Если бы она сообщила мне об этом хотя бы накануне вечером, я, разумеется, пролежала бы всю ночь, не сомкнув глаз, полная страха и предчувствий, но зато утром меня не застигли бы врасплох. Я оказалась бы подготовленной. Я прошла бы по холлу в сопровождении двух санитарок, прошла бы мимо Диди, и Лубель, и миссис Сэвидж, и Джоан, преисполненная собственного достоинства, как человек, сохраняющий невозмутимость, даже когда его ведут на плаху.
Надо мною склонилась санитарка. Она выкликнула мое имя.
Я отшатнулась от нее и поползла еще глубже в угол. Санитарка исчезла. Я понимала, что через минуту-другую она вернется в компании двух кряжистых мужиков и они потащат меня, поволокут, бьющуюся и вопящую, мимо всей честной компании, уже наверняка собравшейся в холле, предвкушая подобное зрелище.
Доктор Нолан обвила меня рукой и по-матерински прижала к себе.
— Вы обещали, что скажете мне об этом, — прокричала я сквозь толщу одеяла.
— Ну вот, я и говорю. Я специально пришла пораньше, чтобы самой сообщить тебе об этом. И проведу все тоже сама.
Мои набухшие губы задрожали:
— А почему вы не сказали мне об этом вчера вечером?
— Я решила, что тогда ты не сможешь заснуть. Но если бы я знала…
— Вы обещали мне, что скажете!
— Послушай-ка, Эстер. Я ведь пойду с тобой. Я буду с тобой все время, я прослежу, чтобы все прошло должным образом, как я тебе и обещала. Я буду с тобой, когда ты проснешься, и сама отведу тебя в палату.
Я посмотрела на нее. Она выглядела очень взволнованной.
Минуту я помолчала. Затем сказала:
— Пообещайте, что вы там будете.
— Обещаю.
Доктор Нолан достала белый носовой платок и вытерла мне лицо. Затем взяла меня под руку, как старую приятельницу, и помогла подняться. Мы с ней пошли по коридору. Одеяло, болтаясь в ногах, мешало мне идти, поэтому я просто бросила его наземь, но доктор Нолан, казалось, не обратила на это никакого внимания. Мы прошли мимо Джоан, высунувшейся как раз из своей палаты, но я одарила ее настолько высокомерной и презрительной усмешкой, что она отпрянула к себе и, пока мы не прошли, больше не высовывалась.
Затем доктор Нолан отперла дверь в самом конце коридора, и мы с ней спустились по лестнице на первый этаж, таинственные коридоры которого, со своими туннелями и закоулками, образовывали единую сеть под всеми зданиями больницы.
Стены здесь были белыми кафельными, как в общественной уборной, и на определенном расстоянии друг от друга с черного потолка сияли яркие голые лампочки. К шипящим и громыхающим трубам, представляющим собой нервную систему всего заведения, вдоль кафельных стен были то здесь, то там прислонены каталки и кресла-каталки. Больше всего я боялась потерять здесь руку доктора Нолан, и время от времени она подбадривала меня шлепком.
Наконец мы остановились у зеленой двери, на которой черными буквами было выведено слово «Электротерапия». Сперва я отпрянула было назад, и доктор Нолан подождала, пока я не справлюсь со своими чувствами.
— Пошли, — сказала я, — давайте уж поскорей.
И мы вошли.
Кроме нас с доктором, в комнате находились только пожилой тучный мужчина в несвежем белом халате и какая-то женщина.
— Не хочешь ли сесть? — Доктор Нолан указала мне на деревянную скамью, но ноги у меня налились уже такою тяжестью, что, казалось, я не смогу их разогнуть и вывести себя из сидячего положения, когда в комнату войдут мои истязатели.
— Я уж лучше постою.
В конце концов из внутренней двери выплыла огромная трупообразная женщина в белом халате. Я решила, что сперва она займется пожилым мужчиной, поскольку он пришел сюда первым, но, к моему удивлению, она направилась прямиком ко мне.
— Доброе утро, доктор Нолан, — сказала эта страшилина, обнимая меня за плечи. — Это Эстер?
— Да, мисс Хью. Эстер, это мисс Хью, она хорошенько о тебе позаботится. Я ей о тебе рассказывала.
Мне показалось, что в мисс Хью были все семь футов росту. Она мягко наклонилась надо мной, и я увидела, что ее лицо с металлическим зубом, торчащим в самой середине рта, обезображено угревой сыпью. Оно напоминало карту лунных кратеров.
— Думаю, мы займемся тобой прямо сейчас, Эстер, — сказала мисс Хью. — Мистер Андерсон не обидится, если мы попросим его подождать, не правда ли, мистер Андерсон?
Мистер Андерсон промолчал, поэтому меня провели в соседнюю комнату. Рука мисс Хью по-прежнему лежала у меня на плечах, а доктор Нолан замыкала процессию.
Сощурив глаза, которые я не смела раскрыть пошире, чтобы меня не ужаснуло открывающееся здесь зрелище, я увидела высокое ложе с белой, туго натянутой простыней, машину возле этого ложа, и человека в маске — я не смогла бы сказать, мужчина это или женщина, — возле машины, и еще двоих людей в масках по обеим от нее сторонам.
Мисс Хью помогла мне взобраться на ложе и лечь на спину.
— Поговорите со мной, — попросила я.
Мисс Хью начала что-то говорить низким ласковым голосом, смазывая какой-то мазью мне виски и размещая маленькие электроды над ними.
— С тобою все будет хорошо, ты ничего не почувствуешь, просто закуси вот эту штуку…
И она положила что-то мне на язык, и, охваченная ужасом, я вцепилась в это нечто зубами, и тьма стерла меня, как запись мелом с грифельной доски.
18
— Эстер!
Я очнулась от глубокого, опустошительного забытья, и первым, что я увидела, было лицо доктора Нолан, плывущее и качающееся у меня перед глазами.
— Эстер, Эстер, — твердила доктор Нолан.
Я потерла глаза плохо повинующейся мне рукой.
За спиной у доктора Нолан я смогла разглядеть тело женщины в черно-белом халате, распахнувшемся, как при падении с большой высоты. Но прежде чем я вгляделась в это поотчетливей, доктор Нолан увела меня, и мы вышли на свежий воздух. Небо было безоблачным.
Весь мой страх и мрак отступились от меня. Я чувствовала себя на удивление спокойно. Стеклянный колпак, без единой трещины и царапины, висел в нескольких футах над моей головой. Я вдыхала циркулирующий под его куполом воздух.
— Все было так, как я обещала, правда? — спросила доктор Нолан, когда мы с ней возвращались в «Бельсайз», ступая по палым листьям.
— Да.
— Что ж, и дальше будет в точности так же, — невозмутимо произнесла она. — Ты будешь проходить процедуру три раза в неделю — по вторникам, четвергам и субботам.
Я набрала в легкие побольше воздуха:
— В течение какого времени?
— Это будет зависеть от тебя и от меня.
Я взяла серебряный ножичек и разбила яйцо. Затем положила ножичек на стол и пристально посмотрела на него. Я пыталась вспомнить, за что это я так любила ножи раньше, но моему сознанию не удавалось сформулировать четкой мысли, и оно взмывало, как птица, в пустую высоту.
Джоан и Диди сидели рядышком за роялем. Диди обучала Джоан играть на черных клавишах, подыгрывая ей на белых.
Я подумала: как это печально, что Джоан так похожа на лошадь, со своими огромными зубами и большими серыми, напоминающими крупную морскую гальку глазами. Да ей, пожалуй, и такого парня, как Бадди Уиллард, ни в жизнь не зацепить. А муж Диди, не таясь, жил то с одной любовницей, то с другой и относился к ней не лучше, чем к старой, запаршивевшей кошке.
— А мне письмо-о-о, — пропела Джоан, просовывая свою огромную голову в дверь моей палаты.
— Поздравляю.
Я не подняла глаз от книги. С тех пор как шокотерапия осталась позади — а всего со мной было проведено пять сеансов — и я получила право на выход в город, Джоан принялась зависать на мне, как большая и неугомонная пчела, — как будто вздумала высосать из меня мед моего выздоровления. У нее забрали учебники по физике и длинные ленты шпаргалок, которыми она обвешала стены в своей палате, и дела ее шли все хуже.
— А тебе не интересно узнать от кого?
Джоан прошла в палату и села ко мне на постель. Мне хотелось крикнуть ей, чтобы она убиралась к чертям собачьим, от одного ее вида у меня мурашки бегали, но я как-то не могла на это решиться.
— Что ж, ладно. — Заложив в книгу палец, я прикрыла ее. — Так от кого же?
Из кармана юбки Джоан вытащила бледно-голубой конверт и, поддразнивая меня, помахала им.
— Вот так совпадение, — сказала я.
— Что еще за совпадение?
Я подошла к письменному столу, взяла с него бледно-голубой конверт и помахала им перед носом Джоан. Конверты были похожи друг на друга, как парные носовые платки.
— Я тоже получила письмо. Интересно, не совпадают ли они слово в слово.
— Ему лучше, — сказала Джоан. — Его выписали.
Возникла небольшая неловкая пауза.
— Ты собираешься выйти за него замуж?
— Нет, — ответила я. — А ты?
Джоан уклончиво ухмыльнулась:
— Да он мне не больно-то нравится.
— Вот как?
— Да. Но мне очень нравятся его родители.
— Ты имеешь в виду мистера и миссис Уиллард?
— Да. — Голос Джоан заставил мой позвоночник заныть, как от сквознячка. — Я их просто люблю. Они такие милые, они так счастливы друг с другом. Не то что мои родители. Я часто бывала у них, пока на горизонте не появилась ты.
Прежде чем упомянуть о моем появлении, она замешкалась.
— Весьма сожалею. — И затем я добавила: — А почему, если уж они тебе так нравятся, ты прекратила свои визиты?
— Ну что ты! Как же я могла! Пока ты встречалась с Бадди! Это выглядело бы, как тебе сказать, — по меньшей мере странно.
Я взвесила сказанное:
— Пожалуй, что так.
— А ты собираешься, — Джоан вздохнула, — повидаться с ним?
— Еще не знаю.
Сперва мне казалась невыносимой даже мысль о том, что Бадди навестит меня в клинике. Он наверняка начнет важничать и шушукаться со своими коллегами-докторами. Но потом я подумала, что это может стать серьезным и значительным шагом — принять его здесь и поставить на место. Объявить ему: несмотря на то что у меня на самом деле никого нет — ни переводчика-синхрониста и никого другого, — с ним я тоже дела иметь не хочу, потому что он мне не подходит и совершенно разонравился.