Просыпайся, вставай!
В лесу уже косач прокричал — дикий петух. Всех лесных жителей разбудил. В деревне домашний петух пропел — деревенских жителей разбудил. Сорока из леса в деревню новости на хвосте принесла.
Вставай, вставай, — новый день на дворе! Новые встречи, новые дела, новые радости.
ВОТ ТАКОЙ НЕСТРАШНЫЙ ЛЕС БЕЗ МЕДВЕДЯ!
В настоящем лесу должен жить медведь. Лес без медведя не лес, а так — дачное «лоно». Это какой-то легкомысленный лес. В нём уже не попутешествуешь, а только прогуляешься, и ночёвка в нём не серьёзное дело, а забава. Остаётся в нём только дышать да вздыхать. Не насторожит тебя треск сухого сучка, не напугает неожиданный шорох, не взволнует неясная тень. Лес без медведя — скучный лес.
Другое дело — лес, в котором живёт медведь.
В нём не хочется повышать голос, не хочется шагать напролом и бездумно глазеть по сторонам. В нём строже становится глаз, насторожённее ухо. Идёшь не спеша и слышишь торжественный гул вершин. Это шумит лес. Лес, в котором живёт медведь...
КОГДА СВИРЕПЕЮТ МЕДВЕДИ?
Медведем пугают с детства:
— Не убегай за ворота — там медведь!
Это для совсем маленьких.
— Не ходи один в лес — там медведь!
Это уже для школьников.
Пугают и взрослых:
— Нарвёшься на медведицу с медвежонком — узнаешь, где раки зимуют!
Я встретил медведицу с медвежонком — не успел испугаться, как они от меня удрали. Потом повстречал медведицу с двумя медвежатами — они тоже меня не съели.
— Раз не съели, стало быть, ты их и не встречал! — авторитетно заявили знатоки.
И вот встречаю медведицу с тремя медвежатами. Вспомнив недоверчивых знатоков, мгновенно хватаюсь за фотоаппарат. Медведи копаются в земле. А я стою чуть дыша. Я страшно боюсь, что вот сейчас медведи меня увидят или почуют и кинутся... в лес. А я не успею их снять. И опять мне никто не поверит, что медведи не нападают первыми на людей!
Я быстро щёлкаю затвором. Стою совершенно открыто. До зверей сорок шагов.
Первыми на меня уставились медвежата. Но для их неопытных глаз я, видимо, просто сошёл за пень.
Потом на меня посмотрела мамаша. Но и у неё я не вызвал никакого интереса.
Покопавшись в земле ещё минут двадцать, мохнатая семейка покосолапила в лес. Мне даже стало обидно: хоть бы рявкнули для приличия, что ли?!
Я свистнул и хлопнул в ладоши. Медведи рассыпались в цепь и чёрными колобками укатили в кусты.
Фотографии получились, и я показывал их «знатокам». Но они сказали, что медведицы свирепеют только тогда, когда у них не менее четырёх медвежат.
Что ж, придётся опять ходить и искать. Может, и повезёт!
ОНИ НЕ ВИДЯТ ТЕБЯ
Хочешь увидеть — стань невидим. И тогда увидишь зверей такими, какими бывают они только наедине с лесом. А на это посмотреть стоит. Без страха зверь становится самим собой. Становится самим собой и перестаёт быть... «зверем»!
Можно увидеть, как целуются на поляне олени.
Франтиха-чибисиха смотрится в болотное зеркальце.
Спокойно пасётся на поляне косуля.
Зверь, когда увидит охотника, становится сам не свой. Шерсть поднимается дыбом. Глаза наливаются страхом. А у птиц от ужаса раскрываются клювы. Все прячутся, убегают и улетают.
Удирают без оглядки даже свирепые кабаны.
Чёрный коршун кидается ввысь, в облака.
Белка затаилась на сучке.
Даже безобидный водяной уж прячется за корягу.
До чего же приятно, когда тебе доверяют. И до чего же обидно пугалом быть!
— Хоть сыновья мои, Орёл, и воробьи, да зато их десять.
— А у меня, Воробей, хоть и один сын, да зато орёл!
— Слушай, Лосёнок, ты Лось или Лосиха?
— Я, Заяц, и сам не знаю! Вот если рога к весне вырастут — значит, я Лось, а если не вырастут — значит, Лосиха. Приходи летом, разберёмся.
— Мышка-трусишка, ты треска боишься?
— Ни крошечки не боюсь!
— А громкого топота?
— Ни капельки не боюсь!
— А страшного рёва?
— Нисколечко не боюсь!
— А чего ж ты тогда боишься?
— Да тихого шороха...
— Всем ты, Еж, хорош и пригож, да вот колючки тебе не к лицу!
— А что, Лиса, я с колючками некрасивый, что ли?
— Да не то чтобы некрасивый...
— Может, я с колючками неуклюжий?
— Да не то чтобы неуклюжий...
— Так какой же я такой с колючками-то?
— Да какой-то ты, брат, с ними несъедобный...
ЛЕБЕДИНОЕ ОЗЕРО
Скажи «лебединое озеро» — и все подумают, что ты о балете. Скажи «лебединая песня», и все подумают, что ты о легенде. А если скажешь, что ты о настоящем озере лебедей, о настоящей лебединой песне, то могут и не поверить.
А есть ещё и озёра и песни. Мало, но есть...
Неожиданно лебеди стали сплываться: грудью в грудь, клювом в клюв. Если бы на них посмотреть сверху, то увидел бы на голубом белую лилию. Гигантскую лилию с лепестками из белых тел, с тычинками из шей и золотых клювов.
Гибкие шеи разом вскинулись вверх, золотые клювы раскрылись, и громкие клики, радостные и торжественные, понеслись над водой. Птицы кричали прямо в весеннее небо и били по воде белыми крыльями, взбивая белую пену.
***
Когда долго сидишь под ШАПКОЙ-НЕВИДИМКОЙ, а птица и зверь не показываются, становится скучно. Тогда в гости ко мне приходит Лесовичок. То в окошко вскарабкается, то снизу подлезет, то сверху спустится. Придёт, повозится в уголке и притихнет. Сидим вдвоём — время коротаем.
За ШАПКОЙ ветер шумит, дождь барабанит. А под ШАПКОЙ тепло, уютно и дремлется...
Я Лесовичка про лес расспрашиваю, он отвечает.
— И откуда ты только всё знаешь? — удивляюсь я.
— Уж дело моё такое, — отвечает. — Лесовичок ведь я!
Выбьет желудёвую трубочку о шершавую, как кора, ладонь и улыбнётся.
Вот раз спрашиваю его:
— Скажи, Лесовичок, почему горку, во-он ту, Козьей называют?
— Козы дикие там раньше жили.
— А озерко это почему Гусиным зовут?
— Всё потому: гуси когда-то гнездились.
— И болото потому Куропачье?
— И болото. Куропатки на нём водились.
— А куда же теперь-то они подевались: козы, гуси да куропатки?
— Известно куда: охотники перевели.
— А жалко тебе их небось?
— Ещё бы не жалко! Бывало, лесом идёшь — на козу любуешься, на озере с гусями разговоришься, на болоте с куропатками пошутишь. А теперь? Ни поговорить, ни пошутить, ни полюбоваться. Скучно. Вот к тебе пришёл — не прогонишь?
— Мне что, сиди. Вдвоём веселей.
Сидим вдвоем. Время коротаем.
А за ШАПКОЙ лес шумит. Осины лопочут, сосны басят, берёзы шепчутся.
— Слышишь? — вдруг спрашивает Лесовичок.
— Слышу, — говорю. — Осины лопочут.
— Нет, — отмахивается Лесовичок.
— Сосны, — говорю. — Сосны басят.
— Да не то! Не лопочут, не басят, а барабанят!
— Барабанят?
— Барабанят.
— Кто же это барабанит?
— То-то и оно! Это старые названия в сердце моё барабанят! Громко стучат и настойчиво, как дятлы! Неужто не слышишь?
Я прикладываю к уху ладонь — так и есть! Старые названия барабанят. Барабанят тревожно и громко.
— Может, и другие услышат? — спрашивает Лесовичок. — Что, им трудно ладонь приложить к уху, что ли?
Я киваю ему головой: может, и услышат, может, не поленятся приложить к уху ладонь?!
ДЕРЕВЬЯ
Входишь в лес и гладишь ладонью деревья, будто старых друзей похлопываешь по спине. Стволы тёплые, как тело живое: чуть покачиваются, будто дышат...
А вершины гудят то грозно, то ласково. Листья лопочут зелёными язычками.
К стволу прислонишься, как к плечу друга. Плечо гладкое, скользкое — молодая берёзка. А то всё в пупырышках — это осина. Или изборождённое, изморщиненное, как кожа слона. Это кора дуба.
Всю жизнь с деревьями плечом к плечу. И хочется стиснуть ладонями их руки-ветви и крепко пожать.
ПТИЦЫ
Улетят осенью птицы — пустынны станут леса. А вернутся весной — и снова жизнь переливается через вершины. И как удивительна эта жизнь, перелетающая на крыльях!
Шумное, пёстрое облако жизни кочует по нашей Земле. То оно тут, у нас, — и леса наши переполнены щебетом, свистом и писком. То оно где-то там, за морями и за горами, — и леса наши пусты и глухи. И мы тоскуем и ждём, мы ругаем себя, что не наслушались летом про запас птичьих песен и голосов. Но приходит пора, и волна жизни снова выплёскивается в наши леса.
Волны птиц — как в прилив и отлив: то накатятся, то отхлынут. И у этого моря живого тоже есть свои берега. Эти тучи живые, как настоящие тучи, то рассеиваются и редеют, подобно туману, то сгущаются и темнеют, как грозовые
облака. А вдруг оно, это облако, однажды высохнет и испарится? Ведь рассеиваются же настоящие облака!
И мне становится жутко. Мы привыкли, что каждую весну сама собой накатывается волна. А вдруг однажды прилива не станет? Всё ли мы делаем, чтобы облако не редело? А вдруг мы что-то не поняли и не успели?
Кочуют над Землёй облака жизни. Чистое ли над ними небо? Приветлива ли под ними земля?
СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ
Приятно встречать старых друзей. Даже в лесу. Но встречи в лесу случайны и мимолётны. Увидишь на миг зверя или птицу, и вот уже нету их. И только редко-редко, если здорово повезёт, встречаешь ты их вновь и вновь.
Я познакомился с дятлом. Шёл по тихой тропинке и вдруг услышал стук. На засохшей вершине сидел дятел и разбивал шишку. Прикрываясь толстой соседней сосной, я подкрался и, осторожно высунувшись, прицелился в него фоторужьём.