Серена целует меня. Прикусывает мои губы и переплетается со мной языком. Обвивает мои ноги своими ногами. Касается меня каждой клеточкой своей нагой кожи. Мы как единое целое. Я чувствовал это с самого начала. Мы не дополняющие части друг друга. Мы целые, одинаковые части, которые образуют собой нечто единое и непоколебимое. Нас уже не разъединить.
– Эзра… – шепчет она, когда я уже почти засыпаю.
– М?
– Одно.
– Что «одно»?
– Еще одно желание, – она поглаживает мою грудь и приподнимается на локте, нависая над моим лицом в темноте нашей спальни.
– Хорошо, так и быть, завтра поедем и купим латексный костюм для тебя. Кошечки… Или полноценный наряд садо-мазо… У тебя есть время подумать, – не открывая глаз, хриплю я, за что получаю шлепок по плечу от Серены. – Ауч…
– Я серьезно.
– Да я уже понял. Извини, – открываю глаза и касаюсь ее лица. – Какое желание?
– Расскажи Бостону правду. Не тяни, чтобы не сделать хуже. Правда все равно однажды всплывет. Я тому пример. И тогда у тебя уже не будет шанса объясниться.
Серена оставляет нежный поцелуй на моих губах, разворачивается ко мне спиной и укутывается в одеяло. И теперь уже я не могу сомкнуть глаз.
Глава 28. Безупречный обманщик
Эзра
К обеду следующего дня отец привозит Бостона домой. Он забрал его со школы пораньше, потому что Бостону натерпелось поскорее начать для себя выходные. Отец не может ему отказать. А теперь не могу и я, ведь мне так хочется, чтобы он улыбался чаще. Вот прямо как сейчас.
– Пап, дядя Шейн предложил остаться у него на все выходные! – Бостон влетает в гостиную, расставив руки будто крылья самолета. – Он сказал, что у него есть огромный бассейн. Прямо в доме, представляешь? И еще сказал, что разрешит мне прыгнуть «бомбочкой».
– Правда? – я улыбаюсь. Серена поглаживает мое плечо и прижимается ближе.
– Да! – Бостон продолжает кружить вокруг нас, изображая самолет. – А еще он сказал, что хочет посмотреть на мои опыты! Панда, представляешь? – его глаза горят.
Я рад. Но мне больно. Не хочу отпускать его. Но понимаю, что Шейн это заслуживает. Я отнял у него десять лет. Будь я на месте Шейна, я бы себя не простил. Я бы даже не выслушал свои оправдания, в отличие от него. Шейн всегда был более понимающим. Он всегда оценивал ситуацию здраво, пока я поддавался эмоциям.
– Пап, – Бостон останавливается и обнимает меня. – Разрешишь? Пожа-а-алуйста.
«Расскажи Бостону правду. Не тяни, чтобы не сделать хуже».
Я боюсь рассказать. Я не знаю как, с чего начать, какие выбрать слова. Но еще больше я боюсь сделать хуже, как сказала Серена.
– Нам надо поговорить, боец, – произношу на выдохе и смотрю на Серену, она кивает, все прекрасно понимая.
– Возьми ее фотографию, – шепчет мне вслед, когда я провожаю Бостона на второй этаж в его спальню.
Серена права. Да и я сам уже давно хотел отдать фотографию Джейд Бостону, но не находил «тот самый момент». И вот, кажется, он настал.
– Ты хочешь поговорить о моей маме? – спрашивает Бостон, как только я переступаю порог его комнаты и закрываю за собой дверь. Он всегда был крайне проницательным ребенком.
– Да. Хочу поговорить о твоих родителях, если ты не против.
– Я не против. Мы же договорились, что больше не будет тайн.
– Верно, – слабо улыбаюсь и присаживаюсь рядом на его кровать, сжимая в руках рамку с фотографией Джейд.
– Ты принес мою рамку? – Бостон осторожно трогает ее угол.
– Хочу отдать ее тебе.
Бостон замирает. Внимательно оглядывает фото в моих руках. Он боится.
– Это твоя мама. Джейд, – протягиваю ему рамку и вкладываю в руки сына.
– Она красиво улыбается, – тихо говорит Бостон, и мое сердце пропускает удар.
– Да, очень. Она всегда улыбалась.
– Можно она постоит здесь? – Бостон принимает фотографию, расчищает место на прикроватной тумбе и ставит туда рамку.
– Я сам хотел тебе это предложить.
– А ты любил ее так же сильно, как Панду?
Господи.
На мгновение прикрываю глаза. Сердце стучит как бешеное. Ладони взмокли.
Любил ли я Джейд?
Да. Определенно, да. И люблю до сих пор, но…
Любил ли я Джейд так же, как Серену?
Нет.
Я никого никогда так не любил. Я ни с кем в жизни не был так счастлив. Я вообще никогда не был так счастлив, как с моей Сереной. Только с ней мой мир стал совсем другим. И то, что я испытываю к ней, несравненно с юношеской влюбленностью. Здесь все гораздо глубже. И я вижу, я чувствую, с какой силой она любит меня в ответ.
Джейд была любима Шейном. А он был любим ей.
С ней его мир становился совсем другим.
Его.
Не мой.
– Я любил твою маму. Но один человек любил ее в разы сильнее. И она любила его.
Бостон смотрит на меня в недоумении.
– Их любовь была настолько сильной, что из-за нее появился ты.
– Это как? Я появился у других людей? А как же ты? – Бостон хмурится. Ему не нравится, когда он чего-то не понимает. Боюсь, ему не понравится и, когда он поймет.
– А я… – «а кем для него теперь стану я?». – Я был рядом с твоей мамой, когда ей нужна была помощь. И я был рядом с тобой, когда тебя нужно было защищать.
Глаза Бостона наполняются слезами. Он смотрит на меня, и его губы дрожат.
– Я всегда любил тебя, – тянусь к нему рукой, но Бостон отстраняется. Мое сердце замирает. Скрючивается.
Пожалуйста, не отталкивай меня.
Я не выдержу.
– Бостон… – предпринимаю еще одну попытку дотронуться до него, но он снова дергается.
– Ты меня обманывал? Ты не мой папа? – он плачет, и мое сердце ревет вместе с ним.
– Я должен был. Тебе грозила опасность… Я… Я спасал тебя.
– Кто мой папа? – он начинает плакать сильнее.
– Бостон… – касаюсь его руки, но он вскакивает с кровати.
– Кто мой папа?
– Дядя Шейн. Он твой настоящий папа. Они с твоей мамой любили друг друга. Но потом произошло слишком много сложных вещей… Когда ты вырастешь…
– Я уже взрослый! – Бостон перебивает меня. – Я все понимаю!
– Я знаю, боец, – встаю на ноги и приближаюсь к нему, но он выставляет руки вперед.
– Ты обманывал меня!
Боже.
Я весь дрожу и сам готов выть от боли в груди.
– Бостон, пожалуйста, послушай…
– Не хочу! – он толкает меня. – Не хочу! Ты мой папа! – кричит он. – Ты! Я не хочу другого! Мне не нужен другой!
– Господи, Бостон… Я никуда не исчезну. Я люблю тебя. Всегда любил. Я воспитывал тебя. Я не перестану быть твоим папой. Пожалуйста, пойми…
Обнимаю его изо всех сил. Прижимаю к себе, хоть он и сопротивляется. Отталкивает меня. Бьет кулаками мне в спину. Как Серена. Пусть бьет. Я не отпущу.
– Я люблю тебя, Бостон, – шепчу, придавливая его к своему торсу. – Я никуда не уйду. Никуда не пропаду. Ничего не изменится. Слышишь? Я всегда буду рядом, как прежде. Я всегда буду любить тебя, сын. Всегда.
Его удары прекращаются. Теперь он только надрывно всхлипывает. Его плечи подрагивают под моими руками, но я не перестаю его обнимать.
– Ты мой боец. Ты сильный. И я понимаю, как тяжело осознать и принять то, что я тебе сказал, но… Мы же договорились, что больше никаких тайн.
– Дядя Шейн не любит меня, да?
– Нет, – присаживаюсь на корточки, чтобы смотреть Бостону в глаза. – Нет, ты что, – вытираю слезы с его щек. – Он не знал о тебе. Так же, как и ты не знал о нем.
– Получается, ты всех обманывал?
Я опускаю руки и голову.
Да, получается я всех обманывал. Но и я сам был обманут. Только как это объяснить десятилетнему мальчику, который плачет напротив меня?
– Да, я всех обманывал, – шепчу, глядя в пол. – Мне пришлось.
– Нельзя обманывать. Ты сам меня учил, – всхлипывает Бостон. – Значит, ты всегда врал!
– Нет!
Бостон снова отталкивает меня, и я поднимаюсь на ноги.
– Я хочу к дедушке!
– Бостон…
– Я хочу к дедушке! – громче кричит он и отмахивается от моих рук. – Скажи, чтобы он забрал меня! Я не буду спать здесь! Не хочу! Ты обманщик!
Я обманщик.
Надеюсь, он когда-нибудь поймет меня.
Надеюсь, когда-нибудь захочет выслушать полностью мою историю. Захочет узнать мои мотивы. Им нет оправдания, но, черт возьми, больше всего на свете я хочу, чтобы мой сын снова назвал меня папой.
***
Через полчаса отец забирает Бостона. Он понимающе смотрит на меня и говорит, что постарается повлиять на ситуацию. Но от этого не легче. Камень внутри висит и тянет к земле. Вина давит. Совесть сгрызает сознание.
– Все будет хорошо, Эзра, – папа обнимает меня и уводит Бостона в машину.
Все будет хорошо.
Если сын меня простит.
Волоку свои ноги в спальню. Я ненавижу себя за то, что заставляю испытывать Бостона. Мой мальчик и так пережил до хрена дерьма из-за меня. А теперь еще и это. А ведь он только начал называть меня отцом.
Захожу в спальню и вижу, как Серена обрисовывает пальцем пустое место на моей прикроватной тумбе, где стояла фотография Джейд. Знаю, она переживает. И за меня, и за Бостона. Мы оба ей очень важны.
Она оборачивается, присаживается на край кровати и смотрит мне в глаза.
– Иди ко мне, – тянет ко мне руки.
– Бостон ненавидит меня…
– Нет, это не так, – Серена поднимается на ноги и нежно обнимает мои плечи. – Ты сделал то, что должен был. Как тогда, так и сейчас. И я горжусь тобой. А Бостон все поймет. Он примет.
– Он только начал называть меня папой… – опускаю лицо ей на плечо. Мне хочется плакать. Как маленькому мальчику. Как Бостону. Но я не могу себе это позволить.
– Ему нужно время… – Серена сильнее сжимает меня в объятиях. – Дай ему все принять.
– Он захотел уехать к отцу. Он не захотел остаться здесь. Со мной.
– Потому что ты ответил на его вопросы, – Серена обхватывает ладонями мою шею и призывает взглянуть ей в глаза. – А Ник еще нет. И Шейн еще нет. Это же Бостон. Он все хочет знать.