− Я не лгу.
«Он подумал, что я сомневаюсь!»
− Верю, − выдала и сама себе удивилась.
Они же почти незнакомы? Откуда такая уверенность? Тем не менее, дело обстояло именно так. Что с ней происходит? Гипноз?
− Это радует.
«С ним так легко разговаривать».
Казалось, что они знают друг друга лет сто. Вот бы и правда — познакомиться, как следует, не на один вечер. Работа у него, конечно, еще та, но выбор профессии — не совсем объективный критерий порядочности.
Взять хотя бы Вадика — главный бухгалтер в серьезной фирме, но ведь изменил же. Если бы сказал, что встретил другую, и поэтому уходит, Лена бы поняла. Попыталась бы, ведь она всего лишь человек. Но муж был пойман на месте преступления. И если бы не случай, кто знает, сколько еще все это продолжалось бы.
«Брось думать о предателе, Елена. Куда приятнее о Деде Морозе. Что он сделал с моими мозгами? С каждым его новым словом и взглядом становлюсь все больше похожей на влюбленную дурочку. Стоп. Что значит − влюбленную? Ему за тебя заплатили, очнись!»
Смутившись от несвоевременных мыслей, Елена опустила глаза.
Незнакомец незнакомцем, но джинсы и шнурки она точно видела. Вот только где? Обычно Елена не обращала внимания на чужих мужчин.
В комнате повисло молчание, и стало слышно телевизор. Точнее…
− Я сейчас!
Лена метнулась в кухню и вытащила их холодильника шампанское. Пить его она не собиралась. Зачем туда положила, и сама ответить не могла.
«Интуиция — страшная штука, поскольку контролю не поддается».
В буквальном смысле влетев в гостиную, Елена сунула бутылку в руки Дед Морозу. С пробкой тот справился быстро, и уже спустя две минуты в предусмотрительно подставленные бокалы полилась игристая жидкость.
− Так как вас зовут, госпожа Снигирева?
Стало очевидным, что квартирой Дед Мороз не ошибся. А это значит, что он на самом деле из «идеальных».
«Ну и пусть!»
− Лена я. А как обращаться к вам?
− Зовите меня Булатом.
«Прозвище? Наверное, у них так принято. Да и какая разница?»
− Тогда, с Новым годом, Булат!
− И тебя, Лена. То есть вас.
Раздался звон хрусталя.
− В создавшейся ситуации, думаю, удобнее перейти на «ты», − махнула рукой Елена и отхлебнула из бокала.
− Как скажешь.
«Клиент всегда прав. Ну, конечно».
Дед Мороз отпил глоток, а Елена с необъяснимым удовольствием наблюдала, как двигается мужской кадык. Поражаясь себе все больше, она допила шампанское и только тогда вспомнила, что кроме мандаринов на столе ничего нет. А приличная еда была в ее желудке еще в первой половине только что завершившихся суток прошлого года.
Избавив один из мандаринов от кожуры, девушка отломила половину и неожиданно для себя предложила вторую спокойно наблюдавшему за ней Булату. Тот открыл рот, и Елена с невольной улыбкой вложила туда оранжевую мякоть. Дед Мороз лизнул ее палец, и пока девушка приходила в себя от неожиданности, вымолвил, словно в оправдание:
− Сладкий же.
Лена расхохоталась и лукаво сообщила:
− Больше ничего предложить не могу.
− Уверена?
Глава 7
«Смеется? Что это я? Он заигрывает. Так, видимо, положено у них, у «идеальных». Не смущайся, Елена. Ведь так удачно придумала с мандарином. Случайно, но зато эффект какой. Аж «мурашки» по коже пошли. Интересно, что чувствуют «идеальные», когда флиртуют с женщинами?»
Елена едва не укусила себя за щеку, когда поинтересовалась:
− А бывает так, что вашим сотрудникам их клиентки вдруг понравились?
Лучше бы укусила. Булат неожиданно стал серьезным и задумчивым.
− Такое может случиться, хотя, согласно правилам, мы обязаны выполнять обязанности вежливо, но старательно.
− Старательно и вежливо? — В голове Елены эти понятия очень мало ассоциировались с чем-то эротичным, приносящим удовольствие. — Но это… скучно!
Дед Мороз шагнул ближе и заправил за женское ухо прядь волос.
− Тебе со мной скучно?
Завороженная, Лена смотрела, как в синих глазах мигают цветные огоньки.
«Он так близко!»
Но это не пугало, лишь волновало все больше.
«Поцелуй меня, Дед Мороз!»
− С тобой — нет, − прошептала в мужские губы. — Но как бы было с другими твоими сослуживцами…
− Других нет, только я. — Булат коснулся ее губ очень осторожно, словно давал возможность отвернуться. — Счастье, что все оказались заняты.
Он снова поцеловал ее. В этот раз Елена ответила и почувствовала вкус мандарина.
− Ты тоже сладкий.
«Что она городит?!»
Но Булат лишь улыбнулся и подарил ей еще один поцелуй. Они касались друг друга лишь губами, но Елену начала бить дрожь. Она хотела еще — очень много поцелуев!
− Заказ сделали в последнюю минуту, и поэтому идти пришлось мне. Живу я неподалеку. Думал, справлюсь быстро. А тут…
− Что?
Ей очень хотелось знать, что он видит, чувствует — все и подробно.
− Не что, а кто. Ты — невероятная и земная.
− Продолжай.
Муж никогда не хвалил ее, не любовался ею. А она так сильно желала всего этого, только не знала, что желает. Или прятала мечты под виртуальный замок.
Булат медленно стянул с ее волос резинку, разложил пряди по плечам, пропустил сквозь пальцы.
− Шелк. Моя бабушка плела из таких нитей кружева.
«Как красиво. И сексуально».
− Еще.
«А что тут такого? Если я всего лишь клиентка, то могу требовать, разве нет?»
Ласковые пальцы тронули ее шею, остановились на затылке. Лица коснулось горячее дыхание. Низко тембровый шепот заставил вибрировать даже грудь. Елена невольно качнулась вперед, почти прислонившись к Булату.
− Твое тело безупречно. Именно такое, как мне нравится. Когда ты идешь по улице, твои бедра мягко покачиваются, лодыжки хочется захватить в плен, а потом…
Как же приятно все звучит! Так завораживающе, что пропадает всякое желание сопротивляться собственным желаниям. Хочется им потакать, и как можно откровеннее. Однако что-то в этом признании…
«Идешь по улице?»
Лена отпрянула.
− Где ты меня видел? − Булат тотчас убрал руки. Скрестил их на груди. Отвечать не торопился. Лена заставила себя отвести взгляд от все более привлекательного мужского тела.
− У фонтана в пятидесяти метрах от твоего дома.
Она ходит мимо сооружения минимум дважды в день.
− И что ты там делал?
− Играл.
И тут Елену осенило. Она поняла, откуда ей знакомы джинсы и кроссовки с неоновыми шнурками. Лицо она не запомнила — музыкант носил широкополую шляпу, но все остальное странным образом врезалось в память.
− На саксофоне!
− Однажды ты бросила в мою банку из-под пива последнюю купюру из своего портмоне.
Лена пожала плечами.
− Я почти пришла, а ты играл… Только не зазнавайся.
− Ни в коем случае.
Мужчина поднял обе руки, раскрыв ладони, словно сдавался.
− Чудесно играл. Вот я и… задержалась ненадолго.
− Жаль, что ненадолго. Я бы сыграл твою любимую Lily Was Here.
Сказать, что Елена удивилась, ничего не сказать. Булату известно, что ей нравится? Но даже Маша об этом не знает!
− Откуда ты слышал о Candy Dulfer?
− Ты была упрямой девочкой в музыкальной школе. Пыталась научиться играть на инструменте, который был больше тебя. Помню, как учительница кричала, когда ты брала в руки саксофон: «Снигирева, осторожнее!»
− Я бросила это дело, когда саксофон упал мне на ногу. Кости срослись, но желание научиться играть пропало. Однако любовь к саксофонной музыке осталась. А ты, значит, доучился?
− Верно. Деньги, правда, зарабатываю на другом. Но любовь к музыке — вечная любовь. Поэтому я и играю иногда. Для души. Дома соседи не выдерживают, вот я и выбираюсь на свежий воздух.
− Неужели я совсем не изменилась? Ты вот так, сразу, меня узнал?
− Нет. Но ты бросила в пивную банку вместе с купюрой свою визитку.
− Значит, тебе было известно, к кому ты идешь?
− Нет. Пазлы сложились, когда я услышал про сексуальный намек. − Лена тотчас покраснела. Он помнил ее слова. Неужели, все? — В детстве, когда ты возмущалась чем-то: собой или инструментом, тотчас начинала заикаться. Да, и еще этот задорный хвостик… На академконцертах ты играла с аккуратными косичками, но на репетициях пряди торчали в разные стороны.
Булат снова коснулся ее волос. Он смотрел в глаза собеседнице, а Елена смотрела на него.
− Почему я тебя не помню?
− Ну, я немного подрос с тех пор. Стал шире в плечах. Заметнее. К тому же, в давние времена мне приходилось носить очки. А ты витала в облаках.
Он прав. В детстве Лена Снигирева не слишком обращала внимание на мальчишек.
А сейчас ей больше всего хотелось, чтобы подросший мальчик — мужчина Булат − снова поцеловал ее, и понимала, что они на этом не остановятся. Чтобы ненадолго оттянуть неминуемое, поинтересовалась:
− Скажи-ка, Дедушка Мороз, что ты прячешь в своем мешке?
Глава 8
− Подарок.
− Вот так просто — подарок?
Булат нехотя отступил на шаг и поднял поклажу с паркета.
− Вынужден сознаться, что даже не подозреваю, что там.
− Неужели?
Елена с любопытством и удовольствием следила за ловкими движениями «идеального» мужчины — музыканта, который по какой-то, только ему известной причине запомнил Леночку Снигиреву. Это может свидетельствовать о многом, и не означать ничего. Во всяком случае, девушке хотелось думать, что верно первое предположение. Что с того, что Булат работает шефом конторы, предлагающей эскорт-услуги, а не стал выдающимся музыкантом? Важно, как он относится к людям, в данном случае − к ней, Елене. О других женщинах сейчас думать не хотелось.
Лену не слишком интересовало то, что скрывается в неизменном атрибуте Деда Мороза. Собственно, она больше и не ждала никаких подарков. Главный она уже получила: неординарный, во всех отношениях приятный вечер, на который совершенно не рассчитывала. И если случится что-то еще, такое же увлекательное…