Весь мир — это десять пар глаз, уставившихся на меня. Причем, и это для меня стало неожиданностью, три пары из них были женские. Вот тебе и патриархальное общество.
Наконец только что не изнасиловавшие друг друга носители старой крови расцепили объятия, нун Громеш уселся в ближайшее свободное кресло, а эгир скромно примостился рядом, такой вот либерал-демократ, завсегда с народом. Я, помня наказы Громеша, остался стоять — не по чину мне тут булки на сидения пристраивать.
— Значит, это и есть ваш герой, — эгир хлопнул в ладоши, междусобойчики и перешептывания тут же прекратились. Только длинный сухощавый мужчина в красном костюме фыркнул. Эгир повернулся к нему, — герой, нун Конташ, это мы уже обсудили.
Длинный поморщился, но ничего не ответил.
— Марк, — продолжал эгир, — надеюсь, нун Громеш разьяснил все детали нашего сегодняшнего собрания. Кстати, имя ты выбрал для церемонии подходящее, Уриши не любили такие.
— А мы не любили Уришей, — подал голос кто-то из собравшихся.
— Именно так, — согласился эгир. — Паршивая была семейка, надеюсь, в четвертой инкарнации будет достойнее. Марк, тебе лишь надо самому рассказать, при каких обстоятельствах Ас-Эрхан Уриш передал тебе браслет — простая формальность, для церемонии она не нужна, нам просто интересно. Как бы мы не относились к этому человеку, он был в своем роде гением.
Я кивнул. Ничего особенного меня не ждало. Короткий рассказ о событиях, будто они их еще не изучили в моем виртуальном изложении, со спецэффектами и воссозданными действующими лицами, потом боги, в которых я, впрочем, не верил, должны были там что-то у себя решить, ну и по итогам заседания обед и танцы. Или аутодафе. Впрочем, второй вариант был маловероятен, это уж совсем надо было накосячить, с точки зрения тех, кого нет, чтобы синий огонь меня испепелил. Будь модуль исправен, вообще не волновался бы. А так небольшой мандраж присутствовал.
— Ну и отлично. Давай, рассказывай, что там у вас с нашим жрецом-энгибом произошло.
Следующие полчаса напомнили мне защиту диплома пятнадцатилетней давности. Небольшой красочный рассказ, вопросы — благожелательные от союзников Громешей, и не слишком — от оппонентов, подробности выпытывали, словно хотели завалить. Особенно старалась одна нин, из клана Ису-Таке, милая женщина с шикарной гривой волос, тонкой талией, огромной задницей и проникающим под кожу голосом, которым она пыталась поймать меня на мелких деталях.
— Не знаю я, как эн Ас-Эрхану удалось соединить два пространства, что бы это не означало, — в пятый раз уверил я фигуристую брюнетку. — Кристалл разрушился, стоило моему другу умереть, и потом я просто попытался вернуться через точку прохода в свой мир, а меня перенесло сюда. Как вернуться обратно, совершенно не представляю. Вообще для меня тут все в новинку, все эти летающие корабли ваши, и техника, голова кругом идет, да еще новые миры, у нас многие о таком даже и не подозревают. А вот магия у вас так себе, и кухня пресная.
— И вправду, Киати, что ты вцепилась в молодого человека, — решил вступиться за меня эгир, — это все равно не поможет тебе получить долю в Эри-Ну’Ран. Насчет портального кристалла договаривайся потом с нашим гостем, хотя сомневаюсь, что ты в том мире что-то найдешь. Эрхе всегда был себе на уме, и не выдал бы секреты первому встречному. Даже первому встречному дорогому другу.
— Но браслет-то отдал, — нин Ису-Таке махнула рукой, мол, что с тупым пришельцем разговаривать.
— Браслет отдал, — кивнул один из присутствующих донов, кажется — Арраш, вылитый араб, с неожиданной для местных псионов сединой, которая ему, впрочем, очень шла. — И как мы видим, браслет нового владельца признал. Случай, между прочим, уникальный, я таких на своих двух веках не помню. И вообще, признайтесь, что вы просто пришли поглазеть, как эта семейка Уришей опозорится окончательно. Вдруг произойдет чудо, и простой дикарь из недоразвитой реальности станет хранителем Старой семьи. Куда уж ниже скатиться. А есть среди нас семьи и похуже Уришей.
И обвел присутствующих пронзительным взглядом.
Я, признаться, думал, что люди не меньше чем сотни лет от роду, должны вести себя чинно, благообразно, и очень спокойно. В таком возрасте волноваться вредно, да и то, что в молодости кажется значительным, с годами приобретает значение совершенно несущественное.
Ошибался.
Последующие десять минут восемь мужчин и три женщины орали, визжали и плевались друг на друга. Даже до рукоприкладства дошло, длинный Конташ все-таки добрался до Громеша и вцепился ему в волосы, получив коленом в пах, причем удар явно был усилен магически. Остальные тоже не теряли времени зря, особенно старались женщины. Припоминали какие-то украденные звездные системы, перешедшие не в те руки корпорации, в каждой семье нашлось несколько личностей, о которых вспомнили как о позоре общества, дошли и до личных качеств присутствующих. И только когда кто-то решил пройтись по семье Ур-Наммурапи, эгир, до этого с улыбкой наблюдавший за происходящим бардаком, недовольно поморщился и хлопнул в ладоши.
— А ну прекратили, — негромко сказал он. — Всем, кто через пять секунд не угомонится, подниму вдвое плату за обслуживание. И каждого, подчеркиваю — каждого заставлю пройти обряд очищения. Совсем распустились.
Пяти секунд хватило за глаза. Вот орущая друг на друга кучка неадекватов, и почти сразу — сидящие на своих местах солидные главы кланов, в идеальных нарядах и с идеальными прическами, будто и не было только что ничего. Дрессировка.
— Ну чего расселись? — по-доброму улыбнулся эгир. — Или решили, что в этот раз на традиции можно наплевать? У нас на повестке дня утверждение хранителя — процедура увлекательная и поучительная для каждого. Посмотрите, что будет с каждым из вас, с каждой семьей, которая решит, что свитки Бильга-меас просто так, развлекательное чтиво.
Заклинательные покои располагались неподалеку, мы вереницей миновали коридор, какой-то зал, прошлись по настоящей лестнице и очутились в большом помещении с прозрачным сферическим потолком. Совершенно пустом, если не считать каменной прямоугольной плиты, упакованной в несколько слоев конструктов и возвышающейся над полом почти на полметра. Нуны и нины нарядились в оранжевые балахоны, у каждого над ладонью горел фиолетовый огонек, у кого-то побольше, у кого-то — потусклее. С одной длинной стороны плиты стояли шестеро мужчин, с другой — три женщины, Конташ и Громеш, злобно друг на друга поглядывающие. Я примостился с короткой стороны, уперев ладони в плиту и чуть наклонившись, напротив меня эгир развел руки немного в стороны, пространство между ними видимо натянулось, уплотнилось, от ладони к ладони вытянулась фиолетовая нить.
Внезапно она разорвалась, и двумя спицами выстрелила в стороны, нанизывая на каждую висящие в воздухе огоньки. Не слишком быстро, так, что я даже дергаться не стал, опасность, она в молниеносности обычно. И просчитался, нанизав на себя фиолетовые шарики, спицы повисли над плитой. А потом пригвоздили мои руки к каменному основанию.
Не скажу, что мне было неприятно — это было бы преуменьшением. Мне было смертельно больно, казалось, я сгорел, взорвался, потом меня разъело кислотой, по тому, что осталось, проехала бригада трактористов на гусеничных сеялках, и вот эту оставшуюся массу кое-как слепили обратно в обычного человека.
Слезы катились у меня из глаз, и казалось, прожигали кожу. А может, и не казалось, что-то дымилось на щеках. И это немного отвлекало от боли. Когда у человека сильно болит голова, то иногда хочется ее отрубить. Мне хотелось отрубить себе кисти — именно через них шла боль, не снимаемая ничем. Даже разделение сознания не помогло, одна часть страдала точно так же, как и вторая.
Браслет мерцал, пульсировал, потом вдруг я почувствовал, что источник мучений вливается только через одну руку, ту, на которой браслета не было. А потом и этот болевой раздражитель внезапно исчез.
Ладони оторвались от плиты, и я плюхнулся в подставленное кем-то очень заботливым и предусмотрительным кресло. Видимо, свежесозданное.
— Ну что же, — спокойно, и даже как-то буднично произнес эгир, — как видим, браслет действительно признал нового владельца. Правда, владелец слабоват, мог и не дожить до этого счастливого момента, но — обошлось.
Кто-то рассмеялся, кто-то поморщился, но вот злобных взглядов я не заметил, больше равнодушных. По правде говоря, почти все смотрели на меня как на пустое место, куда при необходимости можно сложить какие-то вещи, потом, в будущем, если понадобится. Только вот Конташ все еще неприятно щурился, да еще эгир, тот смотрел доброжелательно и оценивающе.
Вместе с креслом меня переместили в первоначальную локацию, где все остальные потихоньку занимали свои места. Предстояло еще что-то. Если такое же по ощущениям, боюсь, не выдержу просто.
Эгир, убедившись, что все расселись, провел рукой параллельно полу, выращивая матовый черный куб, на котором стояли тринадцать шкатулок. Все они, кроме одной, были открыты и пусты. А вот ту, что была закрытой, эгир взял в руки, внимательно посмотрел на нас всех и на меня в особенности.
— Не так я себе это представлял, — наконец тихо сказал он. — Все знают, что последний Уриш не отличался добротой и порядочностью, но все равно, была вероятность, что он вернется и возглавит практически исчезнувшую семью, история которой не прерывалась пять тысяч лет. Каким бы не был представитель Старой семьи, ас-ариду, именно на нас, потомках первых жрецов, держится этот мир. На тринадцати семьях этого царства, и на семьях других царств. Мы можем резать, взрывать и топить друг друга, но это исключительно наши дела, которые не касаются других, остального мира. И других миров тоже.
Присутствующие одобрительно загудели.
— Сегодня в нашем круге появился новый человек. Марк, ты имеешь право носить имя Уришей до самой смерти. Надев браслет, ты не только потребовал это право, но еще и потерял возможность от него отказаться. Сегодня браслет подтвердил, что эн Ас-Эрхан Уриш признал тебя своим наследником. Многие из нас помнят Эрхи, — он покивал аудитории, та закивала в ответ, — последний из властвующей ветви, кто мог стать главой семьи. Он не захотел, не смог или не успел, не важно. Вы все были свидетелями — нить не прервалась, а это значит, что род Уришей признал нового носителя традиций. Честно говоря, не знаю, как это произошло. Обычно для передачи семейного амулета необходимо кровное родство, но Эрхи, засранец, как-то умудрился обойти это требование.