Небольшой сюрприз преподнес ему сын, прилетевший на свадьбу. Николай Иванович позвонил в училище и попросил дать курсанту Агейченкову несколько дней отпуска по семейным обстоятельствам. Там пошли ему навстречу. Так вот, сын неожиданно сказал ему:
— А ты знаешь, у меня затруднения.
— Какие? — удивился Агейченков, зная, что тот учится на одни пятерки.
— Самые житейские, — улыбнулся парень, и на щеках у него, как и у матери, заиграли ямочки. Он вообще очень походил на нее. — Меня и ребята об этом уже спрашивали: — Кто ты мне теперь — отец или отчим? Ведь и так, и так подходит.
— А в жилах твоих чья кровь течет? — засмеялся Агейченков. — Чужого дяди?
— Нет, твоя, — несколько растерянно ответил сын.
— Вот и делай отсюда выводы, дорогой мой наследничек. Формально я сейчас для тебя и отец, и отчим. Но, в сущности, получается по пословице: тех же щей да погуще влей. Так что, не тот повод. Скажи им, твоим друзьям, что даже в годы с нашей матерью шестилетней разлуки, ты всегда оставался для меня сыном.
В люксовом номере, где проходила их вторая брачная ночь после свадьбы, утром стояла удивительная тишина. Когда Агейченков проснулся, у него даже в ушах зазвенело. Он взглянул на свою еще спящую жену, — лицо ее было прекрасно, как и много лет назад, и подумал: «Благодать! Бывают же в жизни счастливые минуты… И какое глубокое беззвучье! А ведь совсем недалеко отсюда свистят пули, рвутся снаряды, стучат пулеметные очереди — идет война! А я блаженствую. Так бы и лежал в этом покое с любимой женщиной долго-долго…»
Но он прекрасно понимал — это не удастся. И предчувствие не обмануло его. Война вновь властно ворвалась в их жизнь.
В номер осторожно постучали. Николай Иванович интуитивно понял, что это за ним, и не ошибся. На пороге номера, когда он открыл дверь, стоял солдат-посыльный.
— Товарищ полковник, машина внизу, — кинув руку к головному убору, доложил он. — Вас ждут в штабе. Просили поторопиться.
Тамара тоже проснулась.
— В чем дело, родной? — спросила, сладко потягиваясь. — Еще вроде так рано…
— Ты спи, спи… дорогая, — ласково сказал он. — Я быстренько в штаб смотаюсь…
— Тебя вызывают? — перебила она его и быстро села в кровати. — Нет, сегодня тебя по пустякам не стали бы тревожить. Значит, случилось что-то серьезное. Я еду с тобой.
И сколько он ее ни отговаривал, Тамара настояла на своем. Она быстро натянула обмундирование, отодвинув в сторону подвенечное платье. Они вместе вышли из номера и спустились вниз. Машина с работающим двигателем стояла у порога, ждала их.
— Коротким на сей раз оказался у нас медовый месяц, — с улыбкой сказала Тамара, открывая заднюю дверцу.
Агейченков оглянулся на гостиницу. Хотелось получше запомнить это место, где он второй раз обрел свое счастье. Теперь-то он его никому ни за что не отдаст…
Оперативный дежурный, встречавший командира Итум-Калинского отряда у входа в штаб, сразу же повел его к командующему.
У Агейченкова екнуло сердце. Неужели в отряде что-нибудь случилось? А вдруг там уже идет бой? Хорош же будет выглядеть командир, оставивший своих подчиненных в решающую минуту!
Ермаш встретил его извинениями:
— Прости, что не дали тебе побыть несколько деньков с молодой женой.
— Какая же она для меня молодая? — скупо улыбнулся Агейченков. — Как-никак двенадцать лет прожили вместе.
— Так то когда было, — возразил генерал. — Быльем все могло порасти, и чувства наверняка притупились. А свежие впечатления очень важны для новобрачных. По себе сужу.
— Что случилось? — нетерпеливо спросил Агейченков. — Почему я вдруг срочно понадобился? Что-нибудь в отряде?
— На твоем участке пока тихо, — Ермаш сделал ударение на слове «пока», — а вот у соседей…
Генерал сразу посуровел, серые глаза его стали холодными, скулы заострились. Шрам от давнего ранения на левой щеке слегка побагровел. Все это были признаки, означающие, что Ермаш взволнован, и довольно сильно.
— Наверное, в районе Шароаргунского ущелья полезли? — спросил Агейченков.
— Я тоже думал, что они именно там пойдут, — заметил генерал. — Мне докладывали разведчики, что у них как раз близко оттуда мини-заводы по производству героина расположены.
— Те, что в разобранном виде были вывезены из Чечни в Грузию? И куда до сих пор ходоками с родины доставляется сырье?
— Добавь, не без нашего попустительства, — поморщился генерал. — Ведь мы так и не можем перекрыть все тайные тропы, по которым эта дурь идет.
— Их в горах сотни…
— И все равно мы должны поставить на пути проклятого зелья надежный заслон! — стукнул кулаком по столу Ермаш. — Просто обязаны! — Он сделал паузу, поудобнее устроился в кресле и продолжил: — Но сейчас бандиты выбрали другое направление и полезли не через Дагестан, а через Ингушетию. Большая группа боевиков, порядка трехсот человек, смяла первую заставу вашего соседа справа и направилась на территорию республики. Но цель их явно Чечня.
— Значит, добились-таки своего грузины! — не выдержав, в сердцах сказал Агейченков.
— Да, — подтвердил Ермаш не без злости. — Их политика «выдавливания» боевиков из Панкисского ущелья, где с ними давно уже можно было бы покончить нашими совместными усилиями, несомненно, сыграла свою роль.
— Моя задача, насколько я понял, помочь соседу, — сказал Агейченков.
— Да. И прикрыть свой правый фланг. У тебя самый мощный отряд, Николай Иванович. И техники намного больше, чем у соседей. Я дал команду Еркову перебросить на это направление артиллерию и бронетранспортеры. Ну и часть подразделений «Град» и «Ураган», конечно. Ты только посмотри, чтобы он не перестарался. Твой отряд нельзя оголять, особенно на левом фланге. Не исключено, что боевики, воспользовавшись тем, что мы основные средства бросили на ликвидацию их рейда, попытаются прорваться в другом месте, в районе, скажем, твоей первой комендатуры.
— Понял, товарищ генерал-лейтенант! — вытянулся Агейченков. — Когда прикажете вылетать?
— Немедленно. Самолет до Владикавказа для тебя уже готов.
— Разрешите выполнять?
— Действуй!
Ермаш остановил Агейченкова уже у самой двери. Тот уже за ручку взялся.
— Тут у меня недавно начмед был, — сказал генерал нехотя, — и знаешь по какому поводу?
— Догадываюсь, — усмехнулся Агейченков, сразу сообразив, о чем пойдет речь. — Мне жена уже объясняла. Я ее всячески отговаривал. Но попробуйте переспорить грузинку!
— А может, это и неплохо? — прищурился генерал. — Люблю уверенных в себе людей. А лишний врач, если заварушка начнется, вам не помешает. Верно?
— Так точно! Разрешите взять ее с собой?
— Совет да любовь! — засмеялся Ермаш. — Поспеши, Николай Иванович. А то летчики, наверное, уже заждались тебя. Я тоже после обеда там буду. До скорого…
Оставшись один, генерал подошел к окну и снова подумал о том, насколько сложна обстановка на Северном Кавказе. Здесь живут десятки самых разных народов, господствуют различные религии и их ответвления, вроде тех же ваххабитов. Сильно развита кровная месть. И пограничникам до всего есть дело. Конечно, милиция, спецназ, внутренние войска, армейцы свои задачи решают. Иногда, правда, перебарщивают в отношении условно мирного населения, но в целом справляются. Но слишком взрывной тут регион. А если учесть, что в нем еще и настоящая война идет… Надо было давно, по мнению Ермаша, объявить хотя бы в Чечне, да, пожалуй, и в Дагестане чрезвычайное положение. И никаким образом не прикрывать боевые столкновения с гибелью людей ничего не значащим термином «контртеррористическая операция».
Резкий телефонный звонок прервал глубокие раздумья Ермаша. Он снял трубку, на проводе был оперативный дежурный.
— Только что получено донесение, товарищ генерал-лейтенант, — взволнованно доложил он. — Бои идут на границе с Чечней. Бандиты рвутся в родные края.
— Понял вас, — ответил Ермаш, про себя решив, что боевиков очень нежелательно пропускать «в свои пенаты». Очутившись среди друзей и родственников, имея поддержку населения, они, получив подкрепление, таких дел натворят!
Пауза затянулась, и оперативный дежурный, не выдержав, нетерпеливо спросил:
— Какие будут указания?
Ермаш понял, что ему уже нельзя оставаться в Ставрополе. Нужно быть в самой гуще событий.
— Передайте в авиаполк, — распорядился он, — чтобы немедленно готовили мою машину к вылету. Я через тридцать — сорок минут буду.
— Разрешите узнать маршрут вашего следования? — спросил оперативный.
— Я лечу на запад. Диспетчера отследят мой маршрут. За меня здесь останется начальник штаба. Все вопросы к нему. Кстати, передайте полковнику Улагаю, что я ознакомился с его расследованием по Метельскому и согласен со сделанными выводами. Пусть передает дело в трибунал. Там решат, как быть с данным типом.
— Машина ваша уже у подъезда, товарищ генерал-лейтенант, — доложил дежурный.
— Спускаюсь. Все мои звонки переключайте на начальника штаба.
Положив трубку, Ермаш запер сейф и, нахлобучив фуражку, быстро покинул кабинет.
Агейченков тем временем уже подлетал к Владикавказу. Не успел самолет приземлиться на военном аэродроме, как к нему подбежал солдат и крикнул в открывшиеся двери:
— Скорее, товарищ полковник! Вертушка уже ждет вас под парами!
— Оперативно действуют, — улыбнулась Тамара, спускаясь по лесенке вслед за мужем.
Вертолет с раскрученными лопастями действительно ждал неподалеку. Ветер от вращающегося винта валил с ног, головные уборы пришлось держать обеими руками. Не успели они подняться в кабину, как машина тут же взмыла в воздух. Постепенно уменьшаясь, внизу побежали палатки, домики, ангары. Город быстро оставался в стороне, и вскоре они были в царстве камня. Вертушка шла по ущелью, и с боков почти вплотную подступали замшелые скалы.
Из кабины пилотов вышел штурман, подошел к Агейченкову.
— Вам велено передать, товарищ полковник, — сказал он густым басом, неестественным для такого низенького человека: авиатор был вряд ли больше полутораметрового роста. — Радировал только что начальник штаба управления. Необходимо немедленно перебросить усиленную артиллерией и бронетехникой ДШМГ к соседу на правый фланг.