— Нет, Николай Николаевич, ничего в голову не лезет, — признался тот обескураженно. — Непонятно, как мог этот тип границу проскочить? Там же у нас пост, понимаешь. И днем смотрят и в темное время — приборы ночного видения работают. Я беседовал с солдатами из наряда той ночи. Не заметили, говорят, ничего подозрительного, понимаешь. Значит, есть какая-то ходка скрытая. Но какая, убей бог не знаю!
В словах коменданта был какой-то резон, и Даймагулов сказал ему об этом.
— И все-таки разгадка должна быть, — заявил он. — И лежит она, поверь моему опыту, на поверхности.
Они сердечно попрощались. Комендант выделил трех солдат для сопровождения инженера и ушел к своей машине. Даймагулов постоял еще некоторое время, глядя ему вслед, и опять подумал, что есть какая-то скрытая ходка в горах, раз контрабандисты из Грузии наводняют их район. Надо искать. Все тайное становиться в конце концов явным.
Когда он опустился на свое сиденье, шофер осторожно спросил:
— Нашли что-нибудь, товарищ полковник?
Даймагулов скупо улыбнулся.
— К сожалению, дорогой, результаты нашей поездки слишком скромны, чтобы можно было ответить на твой вопрос положительно. Но кое-какие соображения появились. И это уже неплохо. А теперь жми в отряд.
Глава 8
День выдался хмурый и ветреный. По небу плыли низкие давящие облака, задевавшие за вершины гор и как бы срезавшие их. Скалистые пики становились будто обезглавленными. Заставы, расположенные на высоте двух с половиной-трех тысяч метров над уровнем моря, иногда просто парили над облаками. Погода на их территории тогда резко отличалась от той, что была в районе комендатуры. Здесь могла стоять холодная изморозь, а там было солнечно. Гокошвили не раз наблюдал такую картину, когда ездил в подчиненные ему заставы. Вот и сейчас, направляясь в первую, на самый левый фланг охраняемого участка, он надеялся пробиться сквозь темное облако и встретиться с хорошей погодой.
До конца пути оставалось не более полутора километров, когда машина коменданта врезалась в низкую тучу, моросившую мелким-мелким дождичком. Видимость сразу упала до трех-пяти метров, дальше стояло сплошное бело-серое молоко.
— Сбавь обороты, — досадливо сказал водителю Арсен Зурабович, — на тот свет, понимаешь, успеешь.
Солдат посмотрел на него удивленно: комендант любил быструю езду и редко приказывал снизить скорость. Однако послушно выполнил распоряжения офицера. Лицо майора все время хмурилось. Видно, он был в плохом настроении. Шофер ездил с Гокошвили уже второй год и знал, что в такие минуты надо сразу же реагировать на команду, не то запросто исхлопочешь наряд вне очереди. Комендант был человеком горячим, вспыльчивым. И хотя ни злым нравом, ни вредностью не отличался и взысканиями не разбрасывался, но под горячую руку мог за непослушание всыпать основательно.
Гокошвили был действительно расстроен. Но конечно же не плохой погодой — она у них частый гость, а только что прослушанными последними известиями. Конкретно — выступлением своего именитого земляка Шеварднадзе. Он всегда раньше относился к нему с большим пиететом, считал умным, дальновидным политиком. Когда Эдуард Амвросиевич пришел в Грузии к власти, Гокошвили от души порадовался. Думал: «Вот кто наведет в стране порядок». Как же он ошибся! Многое, очень многое на родной земле пошло с тех пор далеко не так, как хотелось бы. Родственники писали Гокошвили, да он и сам видел во время отпуска, что жить народу стало значительно хуже. Оскудела земля, в упадок пришла промышленность, испортились отношения с Россией. Мало того что Шеварнадзе чуть ли не взашей выгоняет русскую армию из Грузии, требует убрать миротворцев-десантников из Абхазии, стремится вступить в НАТО, так он еще приютил у себя чеченских боевиков. Уж кому, как не им, пограничникам Итум-Калинского отряда, не знать, как вольготно расположились в Панкисском ущелье банды. Их «посланцы» беспрерывно ставят «сюрпризы» на их дорогах, любым способом пытаются прокрасться, пробиться в Чечню через границу. А необходимого оружия и снаряжения у них хватает.
Один из друзей Гокошвили, прежде служивший в Грузинской таможне и изгнанный оттуда за отказ подчиниться не закону, а неоправданному приказу, рассказывал ему такие вещи, от которых, как говорят русские, уши вянут.
— Я сам видел, собственными глазами! — сразу предупредил он. — Клянусь жизнью собственной мамы! Вот ты интересуешься, кто снабжает боевиков?
— И ты знаешь ответ? — иронически спросил Гокошвили, чтобы подзадорить приятеля. Тот тоже был человеком импульсивным, нервным и вспыхнул, как порох.
— Обижаешь, Арсен! Да у нас в таможне каждому все известно!
— Ну а конкретно?
— Есть такая экстремистская организация, которую мы называем «мировое зло». Туда входят представители всех арабских стран и некоторых исламских. Она очень богатенькая и заинтересована в поддержке нестабильности на юге России. Цель — ослабить страну, вбить клин между нею и мусульманским миром. Здесь такие денежки текут, закачаешься! Вот откуда идет помощь боевикам.
— А как же она попадает в то же Панкисское ущелье? Ведь это же территория суверенного государства. Нужно пройти досмотр, заплатить пошлину…
— Фу! Никаких тебе проверок. Делается так. Машины с оружием, взрывчаткой и прочей гадостью выезжают из Турции через посты «Вале» и «Серпи». Естественно, без проверки. Без задержки следуют в таможенный пункт в Лике близ Тбилиси. Там на них, опять-таки без всякого досмотра, навешивают специальные пломбы, которые никто… понимаешь, никто не имеет права вскрывать: ни милиция, ни спецназ, ни внутренние войска. Груз спокойно попадает по назначению. И заметь, ежедневно так проходят не один-два большегрузных автомобиля, а десять — пятнадцать!
Гокошвили, конечно, кое-что слышал о том, что рассказывал приятель, но никогда не думал, что это превращено в систему и делается в таких больших размерах.
Вот почему сегодня заявление Шеварнадзе по радио еще более возмутило его. Грузинский президент практически объявил нашу армию агрессором, бомбившим с самолетов под покровом темноты не лагеря боевиков, а мирные селения в Панкисском ущелье, и пригрозил принять ответные соответствующие меры. Он отказался провести совместно с русскими военными операцию по уничтожению банды Гелаева. Мы-де сами справимся! Черта с два они это сделают! Гокошвили был уверен, что ни сил, ни решительности там не хватает. Уж он-то знает положение в грузинских вооруженных силах. В лучшем случае боевиков будут не уничтожать, а выдавливать из Панкисского ущелья. А они куда попрут? Конечно, сюда, на них. Значит, будет весело. Надо готовиться к серьезным боям. А они, к сожалению, не бывают без потерь.
Гокошвили припомнилась Аргунская операция. Тогда он был еще капитаном и командовал одной из десантно-штурмовых групп, высаживаемой в район Мишихи. Там как раз проходит дорога в Грузию. Надо было преградить путь боевикам. Однако неожиданность нашего удара настолько ошеломила их, что о серьезном напоре речи уже не шло. Они пытались пару раз атаковать заслон, но, понеся потери, отошли. У Гокошвили были ранены лишь два бойца. Разгромленные террористы в основном уходили группками или обратно в Чечню, или в Грузию по тайным горным тропам, известным только местным проводникам…
Машина вынырнула из облака так же внезапно, как и вошла в него. В глаза брызнуло яркое солнце. Арсен Зурабович даже на секунду прикрыл их, не выдержав ослепительного сияния дневного светила, уже довольно высоко поднявшегося над горами. Когда он снова посмотрел вперед, перед ним, как на ладони, открылся великолепный пейзаж. Дикие изломанные скалы круто взбегали вверх по обеим сторонам долины. Местами они были покрыты мелким ветвистым кустарником, казалось, чудом державшимся на такой крутизне. Впереди, извиваясь в тесных каменных берегах, сверкая и переливаясь, тек Аргун, сердито пенясь в многочисленных водоворотах между огромных камней, утыкавших его дно. Громкое недовольное ворчание загнанной скалами воды слышалось даже сквозь гул двигателя.
Там, где дорога обрывалась и нужно было дальше — до самой заставы — шагать пешком, майора Гокошвили уже ждал капитан Найденыш. Видно, ему уже сообщили по рации о приезде коменданта.
Гокошвили знал Найденыша давно, еще молоденьким лейтенантом, у которого, как говорят русские, молоко на губах не обсохло. Познакомились они при довольно странных, если не сказать трагических для личной жизни Арсена обстоятельствах. Гокошвили был тогда начальником заставы на советско-турецкой границе. И надо ж было такому случиться, что из офицеров он остался «на хозяйстве» один: кто-то уехал на учебу, другой заболел. А у Арсена подходил плановый отпуск. В Ереване его ждала Нинон, его дорогая невеста, с которой они намеревались пожениться и отправиться в свадебное путешествие. Даже путевки в шикарный санаторий были уже заготовлены. До строка, указанного в них, оставалось всего ничего. Но дни проходили за днями, а зам все не появлялся. Арсен нервничал. Оставалось меньше недели, и ему пришлось, в который уже раз, позвонить в округ кадровикам и с мольбой в голосе сказать: «Вы же меня без ножа режете!» Его заверили, что все будет в порядке, офицер прибудет буквально днями.
Когда осталось всего двое суток, Гокошвили потерял надежду. Он был по-прежнему на участке единственным офицером. Не оставишь же заставу на старшину — тот совсем недавно окончил школу прапорщиков. Проклиная все на свете и ежедневно звоня в Ереван, чтобы успокоить Нинон, Арсен продолжал нести службу. Граница есть граница. Здесь расхлябанность недопустима, малейшее послабление может обернуться большой бедой.
Было раннее утро. Небо, очистившись от облаков, поголубело, но солнце еще не высунулось из-за гор. Гокошвили только что вернулся с границы после проверки службы нарядов и намеревался завалиться спать. На душе было муторно. Будущее представлялось смутно и далеко не в розовых тонах. Отпуск его, можно сказать, накрылся медным тазом. А он знал, как капризна Нинон, сколько усилий ему стоило уломать ее выйти за него замуж. Если жених не приедет вовремя, возьмет и выкинет какой-нибудь фортель…