Подумаешь, просторные светлые залы с обилием шикарных люстр. Подумаешь, количество комнат, в которых можно заблудиться. И плевать я хотела на отполированные полы, где виднеется мое отражение. Плевать и на те снимки со знаменитостями на стенах дома. Плевать. Проходили тысячу раз все эти коридоры с гигантскими мраморными колоннами, холлы, расширенные гостиные и закрученные лестницы с широкими перилами.
Вот с таким лицом нужно знакомиться с хозяйкой дома. Как же вовремя я настроила себя и привязала челюсть к ушам.
– Элизабет Кёртис, – представляется дама в строгом бежевом костюме и тяжелым жемчужным ожерельем на шее.
На вид ей лет сорок пять, может больше, но она явно внимательно следит за своей внешностью. Фигура так вообще, как у моих ровесниц. Или это так грамотно подобран костюм. Светлые короткие волосы собраны в классический пучок на затылке, открывая ее красивое подтянутое лицо. Хотела бы я так выглядеть в ее возрасте.
– Обслуга переодевается в конце коридора, – она указывает на дальнюю комнату с закрытой дверью. – У нас три основных зала. Первый – где оформлен фуршет, второй – там, где подается праздничный ужин, и третий – зона бара и релаксации, – усмехается она, и Юджин посмеивается вслед за ней, потому что так нужно, когда шутит кто-то из таких особ, а я все никак не запомню.
– Да мэм, – фирменная улыбка официанта дорогого ресторана захватывает лицо Юджина и поселится на нем, клянусь, до конца вечера. Профессионал своего дела.
– Фуршет с четырех. Праздничный ужин – в шесть. И не мешайтесь под ногами, когда мой муж будет говорить тост.
Хотела бы я так выглядеть в ее возрасте? Да. Хотела бы иметь такое же лицо злыдни? Нет. Лучше я буду есть и не влезать в фирменные бежевые костюмы и с трудом прятать щеки за натянутым пучком волос, но ни одна моя бровь не изобразит такое крутое искривление из-за ни в чем неповинных официантов.
– Все будет на высшем уровне, мэм, – Юджин даже слегка кланяется, или мне кажется. И лучше бы мне казалось, потому что ладонь так и чешется, чтобы врезать ему по спине за унижения.
– В последний раз иду с тобой на подобное мероприятие, – бубню я, сбрасывая шубу уже в якобы «служебном» помещении. – Даже в ресторане не так веяло пафосом, как здесь от одного человека.
– Ну, может, миссис Кёртис просто переживает перед предстоящим приемом.
– Которых в ее жизни наверняка было тысячи. Ага. Может, миссис Кёртис просто редкостная сучка?
– Не нуди, Серена. Зато хорошо платят. Ладно, на фуршете ничего сложного. Потом ужин, и можем быть свободны. Тут останутся только бармены.
– И один бармен поедет на смену…
– Бодрее, бро, – Юджин хлопает меня по спине. – И с Рождеством.
– С Рождеством, большой бро, – приобнимаю его за плечо.
Фуршет и правда проходит очень быстро. Я только и успеваю, что подносить шампанское светским дамам, которые сегодня явно пришли не просто на рождественскую вечеринку, а скорее на соревнование «Кто напялит на себя максимум драгоценностей». Они все безумно красивые, но, кажется, каждой второй тяжело дышать.
Шикарные, украшенные к Рождеству залы, тонут в ускользающих звуках голосов, смехе, звоне бокалов. Слабая музыка приглашенных музыкантов разбавляет атмосферу и струиться по длинным подолам вечерних платьев. Если бы ни моя подработка, я бы никогда не оказалась в кругу таких людей. Мне кажется, такие даже не заглядывали в наш ресторан. Их ужин ждал их где-то в Ницце, а завтрак уже в Венеции. Как того пожелает душа.
– Извините, а где ви́ски? Неужели закончился? – меня аккуратно трогает за плечо какой-то мужчина.
– Нет-нет, я сейчас принесу.
Оборачиваюсь и выдавливаю из себя максимально лучезарную улыбку, чтобы угодить этому придирчивому мужику, но никакого «мужика» не нахожу перед собой. На меня смотрит очень красивый мужчина в темно-сером костюме. Вьющиеся темные волосы уложены за уши и как будто специально ниспадают небрежными прядями на лоб. Он начисто выбрит и вообще, как будто десять минут назад вышел из салона красоты. Хочется сказать: «Вау», но я не какая-то школьница, хранящая трусики под подушкой до концерта очередной восходящей звезды.
Поэтому я разворачиваюсь и собираюсь уйти за долбаным ви́ски.
– Нет, – притормаживает меня он. – Лучше покажите мне, где все запасы, и я выберу сам.
– Извините, не имею права, – сконфуженно давлю улыбку. – Миссис Кёртис четко дала понять мои обязанности. Говорите, и я принесу все, что вы попросите.
Мужчина прищуривается и с интересом оглядывает мое лицо до безумия темными глазами.
«О Господи… Этого мне еще здесь не хватало. Сгинь, Эзра. Не сейчас».
– Все, что попрошу? – улыбается он.
– В этом и заключается моя работа.
– Интересно. И как зовут такую добросовестную работницу?
– Серена, – смущенно выдавливаю и оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии поблизости хозяйки дома.
– Хм… Серена. Какое редкое имя, – ослепительная улыбка не покидает его лица, а я понимаю, что уже нарушила сотню правил миссис Кёртис, одно из которых было предельно четким – не разговаривать с гостями банкета.
– Извините, мне пора. Нужно найти ви́ски.
– Эксклюзивно для меня? – он слабо склоняет голову набок и продолжает сканировать мое лицо изучающим взглядом. Мне не нравится. И мне некомфортно. Вообще не понимаю, чем заслужила такое внимание.
– Шейн, вот ты где, – к мужчине с улыбкой приближается миссис Кёртис и берет его под руку.
«Мне сейчас влетит».
Ее стройную фигуру теперь облачает длинное темно-бордовое платье без рукавов с ассиметричным вырезом, оголяющим лишь одну ключицу. Крупные овальные серьги из дорогого камня подчеркивают линию подрумяненных скул и делают акцент на помаде в тон шикарного наряда. От этой женщины веяло бы богатством и могуществом, даже если бы она нацепила на себя футболку с распродажи «Все по два доллара». Даже в таких тряпках она бы стояла с гордо выпрямленной спиной и слегка вздернутым подбородком и продолжала бы смотреть на всех так, будто перед ней не люди, а свора грязных портовых крыс.
– Сейчас начнется основная часть, – ее тон слишком мягок, а во взгляде поблескивает какая-то нежность. И мне удивительно это ощутимое отличие. – Ты должен сесть рядом со мной и отцом.
– Хорошо, мам.
«Мама? О Божечки. Мне точно влетит».
– Серена, я буду ждать свой ви́ски, – едва заметно подмигивает мне молодой мужчина и уходит вслед за Элизабет Кёртис, которая успела за долю секунды смерить меня с землей.
«Мне абсолютно точно влетит».
Основная скука настигает как раз в основном зале, когда все усаживаются за огромный стол, и за этим следует целый час долгих, бессмысленных, высасывающих жизнь бесед. Они много пьют и слишком мало едят, видимо, потому что совершенно некогда закрыть рот, чтобы прожевать хотя бы кусок выжаренного стейка. А вот я бы с удовольствием оторвала ломтик для своего ревущего белугой живота.
И лишь тот самый Шейн изредка поглядывает на меня, когда его внимание не обращено на рядом сидящую белокурую девицу с «кричащим» декольте. Лучше бы туда и смотрел, прям вглубь, чем изводил бы меня своим взглядом, так похожим на взгляд Эзры, только более нежным что ли.
«Где он сейчас? С кем справляет Рождество? Наверняка в его доме стоит огромная елка до самого потолка. Как бы хотелось посмотреть…».
– Дамы и господа, – из-за стола поднимается высокий худой мужчина со стальной проседью в безупречно уложенных волосах. – В этот великий праздник я так рад, что за столом собралась вся моя семья. Моя любимая жена Элизабет, – мужчина берет за руку миссис Кёртис и тепло улыбается ей. – Мой прекрасный сын Шейн, – старший Кёртис кивает в его сторону. – Который с начала года вступает в должность заместителя компании «Кёртис Инвестментс»! И я хочу, чтобы мы все…
– Браво! – раздаются три вальяжных хлопка за моей спиной, прямиком из арки, ведущей в этот огромный зал. – Мои поздравления Шейну от всего никчемного семейства Нот. Помнишь таких, братец?
Братец?!
Цепенею от пальцев ног. Дрожь бежит по туловищу, пленит внутренности и захватывает позвоночник. Я успеваю только обернуться и увидеть этот знакомый озверевший взгляд. И почти пустую бутылку ви́ски, горло которой душат напряженные пальцы Эзры.
Глава 22. Проклятые
Музыка глохнет. Скучные беседы обрываются. Тишина начинает давить. А тиканье огромных часов во главе зала способно как погрузить под гипноз, так и свести с ума.
Я продолжаю не дышать уже целую вечность. Содержание кислорода в крови значительно снижается, отчего реакция мозга утрачивает свою привычную скорость. Только так могу объяснить отсутствие каких-либо идей по поводу того, что сейчас разворачивается прямо на моих глазах.
Я вроде бы обслуживала шикарный рождественский банкет, вроде бы все шло по плану, вроде бы мне оставался всего час до облегченного выдоха и приятной теплоты в кармане от парочки крупных зеленых купюр. Но в какой момент все перевернулось вверх дном? Как здесь оказался Эзра? И почему назвал братом того, кого совсем недавно миссис Кёртис называла сыном?
– А чего это твой тут делает? – не замечаю, как Юджин оказывается рядом, и едва не взвизгиваю от шепота в самое ухо.
– Он не мой! – тихо шикаю я, но на нас бы все равно никто не обратил внимания, потому что каждое отдано новому гостю с бутылкой ви́ски в руке. – Юджи, что он здесь делает? – тревога охватывает нутро, и я тщетно пытаюсь угомонить взбесившееся сердце. Оно чует беду.
– Так а я у тебя что спрашиваю? Посмотри, как все напряглись.
На секунду отрываю взгляд от профиля Эзры и ловлю общий шок на лицах притихших гостей. Шейна Кёртиса будто придавило потолком. Он сидит, не двигаясь, и смотрит на Эзру широко распахнутыми глазами. Чарльз Кёртис продолжает стоять словно его насадили на длинную палку, как пугало среди кукурузных початков, только в брендовом костюме. Что касается миссис Кёртис… Она в гневе. И весь этот гнев летит невидимыми стрелами в лицо Эзры. Клянусь, дайте ей сейчас в руку нож, она бы метнула его Эзре прямо в сердце.