Под слезами Бостона. Часть 2 — страница 44 из 54

Мужчина прищуривается. Оглядывает меня с ног до головы. Изучает. Исследует.

– Какая Вам разница? – мой голос похож на писк, но он звучит. – Зачем Вы помогли? Я видела Вас в порту.

– Любовь… Очень странная вещь, – он облокачивается на свои колени и берет меня за руку. – Она прекрасна. Она оживляет. Она заставляет нас чувствовать. Она же и убивает. Я любил. Однажды. Всего раз. И это было прекрасно. Я был счастлив. Она была. И наше счастье обрело форму, – он сглатывает и держит мою ладонь в своей. – Мы так ждали тебя… Летисия светилась от счастья. Помню ее улыбку. Помню, как она гадала, будет мальчик или девочка. Я знал, что будет девочка. Такая же прекрасная, как она… Я мечтал о дочери…

Я плачу. Не хочу. Но слезы катятся по щекам. Он гладит мои пальцы, а я реву.

– А когда ее не стало… – он выпускает мою руку. – Когда ее убили из-за меня… – он смотрит мне в глаза. Суровый, жесткий взгляд проедает насквозь. – Я больше не мог позволить себе терять родное. Не мог позволить себе привязаться к кому-то. Не мог позволить себе любить, – отводит взгляд к окну. – Я даже не взглянул на тебя, когда ты родилась. Когда тебя вынули из ее бездыханного тела… Я даже не подошел.

Меня сковывает ужас. Отчаяние. Боль. Я не должна ничего чувствовать, но мне так больно, что хочется кричать.

– Армандо согласился сразу, как только я ему предложил. Он даже денег не хотел брать. Достойный человек. Я проверил его прежде, чем отдать тебя. Я проверил каждого члена его семьи. Его родни. До пятого колена. Я был уверен, что ты будешь в безопасности, не зная меня. Не нося моей фамилии. Она клеймит. Летисия погибла почти сразу, как стала ди Виэйра. Подобно проклятию. Но я не верю в это. Я сам – сущее зло. Возле меня все гибнет. И ты бы погибла.

Ви́тор замолкает. Его взгляд отрывается от окна и устремляется на меня.

– Я не мог так рисковать. Мне хватило одного раза, когда я позволил себе слабость и впустил в сердце твою мать. И я потерял самое дорогое. Я отобрал ее жизнь. Я проиграл. Больше подобного я допустить не мог. Я не имею права на слабости, Серена. Потому что их финал всегда фатальный

Он пронизывает меня взглядом. Глаза в глаза. Синие в синие. Отец и дочь. Но я не чувствую этой связи. Я чувствую только боль.

– Ты вправе ненавидеть меня, – продолжает ди Виэйра. – Я для тебя никто. И ты должна была стать для меня никем. Но…

– Но вы были там, – перебиваю я. – В порту. Вы спасли. Я видела.

– Разве я мог позволить, чтобы ты умерла?

Между нами повисает пауза. Тишина, проедающая нутро. Она царапает ребра. Душу. Сознание. Она пульсирует в висках.

– Я бы не умерла, – поднимаю на него взгляд. – Эзра бы не позволил. А в Вашей помощи я не нуждаюсь. Как и не нуждалась каждый прожитый день. Без Вас.

– Ди Виэйра, – уголки его губ слегла приподнимаются в улыбке. – Настоящая.

– Я Аленкастри.

Бросаю на него последний взгляд и выметаюсь из машины.

Идет он к черту.

Он и его синие глаза.

Он и его кровь во мне.

У меня был лучший отец во всем мире. И это не Ви́тор ди Виэйра.

Он бросил меня вместо того, чтоб защищать. Он сдался, так и не рискнув. Он выбрал самый легкий путь. Он отказался от меня.

Эзра не бросил Бостона. Эзра бы никогда так не поступил. Эзра бы сражался. Эзра бы не отказался. А ди Виэйра… Он слабак. И я не хочу иметь с ним ничего общего.


***

Эзру выписали из больницы через две недели, и он вернулся домой.

Уже конец февраля, почти весна, а снег не перестает валить. Весь Бостон усыпан белыми холмами, а люди хотят тепла. Наверное, только я рада затянувшейся зиме, ведь мое тепло теперь рядом. Оно окутывает меня. Греет. И прямо сейчас обнимает сзади за плечи.

– Доброе утро, моя любовь, – жесткая щетина щекочет мне шею, и я смеюсь.

– Доброе, – разворачиваюсь и целую Эзру в губы.

– Хорошо спала? – он оставляет поцелуй на моей щеке и принимается варить кофе.

– С тех пор, как снова засыпаю рядом с тобой, – великолепно.

Не вижу, но знаю, что Эзра улыбается. Я продолжаю наблюдать за своим полуобнаженным будущим мужем, который так непринужденно и сексуально выглядит в этих свободных спортивных штанах, и не верю, что мне так повезло. Мне, а не какой-то другой. Мне, вечной неудачнице без дома и семьи, удалось украсть сердце самого потрясающего мужчины на свете. Какое-то волшебство. И я до сих пор под чарами.

– Панда, прекрати сверлить взглядом мою спину, – Эзра не оборачивается, а я не перестаю разглядывать его тело. Разве возможно оторваться, когда перед глазами такое совершенное зрелище?

На татуированной коже виднеются последствия перестрелки в порту – Эзра еще не полностью восстановился. На раны до сих пор наложены повязки, но, черт, так он выглядит еще более восхитительно. Мой смелый защитник, который, не раздумывая, закрыл меня от пуль своим телом.

– Найти тебя среди всего этого дерьма – самое настоящее чудо, – произношу те самые слова, которые однажды он сказал мне в Сан-Диего, когда обещал, что наша сказка никогда не закончится, и оказался прав.

Эзра замирает с чашкой в руках и смотрит на меня своими до безумия темными глазами. Жженый кофе. Вот его оттенок. Тот самый момент, когда цвет обретает вкус. Горький, с примесью боли. Терпкий. Но такой насыщенный, что пронимает до мозга костей и оставляет запоминающееся послевкусие во рту.

Отныне и навсегда это мой любимый оттенок.

Эзра хочет что-то сказать в ответ, но его прерывает вибрация моего телефона, лежащего на барной стойке. Я беру айфон в руки и пробуждаюсь окончательно. Именно сейчас. Не дождавшись глотка кофе. Кажется, теперь в нем и вовсе нет нужды, потому что мои глаза моментально округляются даже без вмешательства кофеина. Как и мой банковский счет, если верить сообщению на дисплее. Он пополнен на двадцать два миллиона долларов.

Не верю своим глазам.

Двадцать два?

Миллиона?

Такие деньги вообще существуют?

– Ди Виэйра, – хмыкает Эзра за моей спиной и ставит передо мной кружку кофе.

– Я не просила… Мне не нужно.

Двадцать два миллиона, мать вашу. Двадцать два.

Для меня, которая даже не могла заплатить за съемную квартиру.

– Совесть? – Эзра обнимает меня сзади.

– У него нет совести.

– Вина?

Я не знаю. Чувствует ли этот человек вину вообще? Я его не знаю. Но двадцать два миллиона…

– Мне не нужны его деньги, – сбрасываю с себя руки Эзры. – Как их вернуть?

– Серена, – он подходит ближе, разворачивает меня к себе лицом и запрокидывает голову так, чтобы я смотрела ему в глаза. – Двадцать два миллиона – это не деньги. Это состояние. Даже у меня столько нет.

– Мне они не нужны.

– Нужны. Смотри на вещи здраво. Только идиот откажется от двадцати двух миллионов.

– Он пытается меня купить! – отмахиваюсь от рук Эзры.

– Нет. Он пытается тебе помочь. Он кается. А богатые люди умеют каяться только так. Деньгами.

Я замираю.

Он кается?

Неужели.

А где он был раньше?

– Двадцать два миллиона за мое прощение? – стискиваю зубы.

– Наверное, за то, чтобы ты с ним начала говорить, – Эзра отпивает кофе и уходит. А я остаюсь наедине со своими мыслями. И двадцатью двумя миллионами на счету.

Кажется, теперь я могу делать все, что хочу. Могу позволить себе все, что угодно. Могу воплотить мечты. Могу быть свободной. Но почему-то именно сейчас я не ощущаю ни капли радости. Не чувствую себя счастливой, как пару минут назад, когда смотрела на любимого мужчину без тяжести этих проклятых нулей на своих плечах.


***

Нахожу Эзру в спортивном зале. Он пытается прийти в форму. Вижу, что ему еще больно, но он терпит и все жестче бьет в боксерскую грушу под сдавленный рык.

– Отвези меня к нему. Я знаю, что ты знаешь, где его найти.

Эзра ловит грушу. Сжимает ее руками в перчатках. Тяжело дышит. Утыкается в нее лбом.

– Пожалуйста, – прошу я.

– И что ты ему скажешь?

– Скажу, что мне не нужны его грязные деньги. Мне не нужно его раскаяние. Он бросил меня. Ему было наплевать на меня все эти годы. Как и мне сейчас наплевать на его миллионы. Он не купит мое прощение.

Эзра молчит с минуту. Не смотрит на меня. Наконец, тяжело вздыхает и отвечает:

– Хорошо, но я буду рядом. Я не оставлю тебя с ним наедине.


***

Бостон остался позади еще полчаса назад. Мы подъезжаем к высоким железным воротам, за которыми виднеется лес, присыпанный снегом. Эзра тормозит, и ворота автоматически разъезжаются. Шевроле плавно въезжает во владения Ви́тора Пе́реса ди Виэйра по заснеженной гравийной дороге. Только сейчас замечаю, что за воротами располагаются пункты охраны. Эти люди вооружены и провожают нас взглядом. Мне становится жутко.

– Не бойся, – Эзра накрывает ладонью мое бедро, будто почувствовав мою внутреннюю панику. – Тебе опасность точно не грозит.

– А тебе?

Что, если Ви́тор согласился на встречу для того, чтобы убрать Эзру? Он все-таки родственник О́дина – того, кто пытался его убить. А Ви́тор, судя по истории его жизни, тот еще опасный и мстительный человек. Он бы не стал приглашать в свой дом просто так. Уверена, он преследует свои цели. И сейчас мы едем прямиком в ловушку. Как две наивные лани. Бежим прямо в капкан.

– Разворачивай, – требую я. – Я передумала.

– Успокойся.

– Разворачивай! – толкаю Эзру в плечо. – Здесь что-то не так! Я не верю ему. Не верю, что такой человек, как он, запросто пустил бы нас в свой дом.

– Прекрати. Такой человек, как он, не стал бы просто так лишаться и двадцати двух миллионов.

– И я о том же! Здесь что-то не чисто. Он заманил нас сюда, Эзра.

– Скоро узнаем.

Он прибавляет газа и пролетает мимо очередного поста охраны, прямиком к еще одним воротам, за которыми я могу разглядеть верхушки огромного особняка из белоснежного кирпича.

Эти ворота тоже не создают нам препятствия. Они разъезжаются, и нашему взору открывается вид на самый настоящий замок в современном исполнении. Я ахаю. Никогда ничего подобного не видела. Никогда не бывала в подобных домах. Даже рядом не проходила. Только видела по телику и удивлялась, кто же покупает такие огромные территории с такими роскошными дворцами.