Под слезами Бостона. Часть 2 — страница 43 из 54

– Как и не говорили про то, что у тебя такая функционирующая правая рука, – Серена крепче сжимает поручень кровати и сама наседает на мои пальцы. Хватка ее руки вокруг моего члена усиливается.

Она закусывает губу. Выгибается. Покачивает бедрами и трет мою головку. Сжимает. Скользит к основанию и резко вверх. Повторяет. Я ловлю воздух ртом.

– Я сейчас кончу… – погружаюсь в нее двумя пальцами, Серена громко стонет. – Потише, детка, иначе врачи подумают, что я похотливый извращенец.

– Ты и есть похотливый извращенец.

– Но им необязательно об этом знать.

Надавливаю внутри нее, и Серена содрогается.

– Эзра… – она закатывает глаза, и я кончаю ей в ладонь.

– Боже… Да…

Она наклоняется, чтобы поцеловать меня.

– Ты кончила? – касаюсь языком ее губ.

– Да, – улыбается она.

– Точно? Я могу продолжить языком. Только тебе придется самой забраться мне на лицо.

– Эзра!

– Тебе точно было достаточно, моя сладкая? – цепляю зубами ее нижнюю губу.

– Да, – язык Серены щекочет мне губы. – Но в следующий раз хочу внутри не только твои пальцы.

– В следующий раз в тебе всю ночь будет мой член, – стискиваю ее задницу и шлепаю по ней.

Серена застегивает джинсы, вытирает руки и поправляет на мне одеяло. Затем осторожно ложится рядом, подогнув колени.

– Я не уйду, даже если меня прогонят, – нежно целует меня в шею и старается не касаться моего тела, чтобы не причинять боль.

– Тебя никто не посмеет прогнать. Тебя никто у меня больше не отнимет.


***

Мы лежим рядом уже больше часа. Молчим. Серена аккуратно поглаживает мою грудь, обводит пальцем контур вытатуированного сердца и бинтовую повязку под ним. Одна из пуль прошла в паре дюймов от сердца. И моего татуированного, и живого. Я едва не погиб.

Серена касается так робко… Она пообещала доктору, что не доставит мне дискомфорт, и он разрешил ей переночевать в моей палате.

Я бы ее и не отпустил.

– Эзра… – ее губы мягко касаются моего плеча. – Ты спишь?

– Нет.

– Там были другие люди… – шепчет она.

– В каком смысле?

– В порту. Та перестрелка. Были не только агенты ФБР. Там были какие-то другие люди. И мужчина вдалеке…

– Какой мужчина? – мои мышцы напрягаются.

– Не знаю. Он смотрел на меня. Я заметила его, только когда все закончилось. Совсем случайно. И его взгляд… Он как будто испепелял меня и одновременно готов был заплакать.

Ди Виэйра. Уверен, что это был он. Он следил за мной с того самого дня, как я сел в его машину. Я знаю. И знаю то, что ему не все равно. И никогда не было. Как бы он ни притворялся. Я был прав. Серена имеет значение. Только пока я не могу понять, почему он так рьяно отталкивает ее и отрицает существование.

– Этот мужчина мой отец? – едва проговаривает Серена. – Биологический? Он помог?

– Не знаю, но думаю, что да.

– Почему? Я никогда о нем ничего не слышала. Я его не знаю. Его не было в моей жизни. Почему?

– Может, таким образом он хотел тебя уберечь…

Серена замолкает и перестает двигаться. Чувствую только ее дыхание на своем плече.

– Уберечь… – повторяет она. – Но уберег ли?

– Серена, он вертится не в тех кругах, пойми. Его жену – твою мать – убили. Я не оправдываю его действия, но, возможно, он просто не хотел больше терять близких людей.

– И отдал меня первым встречным.

– Он отдал тебя Армандо. Разве он не был хорошим человеком? Разве не стал для тебя любимым отцом?

– Стал…

– Все эти годы ди Виэйра не переставал платить Линде.

– Линде? – хмыкает Серена. – За тайну?

– Я тоже так сразу подумал, но… Возможно… Он делал это из других соображений.

– Нет, – Серена вскакивает с больничной койки и начинает наворачивать круги по палате. – Он даже ни разу не появился. Разве ему не было хотя бы интересно, как я? Какая? На кого похожа? Чьи у меня глаза?

– Его глаза. У тебя его синие глаза, – Серена всхлипывает. – И, если бы он проявил себя, его интерес мог стоять слишком дорого. Он мог отразиться на твоей жизни.

Она останавливается и смотрит на меня своими взмокшими синими глазами в полумраке палаты. Силуэт освещает только лунный свет, пробирающийся сквозь жалюзи.

– Ты же не оставил Бостона, когда знал, что ему грозила опасность. А этот ди Виэйра бросил меня. Родного ребенка. Свою плоть и кровь.

– Серена… Иди ко мне.

Она всхлипывает еще раз. Она снова плачет.

– Почему ты не отказался от чужого ребенка, а меня бросил родной отец? – она прикрывает рот руками, чтобы сдержать истерику, но у нее не получается, – слезы сочатся сквозь пальцы. – Ты оставил Бостона. Помог ему. Вырастил, как своего сына. А меня бросили, как щенка. Как будто я какое-то отребье.

– Ты не отребье. Пожалуйста, вернись ко мне в постель, – тяну к ней руку и проклинаю себя за то, что не могу сейчас встать и обнять ее. – Серена, прошу.

– Почему он не такой, как ты? – вздыхает она и подтирает слезы. – Все могло бы быть по-другому.

– Могло бы. И могло быть еще много других «бы». Если бы не… Если бы он. Если бы они. Много «если». Много условностей из прошлого, которые уже никак не повлияют на настоящее. Да, это больно. Да, это трудно принять. Но это было. Уже прошло. Ты ничего не изменишь. И я переживу эту боль с тобой. Только вернись ко мне в постель и не покидай меня, ладно? Обещаю, что никогда не оставлю тебя.

Она снова плачет. Но теперь улыбается.

– Ты моя семья, Серена. Ближе тебя никого нет. Я идиот и не купил кольцо, но… Черт возьми, умоляю, не откажи этому обездвиженному израненному человеку и согласись выйти за него замуж. Прости, что не могу встать на колено.

– Эзра… – она застывает у окна. – Это очередная шутка? Мне не смешно…

– Серена Аленкастри да Коста ди Виэйра, мать твою, можно сдохнуть, пока это выговоришь, будь моей женой. Я сменю твою фамилию на Нот, и никто из нас не сломает язык. Я куплю это гребаное кольцо, как только встану на ноги. Я упаду перед тобой на оба колена. Я у твоих ног, Панда. Ты же помнишь? Я покрою их поцелуями. От бедер до самых пят. Только будь со мной. Даже в аду.

– Эзра… – слезы льются по ее щекам. Мое сердце стучит, как сумасшедшее.

Пожалуйста, скажи «да».

– И прекрати плакать. Мы не обязаны жениться прямо сейчас. Хоть я и хотел бы.

– Я не могу перестать плакать, – она бежит к кушетке и обнимает меня. – Я так тебя люблю. Господи. Люблю.

– Это значит «да»?

– Да, черт возьми, невозможный ты идиот. Я твоя. Я с тобой. На земле, в аду, и каждый день здесь, в раю. Я люблю тебя. Больше, чем ад, Эзра, помнишь? Больше, чем весь гребаный мир.

– А теперь целуй меня. Немедленно.

Она целует. И этот привкус океанского бриза навсегда останется на нас.

Глава 26. Плата


Серена

Я пела ему до утра. Нашу песню. На повторе.

«Я хочу быть для тебя тем, к кому ты всегда сможешь прийти».

Повторяла и повторяла. Как молитву. Пока он засыпал у моего плеча.

И он действительно тот. Он единственный. Мой дьявол. Мистер Нот. Мой жених. Мой будущий муж. Моя любовь. Навечно.

Мечтаю сказать ему это в церкви.

Я, черт возьми, затащу его туда. Надеюсь, он не воспламенится.


***

Иду за кофе. В кармане вибрирует телефон. Должно быть Стенли. Она очень переживает.

Отвечаю на вызов, даже не глядя на экран.

– Эзра в порядке. Сейчас спит. Не приходи. Оставайся в постели со своим любимым мужчиной и не волнуйся.

– Интересное предложение, но не совсем соответствует моим привычкам, – низкий баритон из динамика заставляет меня вздрогнуть.

– Кто вы?

– Ви́тор.

– Мы знакомы? – ничего не понимаю.

– Ви́тор Перес ди Виэйра.

Ди Виэйра.

Сердце замирает. Не бьется. Или я не слышу.

Мой отец.

Его голос пронизывает до мозга костей. Обездвиживает. Умертвляет. Я не дышу.

– Я хочу увидеть тебя, – больше похоже на приказ. Я прихожу в себя.

– Наши желания не взаимны, сеньор ди Виэйра. У Вас всегда получалось отсутствовать в моей жизни. Не изменяйте привычкам.

Не знаю, как это вырвалось из меня. Это все другая Серена. Новая. Смелая. Свободная. Она говорит.

Слышу в динамике слабую усмешку.

– Через час. Саммер-стрит. Заезд на Запад Сайд Драйв. Увидите мой серый Бентли. Поспешите. У Вас мало времени.

Звонок обрывается.

– Гребаный сноб!

Сжимаю телефон и зубы.

Какого черта он решил, что мной так легко помыкать?! Какого черта вздумал, что я хочу этой встречи? И какого черта через пятьдесят минут после его звонка я стою на гребаной Саммер-стрит? Там, где заезд на Запад Сайд Драйв. И вижу этот гребаный серый Бентли.

Мне открывают дверь. Но этот человек не садиться со мной в машину. Он ждет. Странно. Я делаю шаг вовнутрь, и дверь машины закрывается. Просторный тусклый салон пуст. Тут нет никого кроме меня и мужчины напротив. Мужчины, который является моим отцом.

– Наверное, у Вас накопилось много вопросов, – заявляет он, а я пытаюсь его рассмотреть.

Идеально выкроенный костюм. Сидит на нем, как влитой. Точно сшит на заказ. Он держит руки в замке, сомкнутыми на груди. На запястье блестят часы Rolex. Ухоженные руки. Длинные пальцы. Бледная кожа. Как у меня. Я боюсь смотреть выше. Боюсь увидеть его лицо. Но любопытство подталкивает, выигрывает, и я скольжу взглядом вдоль начисто выбритого подбородка. Выточенные скулы. Родинка на щеке. Как у меня. И глаза. Синие. Бездонные. Те, что я видела каждый день в зеркале. Мои глаза.

Смотрю на него, на моего отца, и не могу проронить ни слова. Я немая. Глупая. В голове ни одной мысли. Ни слова во рту. Я словно рыбка в аквариуме. Тупая, немая и безвольная.

– Я надеялся никогда тебя не встретить, – говорит он, а по моей щеке катится бесстыжая слеза, но у меня нет сил, чтобы ее смахнуть. – Ты вылитая Летисия. Ты безумно похожа на нее, – замечаю, как крепче сжимаются в замок его пальцы. – Значит, вот ты какая…