Снова усаживаясь на рабочем месте, Дженни прислушалась к знакомому скрипу старого, потрепанного кресла, которое она лично добавила к меблировке тесного офиса. Если уж ей суждено приводить в порядок финансовые документы, то она предпочитала делать это, устроившись с комфортом. Пусть даже Альберто не было до этого дела, Дженни тщательно довела до конца проверку счетов.
Она умела работать. Ведь она выросла в этом бизнесе, а рестораны «Ранчо дель соль» были одними из самых удачливых. Конечно, успеху способствовали деловая хватка Аллена Холлоуэя и прочная финансовая основа, но и Дженни была способной ученицей. Отец всегда планировал возложить на нее управление бизнесом, по крайней мере, так он говорил. Но потом все изменилось, и Дженни перестала с обожанием относиться к отцу.
Кэролайн снова вбежала на кухню, по пути заглянув в открытую дверь офиса Дженни.
– Ну?
– Что ты хочешь сказать?
– Ты видела его?
– Кого? – переспросила Дженни, поглощенная расчетами заработной платы.
– Сексапила! Боже милосердный, дорогая! Ты даже не взглянула? Или ты решила полностью игнорировать существование лиц противоположного пола? Что нужно, чтобы привлечь твое внимание? Ну, если ты его не хочешь, отдай его мне. А теперь иди! Сию же минуту!
Дженни попыталась было запротестовать, но Кэролайн, схватив ее за руку, вытащила из кресла и повела через кухню в главный обеденный зал.
– Иди, – приказала она. – И не упрямься, ведь мне надо работой заниматься.
– Как он выглядит? – спросила Дженни. – Может быть, я его знаю.
– Высокий, темноволосый и красивый. Что может быть лучше, дорогая?
Именно так она описывала друзьям Троя, когда впервые его встретила. Она была вне себя от радости, что этот мужчина старше ее влюбился в нее. Лишь позднее она узнала, что полюбил-то он ее деньги. А затем, познакомилась и с его садистскими наклонностями, граничащими с преступными.
Она глубоко вздохнула. Но Троя больше не было в ее жизни. Отец откупился от него деньгами, и хотя она этого не одобряла, все же была ему благодарна, особенно когда узнала, что беременна. По условию соглашения, заключенного с ним отцом, Трой больше не должен никогда появляться в ее жизни. А она наверняка знала, что ее бывший муж предпочитает всему остальному деньги.
– Ну, иди же, Дженни, – начиная сердиться, повторила Кэролайн. – Если ты его упустишь, то со мной, ей-богу, случится истерика.
Дженни подняла руки, показывая, что сдается.
– О'кей! – Она энергично кивнула.
– Давно бы так, – проговорила Кэролайн и вернулась к своим столикам.
Дженни немного постояла на месте, наслаждаясь запахом чеснока, томатов, базилика и лука и жужжанием голосов в зале, нарушаемым время от времени взрывами смеха. Справа от нее официантка наливала темно-красное кьянти седовласому джентльмену. Почувствовав ее взгляд, тот одобрительно поднял бокал, как будто мысленно произнес тост в ее честь. Направляясь к арке, отделявшей меньшую часть обеденного зала, она замедлила шаг. Ей не хотелось видеть человека, который, возможно, наблюдал за ней. При мысли об этом ей стало не по себе. Мужчины начали проявлять к ней интерес с тех пор, как она стала подростком. Ее синие глаза, непокорные рыжевато-каштановые волосы, которые теперь были собраны на затылке и скреплены черепаховой заколкой, и ее стройная, спортивная фигурка привлекали немало восхищенных взглядов. Однако после развода она редко пользовалась косметикой, а одежду предпочитала неприметную и строгую. Не надо быть психологом, чтобы понять, почему она не хотела, чтобы мужчины интересовались ею. Она была сыта этим по горло.
Она нерешительно заглянула в малый зал. Потолок и верхняя часть каменных стен узкого помещения были оштукатурены и покрашены в кремовый цвет. С потолка свешивались тяжелые, излишне броские канделябры, хрустальные подвески которых преломляли свет, отражавшийся на серебряных приборах и камчатых скатертях. Зал выглядел гостеприимно, даже уютно, но Дженни непроизвольно вздрогнула. Откуда-то справа от нее раздался мужской голос, и она чуть не вскрикнула от испуга.
С неслыханным итальянским акцентом голос произнес:
– Мадам, в этом салате «Капри» не хватает остроты, хотя настоянный на пряностях уксус чувствуется. Я предложил бы использовать другое оливковое масло – с более насыщенным ароматом.
Дженни открыла рот, поморгала глазами, потом строго взглянула на говорившего. Спрятавшись за меню в кожаном переплете цвета бургундского, за столом сидел темноволосый мужчина, говоривший очень знакомым тенорком. Она протянула руку и пальцем отвела меню от красивой физиономии своего сына Роули. Так, значит, вот какой мужчина наблюдал за ней! У нее словно гора с плеч свалилась.
– А ты что здесь делаешь? – спросила она, удивленная тем, что он вообще соблаговолил прийти сюда к ней. В свои пятнадцать лет Роули стал сущим наказанием.
Его синие глаза, так похожие на ее собственные, искрились юмором. Но он напоминал также и своего отца, что заставляло ее сердце сжиматься от страха. Трой был – и, несомненно, остался – порочным садистом. За несколько месяцев, которые они прожили вместе как муж и жена, Дженни стала бояться его, и ей потребовалось собрать в кулак все свое мужество, чтобы уйти от него.
Последний удар ее гордости нанесли не произнесенные вслух слова отца: «Я тебя предупреждал». Знать, что отец в конечном счете купил ей свободу, было так унизительно, что она старалась даже не вспоминать подробности.
Но теперь все было позади. Трой остался в прошлом, и хотя иногда Дженни испытывала угрызения совести из-за того, что Роули никогда не встречался со своим отцом, она понимала, что сыну лучше и не знать его.
– Я сделал кое-какие замечания относительно салата, – сказал Роули, как будто был знатоком итальянской кухни.
– Звучало очень похоже на Альберто, когда тот чем-то недоволен, – заметила она.
С Роули последнее время приходилось проявлять осторожность. Настроение у него то и дело менялось: то он был милым и любящим, то вдруг становился угрюмым и неприветливым.
Сейчас он одарил ее обворожительной улыбкой, в которой было столько жизненной силы и задора, что девочки уже без конца звонили ему по телефону. К сожалению, эта улыбка тоже напомнила ей Троя. Она влюбилась в его красивую внешность, не обратив внимания на духовную незрелость и едва прикрытую порочность своего избранника.
Отец был с самого начала против ее отношений с Троем. Разумеется, еще и поэтому она развернулась к Трою, как флюгер на ветру.
– Но это не салат «Капри». В нем нет ни настоянного на пряностях уксуса, ни оливкового масла. Это самый обычный американский овощной салат, приятель. Салат «Капри» готовится из ломтиков томатов, свежего сыра моццарелла и листьев базилика. В последний раз, когда я тебе его приготовила, ты изобразил позывы на рвоту, вызвав своим поведением отвращение у меня и у нашего гостя Бенджамина.
Роули улыбнулся еще шире:
– Бенджамину это совершенно безразлично.
Дженни, не удержавшись, улыбнулась в ответ. Бенни был соседским псом – лохматой дворнягой, чей хвост, в считанные секунды, начисто сметал все, что стояло на кофейном столике. Дженни всякий раз выгоняла его, но Роули снова впускал радостного пса назад, как только она отворачивалась.
– Я думала, что сегодня ты будешь вечером у Джэнис и Рика.
– Сегодня в 15.00 у меня была футбольная тренировка. Рик приходил посмотреть, но потом мне просто захотелось уйти. – Он пожал плечами.
Судя по всему, Роули в последнее время считал их соседа Рика Фергюссона кем-то вроде отца. Ему давно хотелось быть чьим-нибудь – все равно чьим – сыном. Дженни понимала это желание, но ей очень не хотелось говорить с ним о его настоящем отце. Несколько месяцев назад она обнаружила в личном ящике Роули, где лежала всякая всячина, фотографию Троя. Хотя сын никогда не расспрашивал об отце, он, судя по всему, думал о нем, и Дженни понимала, что недалек тот час, когда ей придется многое объяснить ему.
Интересно было бы знать, что думает Роули? Ей было известно, что Трой никогда не пытался установить с ним контакт. Нелегкая ситуация для парнишки, отцы друзей которого почти всегда присутствовали на их футбольных матчах, других спортивных соревнованиях и школьных праздниках.
Она чувствовала, что скрытые эмоции Роули по этому поводу должны были вот-вот вырваться наружу. И она ничего не могла поделать.
– Я сказал Джэнис, что ты хочешь, чтобы я зашел в ресторан, – проговорил он. – А Альберто разрешил мне заказать все, что пожелаю.
– Уж этот мне Альберто, – пробормотала она. – Джэнис заедет за тобой или мне придется тебя подвезти?
– Я умею ходить.
Дженни даже растерялась. Отсюда до их дома было несколько миль, а автострада с несколькими полосами движения была далеко не самым безопасным местом для пешей прогулки подростка после наступления темноты. Но Роули не хотел, чтобы к нему относились как к ребенку. Он балансировал на пороге превращения в мужчину, и обращаться с ним сейчас приходилось особенно осторожно – словно идешь по лезвию ножа. Одно неверное слово Дженни могло причинить боль им обоим.
К счастью, пока он, кажется, не делал большой проблемы из переезда в Санта-Фе. Если бы у него сохранилось такое настроение, все остальное встало бы на свои места.
– Я хочу, чтобы ты поехал домой на машине. Это безопаснее, – сказала она и подняла руку, предупреждая его возражения.
– Но со мной все будет в порядке.
– Знаю, но…
– Ты, видно, совсем мне не доверяешь.
– Не тебе, – начиная раздражаться, ответила она, – а всем остальным! Разве ты не знаешь, как водят машины в Техасе? Я не смогу работать, если буду знать, что ты идешь домой пешком, один. Это нужно скорее для меня, чем для тебя.
Роули возмущенно выкатил глаза.
– Мне не пять лет!
– Конечно. – Она оглянулась вокруг, не желая, чтобы кто-нибудь услышал эту перепалку. – Мне надо вернуться к работе. Если Джэнис не сможет приехать за тобой, то тебя отвезу я.