Вера Михайловна забеспокоилась:
– Вот непутёвые, без ушей останетесь! Морозище такой! Бегайте почаще в избу греться. Не хватало мне больных на Новый год!
– Они разные! И тихие такие! – продолжала удивляться Настя.
– Розовые – это самцы, а дымчатые – самочки, – негромко пояснял Сергей Иванович, – степенные. Это тебе не сорока-болтушка.
– Самчики, как матрёшки, румяные, – определила Настя.
Не успела она так сказать, как в морозном синем воздухе еле уловимо зазвучал мягкий и нежный напев. Пели и розовые, и дымчатые птахи. И стало так нежно на душе.
– Откуда они такие прилетают? – зашептал Алёшка. – И когда? Летом их не было.
– Снегири – северяне, – отвечал Андрей Иванович. – Прилетают к нам, я заметил, либо вот-вот перед самым снегом, либо с первой порошей. Кормятся рябиной, серёжками ясеня. Сейчас, гляди, перебирают берёзовые серёжки. Их вон сколько! Не пропадут, кругом сорная трава с семечками.
А у Насти своё на уме, об этом и сказала:
– Лето красное жаворонки приносят, а зиму, получается, – снегири. Они красные, значит и зима красная?!
– Ага, – откликнулась баба Вера, – красная! Как твои щёки. Я когда за свечками ходила в магазин, снегири на дороге кучкой сидели, в двух-трёх шагах. В другой раз пойдёшь со мной, налюбуешься. А сейчас: марш в избу!
До птиц было совсем недалеко. Видны были их пышное оперение, толстые коротенькие ножки. Чёрный хвост у снегирей длинный, а крылья – небольшие и тоже чёрные.
Когда птицы враз поднялись и улетели, Насте стало скучно. Денис предложил вместо птиц развесить на берёзе гирлянды с большими красными шарами. Стало повеселее.
Вечером мы дружно собрались все вместе и под огромным куполом бархатного иссиня-чёрного завораживающего неба начали зажигать наши самодельные бумажные фонарики. И тут удивил нас Альберт Львович. Он тайно нарядился Дедом Морозом и неожиданно лихо спустился к нам с самой верхотуры заледенелой горки, прямо к разнаряженной сосенке.
Настя стала у нас Снегурочкой. Дед Мороз положил большой мешок на снег и объявил начало праздника. Забавно было видеть Деда Мороза в больших валенках и красном халате, надетом поверх полушубка. Белая ватная борода у него сбивалась постоянно набок, но он успевал поправлять её рукой. Альберт Львович устроил такую викторину, что мы много смеялись. И много узнали!
Оказывается, стихи про ёлочку, которые начинаются словами «В лесу родилась ёлочка», написала школьная учительницы Раиса Кудашова ещё в 1903 году, более ста лет назад, когда нас никого не было. А агроном Леонид Бекман потом написал мелодию песни.
И ещё мы узнали, что есть самая-самая высокая ель в мире. Она растёт в горах, недалеко от иранского города Абаде. Этому дереву-гиганту будто более четырёх тысяч лет. Услышав такое, мы начали сомневаться. Но учёный дед Дениса и Ромки стал нас убеждать. Мы поверили.
Когда водили хоровод, пришёл Петя со своим неразлучным Жулькой. Петя зовёт так своего четвероногого друга за его привычку всё, что понравится, тащить к себе в конуру. Чёрным лохматым комочком мелькая на снегу, пёс начал весело и неугомонно лаять. А потом проявил свой характер: сорвал с ветки висевшую на длинной нитке пачку печенья в цветной упаковке и убежал с ней. Рассмешил нас.
В половине двенадцатого по московскому времени мы были все в доме Чураевых за праздничным столом. Взрослые ждали новогоднее поздравление Президента, а дети – пирог с яблоками. С теми самыми дикушками, которые так давно хотела попробовать Настя.
…Настя после чая с пирогами уснула на диване. Я перенёс её туда, где она обычно спит, в маленькую спальню за голландкой.
Проснулась она уже в новом году.
Звёздочка родилась
– Отец, кажется, Жданка нас вот-вот обрадует! – сказала Вера Михайловна, вернувшись со двора в избу.
– А по моим подсчётам, ей ещё дней десять ходить, – Сергей Иванович сказал так и пошёл уточнять свои заметки в записной книжке. Она лежит у него в старенькой тумбочке в спальне.
В этой книжке чего только нет! Не только все наши дни рождения записаны, но и дни рождения коровы Жданки, козы Мариши и Ариши. Я видел в ней запись о смерти его любимой собаки Цыгана.
А рядом даты рождения писателя Даниэля Дефо, написавшего о Робинзоне Крузо, и Алексея Толстого, который рассказал о детстве Никиты. Забавная записная книжка.
– Ну, вот, – говорит он, вернувшись на кухню, – сегодня только 279-й день. Ещё, наверное, недельку подождём.
– Недельку? Сходи-ка в хлев, посмотри на неё. Не прозевать бы с твоей бухгалтерией!
Сергей Иванович, не спеша надев полушубок, выходит на морозный воздух.
Алёшка продолжает вслух читать книжку про Робинзона Крузо. Мы с Настей слушаем:
«…Наступил декабрь, когда должны были взойти ячмень и рис. Возделанный мною участок был невелик…»
– Ничего себе: в декабре растут ячмень и рис? – недоумевает Настя.
– Робинзон живёт недалеко от Гвинеи, почти на экваторе. Там всегда тепло! – поясняет Алёша.
– И там никогда не бывает снега? – спрашивает Настя.
– Конечно.
– Как скучно, – заключает она, – не повезло ему.
Дверь открылась и крепко дохнуло холодом. Снимая большие рукавицы, Сергей Иванович сообщил:
– Жданка обнюхивает постель и мычит. Похоже, сегодня ночью отелится. Будет всем новогодний подарок. Хорошо год начинается! Надо дежурить теперь.
Мы дружно заявили о своей готовности нести ночную вахту.
– Да куда вам? Ложитесь спать. Мы сами с дедом управимся, – успокаивает Вера Михайловна.
Как можно спать, когда вот-вот должно случиться такое!
– Бабушка, – спрашивает внук, – вы хотели поменять Жданку на молоденькую корову? Не получилось?
– Уж больно привыкла я к ней. И деда уговорила не менять. Да и не очень Жданка старая. Ей девять лет. Вон, у Гришаевых, Зорьке двенадцатый исполнился, а она такого крепенького бычка принесла. Правда, телилась с трудом…
– Пойду посмотрю ещё. Неспокойно что-то, – сказав так, Сергей Иванович вышел.
Настя, не выдержав, уснула в полночь. И хорошо. Ибо мы с Алёшкой дочитали до того места, где на остров приплывают дикари. Робинзон приходит в ужас от того, что людоеды съели у костра своих пленников.
До двух часов ночи мы с Алёшкой ещё держались. Потом и он заснул. Я потихоньку вызволил из-под него книжку и пошел одеваться. Решил посмотреть, что творится в хлеву.
Самое главное случилось утром, когда Алёшка и Настя были уже на ногах. Вера Михайловна широко распахнула входную дверь и из сеней с новорождённым на руках в избу шагнул Сергей Иванович. Лицо его по-детски сияло. Он бережно опустил на пол около печки мокрого телёнка. Не убирая из-под него мешковину, отошёл к вешалке. Телёнок был ещё слабенький. Он даже не пытался встать на ноги.
– Как ты, мать, желала, так и случилось, тёлочка родилась, – раздеваясь, объявил хозяин.
– Вы тут посмотрите, а мне к Жданке надо, – отозвалась Вера Михайловна, – корову подоить надо. А то вымя огрубеет и Жданка не будет давать молоко.
Мы стали рассматривать тёлочку. Она была коричневая, а на боках, ногах и на лбу красовались белые отметины.
– Будто её кто сметаной облил, – подивился Алёшка.
– Звать-то как будем Жданкину дочку, а? – произнёс, убирая мешковину, Сергей Иванович.
– На лбу у неё белая звёздочка. Давайте тогда Звёздочкой и назовём, – предложила Настя.
– А ты что думаешь? – спросил дед внука.
– Я сначала подумал назвать Пестравкой, но Звёздочкой лучше!
– Так тому и быть, – согласился Сергей Иванович, – бабушке понравится.
А Звёздочке не терпелось. Она начала вставать. Ноги у неё, как на льду, разъезжались в разные стороны. Наконец ей удалось подняться. Пошатываясь, стояла и смотрела на нас. Изучала, кто мы такие.
– Мы ей тоже понравились, – определила Настя, – не убегает от нас.
Алёшке стало смешно:
– Куда ей бежать-то? Во двор, на мороз? Ноги, смотри, как спички, вот-вот поломаются.
Сергей Иванович извлёк из чулана лёгкое дверце и отгородил им от кухни закуток между стеной и печкой. Теперь эта территория принадлежала Звёздочке.
Вера Михайловна собралась доить Жданку ровно через каждые два часа.
А Звёздочку положено кормить три раза в день. Сначала тёлочка не умела сама пить молоко из посуды. Вера Михайловна начала её учить. Клала ей в рот палец и Звёздочка принималась, смешно чмокая, сосать его. Потихоньку Вера Михайловна, не убирая изо рта Звёздочки пальца, приближала его к миске с молоком. Звёздочка тянулась за пальцем.
Когда хозяйка убирала палец, тёлочка делала хватательное движение губами, чтобы поймать его и… попадала мордочкой в молоко. После таких занятий на третий день Звёздочка научилась пить молоко самостоятельно.
– Отец, помни: Жданке утром, в полдень и вечером пока только по одному ведру воды давай, не больше! А то как бы мастит не случился. Загрубеет вымя – намучимся.
– Помню, не волнуйся. Она уже хочет больше. Языком мне лицо лижет – просит. Я не поддаюсь.
– И хлебного пока не давай, только сено…
– Ладно, ладно…
– А ты, Алёшка, – важно говорит Настя, становясь похожей на свою бабушку, – не разбрасывай, как в летние каникулы, свои майки. Звёздочка может сжевать их и умереть. Или плохо будет расти, как козочка Мариша.
У Насти свой опыт. Она помнит, как летом телёнок Ветерок зажевал Алёшкину майку. Еле отобрали. А козочка Мариша проглотила поролон.
Алёшка хотел что-то сказать в ответ Насте, недовольно глянув на неё, но не решился. Наверное, побоялся помешать ей. Настя несла для Звёздочки миску с молоком и та, смешно чмокая большими губами, от нетерпения стукалась головой в загородку.
Необычный урок
Хорошо на уроки Сергея Ивановича собираться летом под развесистыми клёнами во дворе. А зимой – отлично в доме. В горнице и светло, и натоплено. Дождавшись, когда все рассядутся, Сергей Иванович начал свой урок.