«Посоветоваться нужно будет со свояками да со стариком Михно. Давно я их совета не спрашивал, поди, серчают!»
За последнее время Андрей действительно перестал советоваться с Кучковичами, он делал все самостоятельно, его проницательный ум не желал над собою ничьей опеки.
В Суздаль князь заглядывал редко, а все больше находился во Владимире и в своем любимом селе Боголюбове.
Во время отсутствия Максима ближним отроком князя был Прокопий, он все время находился с ним, даже спал на пороге княжеской опочивальни.
Бессонница продолжала мучить князя, он позвал Прокопия, велел ему зажечь щепец и начал с ним говорить: одиночество томило князя.
— Откуда ты родом, отрок?
— Из Вышгорода, княже!..
Андрей невольно вздрогнул. В то время как он более всего хотел забыть о поражении своих союзников, судьба невольно напоминала ему о том месте, которое он тайно от отца покинул. Князь нервно оборвал отрока:
— Довольно, я хочу спать!..
XLVI
Рано утром вышел Фока за городской тын. Суздальские беглецы все прибывали и прибывали. Печально посматривал на них дружинник, стараясь отыскать среди суровых загорелых лиц знакомые ему черты названого брата. Все было напрасно: тот не находился.
— Не видали ли вы, други, Василько? — обратился Фока к своим товарищам-дружинникам, подъехавшим к нему.
— Где тут было в темноте разобраться…
— Должно быть, при переправе утонул…
— Не мало наших полегло…
— Эх, был бы сам князь с нами, никогда этого не случилось бы!
Сожаления об отсутствии Андрея при осаде Вышгорода слышались со всех сторон.
Под вечер прибыл и князь Юрий. Левое плечо у него было разрублено, но рана уже подживала и не представляла опасности для жизни. Он обрадовался, увидев Фоку в живых.
— Поедем вместе в Новгород! Мне отдыхать придется… Не скоро в ратный строй вступлю! — печально проговорил князь, указывая на висящую плетью руку.
— Поезжай скорей к батюшке, князь! Он о тебе печалится.
— Соратника моего нету…
— Ты про кого, князь, говоришь? — спросил Фока.
— Про боярина Жидиславича, он в полону у Мстислава.
Юрий отправился в княжеские хоромы, а Фока пошел к дружинникам в сборную избу. Из Андреевой дружины вернулись немногие. Старый Михно со слезами на глазах встретил своих товарищей, ему было тяжело видеть убыль между ними.
— Где Игорь, где Всеволод, где Ипат? — спрашивал он дружинников.
На все вопросы его слышалось:
— Убит… В полону…
Прошло два дня. Число беглецов значительно сократилось.
Продолжавший каждый день выходить к городским воротам Фока потерял надежду увидеть когда-нибудь своего названого брата в живых.
«Завтра день нужно ехать с князем Юрием в Новгород! Увижу я свою милую Евфимию, обойму ее!» — думал дружинник, стараясь заглушить предполагаемой встречей с любимою женой тяжелые думы о потере Василько.
Солнце освещало лежащую перед ним пустынную дорогу. Кругом никого не было видно. Внизу, в том месте, где дорога делала уклон, Фока заметил поднявшуюся пыль.
— Никак, кто-то едет! — сказал он вслух и стал пристально вглядываться в даль.
Среди пыли блеснули шеломы и доспехи скачущих, скоро из-за поворота показались два верховых дружинника. Сердце Фоки забилось предчувствием чего-то радостного.
Все ближе и ближе подвигались всадники. Фока стал пристально смотреть и вдруг закричал:
— Василько! Максим! — и, не помня себя от радости, побежал к ним навстречу.
Дружинники спешились. Василько бросился на шею к Фоке, его примеру последовала и Марина.
— Вы… спаслись… — прерывающимся голосом говорил дружинник.
Василько опустился на траву рядом со своим названым братом и произнес:
— А я тебе радостную весть привез, Фока!
— Какую? Говори!
— Сестра твоя, Марина, нашлась…
С нескрываемым изумлением взглянул на него Фока.
— Где, где она?
— Неужели ты не узнаешь ее? — проговорил Василько, указывая на Марину, продолжавшую оставаться в одежде княжего отрока.
— Сестра! — громко вскрикнул Фока и заключил девушку в свои объятия.
Молодые люди не могли наговориться; Фока удивлялся тому, как он долго не узнавал в отроке Максиме своей сестры.
XLVII
— Вижу, что не терпится тебе в Новгород поехать! Ступай: пока ты мне не нужен! — сказал князь Андрей Фоке.
Фока, обрадованный, низко поклонился. Не легко было Марине признаваться князю в своем невольном обмане.
— Ишь ты какая! — пораженный неожиданным открытием, говорил Андрей. — Пожалуй, придется тебя за это в женский монастырь на покаяние отправить!
По тону голоса князя Марина сейчас же заметила, что он шутит, но возразить ему побоялась.
— Так и быть уж, прощаю тебя! Поезжай с братом в Новгород!
Фока сообщил князю о предполагаемой свадьбе Василько и просил у него согласия. Андрей благосклонно на это согласился.
— Чем тебе в Новгород ездить, женился бы здесь: и наши попы обвенчают…
— Прости, княже! В Новгороде у моей невесты мать живет…
— Что ж?! Ступай тогда! Долго-то засиживаться я вам не дам. Скоро назад позову… Нужны будете…
Обрадованные молодые люди уехали все вместе. Провожать их пришел старый Михно, которому можно было выходить из дому: борода и волосы у него выросли.
— Попомню я Мстиславу, как он надо мной надругался! — проговорил, сверкая глазами, старый мечник.
Дорога промелькнула незаметно. Стоял конец лета. Догорал теплый июльский вечер. Путники уже ехали по Новгородской земле.
Селений в то время было немного, приходилось ехать густыми лесами, которыми изобиловала северная часть Руси. Не раз путники располагались на ночлег в лесу.
Пришлось это сделать и сейчас. Густые лапы елей низко склонились над мягким мхом.
Марина, теперь уже переодетая в женское платье, ехала между братом и женихом. Последние устроили девушку под одной из елей на ночлег, а сами расположились невдалеке. Марина мирно заснула, братья продолжали тихо разговаривать.
— Эх, только бы в поход идти не скоро! — заметил Фока. — Пожить бы подольше с матушкой и женой!
— Теперь не скоро князь на войну подымется! — ответил Василько. — Не легко соберешь опять такую большую рать!
— Да и на Новгород он зорко поглядывает… Новгородцы народ беспокойный.
— Князя Юрия они любят… По ним пришелся… Не в батюшку. В спор с ними не вступает.
— Как бы только посадник новый не повздорил с князем?..
— Мирно проживут…
Долго беседовали молодые люди, пока не заснули крепким сном. Безмолвие леса, прохлада, царившая под его сводами, убаюкивали путников, они проспали долго. Солнце уже было высоко и пробивалось сквозь густую хвою леса, когда молодые люди двинулись дальше. Только на другой день показались вдалеке новгородские стены.
О поражении союзной рати в Новгороде уже было известно. При осаде Вышгорода погибло не мало новгородцев, оставивших осиротелые семьи.
Призадумались старый Акинфий с внучкой и Елена о судьбе своих близких. Велика была их радость, когда старик увидел подъезжавших к дому дружинников с девушкой.
— С кем это они едут? — изумился старый гость.
Но бросившаяся навстречу приехавшим с криком «Моя дочь!» Елена разрешила его сомнения.
Радость поселилась в доме старого Акинфия. Он сам и вся семья его ухаживали за приезжими.
— Да уж как пристал к тебе наряд девичий! — восхищалась Евфимия, надев на невестку свои лучшие одежды.
Восхищался девушкой и Василько, не сводя с нее влюбленного взгляда.
— И впрямь пригожа ты стала, Марина! — заметил и старый хозяин дома. — Максимом был так себе парень, а Мариной сделалась — куда как хороша стала!..
XLVIII
В голове суздальского князя продолжали роиться думы, как бы снова получить влияние на Юге.
За последнее время он проживал больше всего в селе Боголюбове.
Подозрительность князя к приближенным усилилась. Только старый Михно мог беспрепятственно входить к нему во всякое время.
Князь по-прежнему был набожен, молился каждую ночь, подолгу простаивая на коленях. Заботился о благолепии храмов Божиих, любил сирых, убогих, щедро раздавая милостыню.
Братья первой жены его, Кучковичи, не пользовались преимуществом перед Ясинкиными, родственниками его второй жены, прибывшими вместе с нею. Дружина князя тоже переменилась. Старых дружинников осталось немного: некоторые погибли в бою, часть осела на земле, другие перешли к князю Юрию в Новгород.
Как-то раз утром с юга, от Ростиславичей, прискакал гонец.
— К тебе, князь, с посылом! — проговорил он. Пытливо взглянул на него старый князь.
— Сказывай, по какому делу!
— Прислали меня к тебе Рюрик, Давид и Мстислав… По губам Андрея пробежала усмешка.
— Что ж им от меня надо? — сурово спросил он. Гонец смутился.
— На киевском столе сидит князь Ярослав Изяславич… — начал говорить посланный.
Но князь перебил его:
— Знаю… Известно мне, что князь Святослав с ними в распре, не люба мне она…
— Просить велели они тебя помочь сесть на киевском столе брату их Роману!
— Додумались! — насмешливо проговорил Андрей. — А ране, так меня оттуда гнали?!
— Какой ответ прикажешь отвезти, княже?
— Скажи, чтоб пождали немного. Пошлю я к братии своей в Русь… А как придет от них весть, так тотчас дам ответ!..
Князь все еще колебался, в чью пользу решить дело.
— Как ты полагаешь, Михно, — обратился он к старому мечнику, оставшись с ним вдвоем, — уважить мне просьбу князей?
— И не моги, княже! — горячо возразил старик, все еще не забывший оскорбления, нанесенного ему Мстиславом, и надеявшийся отомстить ему. — Оставь их ссориться! Пусть Святослав ссорится с Ярославом…
— А про Ростиславичей ты забыл? — заметил князь, пытливо глядя на Михно.
— Нисколько… Пусть и они ввяжутся в эту кашу! А там придет время, ослабеют они все… Тогда ты их легко осилишь.
— Ин, правду говоришь, — согласился князь. — Пождем, коль так…