Я впиваюсь пальцами в подлокотники кресла. Я не ожидал такой откровенности от ди Виэйра. От кого угодно, но только не от него.
– Она бы погибла, мистер Нот. И я не утешаю себя этим. Я знаю точно. В то время О́дин был готов на все, лишь бы стереть меня. Он мастер по организациям автокатастроф, Вам ли не знать. И Ваша подруга детства… Джейд, если не ошибаюсь, далеко не первая, кто погиб от рук О́дина таким способом. Моя жена… Моя Летисия… Была первой.
Он скорбит до сих пор. Я знаю. Он говорит таким же тоном, с таким же видом, как я или Шейн всегда говорим о Джейд. Та же боль. Те же сожаление и беспомощность. Те же остатки отчаяния и злости, которые никогда никуда не уйдут. Нам с ними жить. И Ви́тор знает это, как никто другой.
– Для чего Вы мне все это рассказываете? – я поднимаюсь на ноги. – Я не собираюсь переубеждать Серену…
– Я и не надеялся, – перебивает он. – Она слишком уперта. Как и я сам. Поэтому все, что я могу, – лишь ждать, что однажды, она захочет выслушать мою историю.
– В таком случае я могу идти?
– Через минуту, мистер Нот. Я еще не все сказал.
Замираю посреди комнаты и с прищуром оглядываю беспристрастное лицо Ви́тора. Он не спеша допивает свой ви́ски, возвращает рокс на столик и только после этого оборачивается ко мне.
– Я так понимаю, Вы единственный и прямой наследник О́дина. Именно Вас он готовил, как великое продолжение своих «дел», верно?
– Я не собираюсь продолжать его дела. Еще до смерти О́дина я известил его о том, что выхожу из дел. Не желаю иметь ничего общего с криминальным миром. Я хочу покоя. Рядом с любимой девушкой. Я ей обещал.
– Не сомневался в Вашем ответе, поэтому от меня встречное предложение, – ди Виэйра пристально вглядывается в мое лицо. – В отделе ФБР по борьбе с киберпреступностью острая нехватка кадров. Я взял на себя смелость и направил им Вашу анкету. Они весьма заинтересованы Вашими заслугами, мистер Нот.
– Какого черта? – я возмущен до предела. Да что он, мать твою, себе позволяет?! Я никогда не буду работать на федералов.
– Вы не обязаны отвечать прямо сейчас. Не обязаны отвечать мне. Но если вдруг какая-то часть Вас захочет помогать людям законно, то позвоните по этому номеру, – он сует мне сложенный пополам клочок бумаги. – Такие люди, как Вы, нужны стране. Подумайте. Всего доброго.
Он разворачивается ко мне спиной и вальяжно шагает к столику с ви́ски. Я же, охреневший от развития событий, от его наглости и резкости предложения, порываюсь к выходу.
– И, Эзра, – замираю с повисшей на дверной ручке ладонью, но не оборачиваюсь. – Берегите ее. Знаю, что рядом с Вами она в безопасности. А я буду приглядывать со стороны. Деньги я не заберу. Пусть поступает с ними так, как посчитает нужным. Знаю, что она распорядится ими правильно.
Я ничего не отвечаю. Затыкаюсь и продолжаю молчать, даже когда мы с Сереной покидаем владения ди Виэйра. Она хочет спросить, я знаю, но спасибо, что не спрашивает. Ведь правильно сказал Ви́тор: надеюсь, однажды, она найдет в себе силы выслушать его историю, которую услышал сегодня я. А сейчас нам лучше просто помолчать.
***
Серена сбрасывает обувь и куртку, молча проходит в гостиную, самостоятельно наливает себе ви́ски и становится напротив панорамного окна, где обычно стою я, разглядывая мрачный Бостон, как на ладони.
Она расстроена, задумчива и так красива. Я бы не хотел, чтобы ее голову терзали болезненные мысли, но мне очень нравится наблюдать за ней, когда она думает. В эти моменты ее лицо непроизвольно напрягается, между черными бровями образовывается слабая складка, а взгляд становится таким сосредоточенным, будто она в уме решает математическую задачу с интегралами.
Она бесподобна.
Как я смог завоевать ее любовь?
– У меня есть для тебя подарок, – произношу, оставаясь стоять в холле.
Серена не спеша оборачивается, делая глоток ви́ски.
– Я хотел вручить его раньше, еще после того, как мы с Бостоном нашли тебя в ту ночь в порту… Когда впервые пошел снег, помнишь? – Серена кивает и пристально смотрит мне в глаза. – Но… Как-то все завертелось с той ночи. И в общем… Подожди здесь всего минуту.
Поднимаюсь в свой кабинет, где хорошенько припрятал особенный подарок для своей Панды, вытаскиваю огромную продолговатую упаковку из шкафа и спускаюсь с ней обратно к Серене в гостиную.
– Матерь Божья! – Серена моментально убирает стакан с ви́ски в сторону. – Да эта коробка больше, чем моя первая съемная комната в захудалом Бруклине!
Я усмехаюсь. Она права. Подарок объемный, но она его точно оценит. Я уверен.
Кладу белую коробку на барную стойку и жестом приглашаю Серену развязать графитовый бант.
– Оттуда ничего не выскочит? – прищуривается она и неуверенно проводит пальцами по контуру подарка.
– Считаешь меня идиотом?
– Считаю тебя непредсказуемым извращенцем. И если там латексный костюм для БДСМ со всякими затычками в нужных и ненужных местах, клянусь, Эзра, я огрею тебя вон той вазой.
– Я видел, как умело ты обращаешься с вазами, поэтому лучше уберу ее подальше.
Беру стеклянную вазу в руки и уношу прочь из кухонной зоны. Серена отслеживает каждый мой шаг и терпеливо ждет, пока я вернусь к барной стойке.
– Я тебя предупредила, мистер Искуситель.
– А мне понравилась идея с латексным костюмом… – прикусываю губу и играю бровями, глядя ей в глаза. – Заглянем на неделе в секс-шоп?
– Извращенец. Тотальный и неисправимый, – цокает она.
– И тебе это нравится. Я знаю. А теперь открывай подарок. Ненавижу ожидание. От него у меня кукожатся яйца.
Серена едва сдерживает смешок и, наконец, медленно тянет за конец широкой графитовой ленты. Так медленно, как будто специально издевается надо мной.
– Ну же, – встаю напротив, чтобы видеть ее лицо и не упустить ни секунды реакции. – Пожалей мои яйца. Они уже скукожились и втянусь вовнутрь. А они нам еще пригодятся.
– Ты невыносим! – закатывает глаза.
– Если ты сейчас же не откроешь коробку, я спущу джинсы и все продемонстрирую тебе наглядно.
– Господи… – пытается оставаться серьезной, но я вижу, как сложно ей сдерживать смех.
– Давай, Панда… – мне уже не терпится. Ладони почему-то вспотели. И я улыбаюсь, как сумасшедший. – Открывай.
Серена просовывает пальцы под крышку коробки и снимает ее.
– О. Мой. Бог… Эзра… – крышка выпадает из ее рук, потому что Серена резко прикрывает ими рот. – Это… Моя шуба из альпака? – осторожно касается руками белой длинной шерсти и погружает в нее пальцы.
– Ну… Почти. Ту твою шубу было не спасти. Поэтому я купил новую. Ее сшили на заказ. Она эксклюзивная. Как и ты, моя Панда. Единственная и неповторимая. Особенная. Уникальное создание, встретить которое в мире, полном дерьма, – самое настоящее чудо.
– Боже, Эзра… – Серена проходится ладонью против ворса. – Я хочу ее надеть! Прямо сейчас! – взвизгивает она, а у меня в душе разгорается такое тепло, что им можно обогреть каждый переулок холодного Бостона. – Помоги мне, – она тянет за рукав, но тут же замирает. – Там что-то твердое… Внутри… – поднимает на меня глаза. Такая забавная. – Эзра?
– Не бойся. Там точно не латексный костюм. Расстегни шубу.
Серена тянет вниз тонкую молнию, и по мере ее спуска синие глаза расширяются от изумления.
– Это… – вижу, как в уголках ее глаз проступаю слезы.
– Это то, что когда-то давно принадлежало Курту Кобейну9.
Серена застывает на месте. Клянусь, она сейчас не дышит, а я готов кричать от счастья. Ее реакция – то, ради чего хочется жить. Я скуплю ей весь мир, если она будет принимать мои подарки таким образом. Я сделаю ради нее все, что угодно. Выкуплю, отвоюю, выиграю, если придется – отберу. Все. Ради того, чтобы она всегда улыбалась так, как улыбается сейчас.
Мое совершенство.
Она достойна пиков высот. И я вознесу ее к каждому.
– Не могу поверить… – по ее щекам катятся слезы, но улыбка сияет ярче ночных огней Бостона за окном. – Гитара самого́ Курта Кобейна… Эзра…
Она отрывает руки от струн и бросается мне на шею.
– И она твоя. Только не бросай ее в океан, ладно? Мне пришлось напрячь многих людей, чтобы ее достать.
– Спасибо, – Серена крепко прижимается к моей груди и еще сильней впивается пальцами мне в шею. Я отрываю ее от пола и тяну к своим губам.
– Я исполню все твои желания, – касаюсь ее губ языком. – Только озвучь. Я все для тебя сделаю.
Серена обвивает мои бедра ногами и льнет ко мне грудью. Я подхватываю ее под ягодицы. Она целует мою шею, подбородок, заставляет запрокинуть голову.
– Детка… – сжимаю крепче ее задницу.
Серена облизывает мою мочку и шепчет прямо в ухо:
– Хочу, чтобы ты не выходил из меня всю ночь.
***
Я толкаюсь в нее в последний раз, когда черное небо Бостона растушевывается в серый оттенок. Он заявляет о новом дне, который мы встретим в объятиях друг друга. Теперь и навсегда.
– Трахать тебя до рассвета… – сбивчиво проговариваю я, откидываясь влажной спиной на свежие простыни.
– Что? – переспрашивает Серена, тяжело дыша, и укладывается рядом.
– Всегда хотел трахать тебя до рассвета. Я не шутил в первый раз, хоть и был пьян.
– Я тоже всегда этого хотела. Я так сильно желала тебя… И меня это пугало, – она устраивается у меня под мышкой, и я целую ее в макушку.
– Всегда? – усмехаюсь. – Да ты ненавидела меня.
– Потому что ты был редкостным засранцем! – Серена кусает меня за грудь, и я вскрикиваю от неожиданности.
– Ненормальная! – тяну ее вверх за плечи и прижимаюсь губами к ее губам. – Да, признаю, я был тем еще мудаком. Но я тоже был напуган. Те чувства, которые ты вызывала во мне с самого начала, я не мог их себе позволить. А сейчас я понимаю, каким идиотом был и от чего отказывался, – поправляю ее волосы и закладываю длинный локон за ухо, проводя пальцами по ее красивому лицу. – Ты делаешь меня счастливым.
– Я люблю тебя.