***
Когда самолет садится, моя сладкая Панда кончает в туалете во второй раз. Кажется, я удачно борюсь с ее аэрофобией. Надеюсь, она боится и плавать, ведь нам еще предстоит добраться до крохотного острова на арендованной яхте. Скрещиваю пальцы и молюсь, чтобы она боялась, ведь плавание займет довольно много времени, и мне бы хотелось каждую минуту этого времени провести внутри нее.
– Куда мы плывем? – Серена обходит палубу. Теплый ветер развивает ее белую свободную рубашку, достающую до середины татуированных бедер.
После того, как я увековечил символ нашей любви у себя под сердцем, Серена увековечила свою силу поверх детских шрамов. Она перекрыла каждый. И они больше не напоминают ей о мучениях, не доставляют боли. Теперь каждый ее шрам – произведение искусства. В каждом остались только ее сила духа, ее крепкий стержень, ее воля. И все это – под росписью нежных черных узоров на ее белой коже.
Там больше нет Бриана. Он стерт. Перекрыт силуэтами мифических русалок и изящных медуз, соединенных тонкими линиями морских волн и изящных цветов.
Мы превратили ее комплексы в достоинства. Даже визуально. И мы с Сереной всегда будем помнить об этом.
Я обнимаю сзади свою морскую богиню, прислоняя ее к борту яхты. Осталось только развести руки в стороны, и мы повторим знаменитый кадр из фильма «Титаник». Какая романтика. Не хватает только такого же сказочного заката. Но это потом.
– Маленький остров у берегов Сицилии, – целую Серену в висок, и она улыбается.
– Италия… – Серена делает вдох полной грудью. – Я могла об этом только мечтать.
– Пожалуйста, мечтай еще больше, чтобы я смог осуществить каждую твою мечту, – она разворачивается и целует меня в губы. – Потом Венеция, Флоренция, Милан и Рим. Мы объездим все города, любовь моя. А потом вернемся туда, где больше всего понравилось. Купим свой дом. Хочешь, в Альпах или Тоскане? Возведем виноградник… Я буду делать для нас свое вино, а ты родишь нам прекрасных детей… Или, если захочешь, на берегу Лиругии. Там прекрасное море. Синее, как твои глаза.
– Хочу там, где ты, – шепчет Серена и прижимается лицом к моей шее. – Где ты – везде хорошо.
***
Серена загорела, ее нежная кожа приобрела золотистый оттенок, и это белое воздушное платье с воланами безумно красиво смотрится на ее стройном, подтянутом теле. Она обула босоножки с тонкими лямками, которые ей здесь сделали на заказ, и теперь вертится перед зеркалом, встряхивая свои длинные волосы. А я любуюсь.
Она такая хрупкая. Такая легкая. Неземная. Как облако, которое так и манит прикоснуться к себе. И я касаюсь.
– Мы опаздываем, Серена, – обвиваю ее тонкую талию. – Экскурсия вот-вот начнется.
– Она только для нас двоих, так что никто никуда не уедет без нас.
– Логично. Но я бы не хотел заставлять людей ждать. Поехали, моя прекрасная русалка. Вечер обещает быть потрясающим.
– Еще один потрясающий вечер, Эзра… – улыбается она. – Ты точно меня разбалуешь.
– В этом весь смысл, – беру ее за руку и выволакиваю из номера.
Хочу баловать ее каждый день.
***
– Я в предвкушении, – сияет Серена, когда нас везут на другой берег острова.
Ей все так интересно знать. Ей здесь безумно нравится. Она улыбается так, как никогда не улыбалась в Бостоне. И теперь я серьезно задумываюсь о покупке домика в Италии. Разбить свой виноградник и все-такое. Я ведь не шутил.
Личный гид проводит нас по старой бази́лике10 и рассказывает что-то о древних фресках на стенах, но я не слушаю, я смотрю только на нее. Как Серена легко разгуливает между рядов церкви. Как колышется подол ее платья. Как она «летает». Такая свободная. Мое манящее облако. Не могу отвести глаз. Серена восхищенно улыбается, а мое сердце трепещет. И не только из-за ее красоты. Я чертовски взволнован.
– Здесь так красиво, – кружится она, запрокинув голову и оглядывая высокие расписные потолки бази́лики. – Как будто работал сам Микеланджело11. Я еще, конечно, не видела потолка Сикстинской капеллы12, но это… Бесподобно… И чувствуется запах моря из окон… Невероятно, Эзра. Такое маленькое место, такое красивое. Таинственное. Как будто его берегут от глаз других людей…
Серена аккуратно дотрагивается до старых камней алтарной стены, и я вижу, как горят ее глаза.
– Что может быть лучше? – восхищается она.
– Только если ты выйдешь за меня прямо здесь.
Встаю на одно колено за ее спиной и достаю из заднего кармана кольцо.
– Что? – Серена оборачивается и замирает.
Алый свет заходящего солнца бликует на ее лице цветными красками, отражаясь от витражных окон, но синие глаза слишком ясные. В них испуг. И я не знаю, что делать дальше. Я чертовски боюсь и сам. Я весь взмок и едва удерживаю это кольцо в дрожащих руках.
– Я уже спрашивал, и, вроде бы, ты тогда ответила «да», но… Ты выйдешь за меня прямо сейчас? Здесь, Серена. У этого самого алтаря за твоей спиной. В эту самую минуту.
– Эзра… – ее глаза округляются, и я встаю с колен. Беру ее руку и обрисовываю безымянный палец левой руки.
– Здесь женились твои родители… – прислоняю ее пальцы к своим губам и целую там, где должно блестеть ее обручальное кольцо.
– Ч-что? – Серена удивлена, но не отдергивает руку.
– Ви́тор и Летисия. Они тайно женились здесь двадцать четыре года назад. В этой бази́лике. И если ты хочешь…
У Серены проступают слезы. Она касается кольца в моих руках и продевает в него палец.
– Хочу.
Она сияет от счастья, а я не чувствую ног. Они ватные, но я все равно чудом удерживаю Серену в своих руках.
Поверить не могу. Это все происходит на самом деле. И это происходит со мной.
Моя любовь в моих объятиях. Словно непорочный ангел в этом белом платье среди множества христианских фресок. Она улыбается и затмевает своей улыбкой последние лучи сегодняшнего солнца. Она чудесна. И прямо сейчас выходит замуж за своего Дьявола.
Нас венчают в церкви, где обрели счастье ее родители. Знаю, что для нее это важно. Поэтому и разузнал все у ди Виэйра. А он попросил по приезде позвать его на семейный ужин.
Не знаю, как скоро мы вернемся.
Не знаю, захотим ли.
Ведь вкус бриза на вечно соленых губах оказался слаще, чем я себе представлял, целуя ее в Бостоне.
Эпилог. Италия
Три года спустя
Бостон
Мы с дедушкой Ником и папой Шейном только вчера вернулись из Италии. И прихватили с собой в Бостон наших двух «итальянцев» – Панду и папу Эзру. Трех, если быть точным и считать чудо, которое уже почти девять месяцев сидит в животике Серены. Никто не знает, кого носит под сердцем наша Панда, даже она сама, ведь они с Эзрой зачем-то решили не узнавать пол ребенка до его рождения.
Они решили, а обо мне, видимо, не подумали. И поэтому уже который месяц мне приходится сгорать от любопытства и мысленно молить о сестренке.
Иисус, пожалуйста, пусть будет сестренка. Чтобы я смог ее защищать, носить на руках и называть принцессой.
***
Стоило нам вернуться в Бостон, как у всех тут же появились какие-то дела.
У папы Шейна накопилось слишком много неотложных встреч. Он и так едва вырвался в двухнедельный отпуск в Италию.
Серена поехала решать вопросы по ее благотворительному фонду в помощь детям-сиротам и детям из неблагополучных семей. Она открыла фонд еще три года назад на деньги, оставленные ее отцом. Кстати, кажется, он и сейчас вызвался ей помочь с возникшими сложностями. Хотя, я думаю, сеньор ди Виэйра просто очень сильно скучал по своей дочери и еще нерожденному внуку или внучке.
Папу Эзру вызвали в штаб. Обычно он работает удаленно – таким было его условие при вербовке в агенты ФБР, но его руководство не могло упустить редкий шанс – встретиться с Эзрой лично.
Поэтому я остался в этом громадном особняке совсем один. Даже дедушка Чарльз, оказывается, уехал с Шейном.
Скука.
Я залипаю в телефон и уже скучаю по вечерам в Италии, которые мы проводили все вместе. Нашей большой семьей. Не хватало только Стенли и великана Юджи, но они не смогли полететь по серьезной причине – Стенли совсем недавно родила малышку Ри, и на плечи Юджи взвалилось все управление сетью их баров. Эзра все-таки дал им отличный толчок и старт для семейного бизнеса. Семейство Фраев теперь процветает. Они даже купили себе большой загородный дом. Не такой большой, как у дедушки Чарльза, но все равно очень уютный. Мне там нравится. И я мечтаю о том, чтобы поскорей наступил вечер.
Скорей бы семь часов.
Тогда мы соберемся и все вместе поедем к Стенли, Юджи, малышке Ри, близнецам Тристану и Джордану и старшей – Кендалл. Ей уже почти три, и она забавная. Вечно хочет сидеть у меня на руках. Ей нравится моя прическа, а мне нравятся ее чудные кудряшки, как у Юджи. Она звонко хохочет, когда я за них дергаю.
Сегодня Стенли организовала большой семейный ужин в честь долгожданного приезда Эзры и Серены, и я уже предвкушаю эту встречу. Юджин, как обычно, наготовит кучу вкусной еды, и я объемся так, что начнет болеть живот. Все будут много говорить, папа Эзра будет шутить над Юджи, тот будет злиться, Серена и Стенли будут много смеяться, а мы с папой Шейном – много улыбаться. Обожаю эти встречи. Правда в последнее время их стало меньше, но каждая по-прежнему как самое настоящее второе Рождество.
– Эй, боец, чего разлегся? – голос Эзры заставляет меня вскочить с дивана.
– Ты уже вернулся? Так быстро?
– Решил не оставлять тебя в одиночестве. Гребаные федералы подождут, верно? – усмехается он и плюхается рядом со мной на диван.
– Верно, – принимаю его объятия.
Порой мне очень не хватает именно папы Эзры. Его чувства юмора и особой поддержки. Наверное, потому что я прожил с ним десять лет, а с папой Шейном – всего четыре, и у нас все еще впереди. Или, наверное, потому что один другого никогда не заменит. И мне нравится, что они даже не пытаются. Они просто есть. Оба. Такие разные, но любят меня одинаково сильно. И я их тоже люблю.