывая и опадая. Шибко дует — к дождю, не иначе.
Глерда рядом сказала:
— Младший сын короля Досвета, Темень, тоже погиб. Через девять лет после смерти Граденя его нашли на охоте разодранным, в окружении волчьих следов. Королевишна Зоряна теперь наследница престола. А месяца два назад королевская травница доложила в Ведьмастерий, что учуяла в еде Зоряны приворотное зелье. Следствие мы учинили, однако заподозренный прислужник исчез, и ничего уж не докажешь.
Она передохнула, тише прежнего сказала:
— Из всех верчей неженатый сын в жениховской поре есть только у Ерисланы с Медведой. Но подпускать их к престолу нельзя, не те они люди. Смерть королевичей скорей всего дело их рук, хоть это — без доказательств. Проклятье и сонные чары могли навести лишь изнутри, из кремля. А здесь, за кольцом из щитов, живет не только король, но и верчи. Кто-то из них повинен в измене. Кто-то решил сделать наследницей трона королевишну. и вместе с ней её будущего мужа. Поэтому Согерд не должен жениться на Зоряне.
— Неужто у вас своих травниц под рукой нету? — Вырвалось у меня.
— Как не быть. — Глерда чуть откинулась, посмотрела так, словно в первый раз меня увидела. — Да тут ведь дело такое. Наши, чистоградские, все наперечет. И зелья у них силы известной. И от тех приворотных у всех имеются отворотные зелья, теми же травницами сваренные. А Морислана обещалась привезти из дальних лесов ученицу от особой травницы. Сказала, что зельем от неё она в свое время снабдила нынешнюю великую госпожу Ланьшу, тогда ещё просто Ланьку, дочь бедного земельного. И помогло. Нынче она супруга верча Егеди. А уж как его оберегала матушка, старая верчиха — двух травниц во дворце держала, не одну!
— Мне-то что с того. — Выдохнула я.
Вроде туманно высказалась, но Глерда поняла. Снова сделала лицо добрым-предобрым.
— Тот, кто напустил смертное проклятье на королевский дворец, связан с верчем Медведой. Все за то. А у смертного проклятия есть одна особенность — снять его может только смерть колдуна. Поможешь нам — выманишь того умельца. Уж мы его скрутим.
— Так сколько лет прошло. Неужто он так и сидит с тех пор в Чистограде? — Я глянула вроде бы с небрежением, но у самой сердце заколотилось.
И хочется от проклятья избавиться, и страшно — уж больно кроваво выходит. Как ещё на это Кириметь-кормилица посмотрит? Не травницкое это дело — свою красоту на чужую смерть менять.
— Сейчас он здесь. — Ведьма подалась вперед. — Я вижу кусок рисунка от проклятья на тебе. Светло-серые черты с искрой. Искра та означает, что хозяин проклятья рядом. Уедет — останется только серое. Он в Чистограде.
Я вздохнула. Осталось только одно. И за это я не буду ни торговаться, ни договариваться.
— Арания уедет домой. Одна, и Согерда ей не надо.
Глерда кивнула.
— Согласна.
Мысль о том, что и Глерда могла меня обмануть, как уже сделала матушка, пришла в голову мне с запозданием. Я к тому времени вышла из горницы. Глерда сзади простучала каблуками, направляясь к двери напротив, за которой верч Яруня прохлаждался кваском.
По-хорошему следовало бы вернуться, да выспросить ведьму ещё раз — но Рогор уже шагнул навстречу мне от стены, а довольный голос верча зазвучал громовыми раскатами из обеденной горницы. Поздно было расспрашивать. Ладно хоть Аранию из-под беды вывела. Будет ещё время, спрошу.
Войдя в горницу, откуда одна дверь вела в мою светелку, а другая в опочивальню Морисланы, я остановилась. Норвин за спиной озабочено сказал:
— Девки сейчас должны обряжать госпожу. А Сокуг, наверное, ушел к Ирдраарам, у них тут дом в Норвинской слободе. Ты подожди у себя в светелке, пока не позову.
Я мотнула головой и направилась к покоям Морисланы.
В опочивальне суетились все три девки — Алюня, Вельша и Саньша. На Морислану, порезав по плечам и рукавам, вздели платье — роскошное, алое в серебре, блиставшее острыми искрами от белых прозрачных камений. Алюня, притуляясь к плечам, спешно зашивала разрезы на тканях. Тело Морисланы утопало в охапках хладолиста, рассыпанного по простыне — его использовали, чтобы замедлить тление. И где только набрали столько, за такой-то короткий срок? Не иначе, у кого-то в кремле есть огородец с нужными травками.
Арания стояла у окна, неотрывно глядя на мать. Глаза красные, заплаканные, на лбу подрагивала морщинка. Я подошла, коснулась её локтя: