Разумеется, этот список относится только к тем детям, которые заболели внезапно и без травм.
«Здравствуйте».
«Здравствуйте, доктор. Проходите, пожалуйста», – встретил меня испуганный мужчина и указал на комнату, из которой доносился отчаянный визг.
Малыш лежал на кровати в подгузнике и истошно кричал, периодически отвлекаясь на вдох, чтобы закричать с новой силой. Коленки поджаты к животу, что говорило о том, что папа, вероятнее всего, был прав. Болел именно живот.
«Когда заболел?»
«Да вот, минут десять назад проснулся, закричал».
«Давайте подгузник снимем. Надо пощупать».
Пока отец занимался подготовкой маленького пациента к осмотру, я вымыл руки. Зайдя обратно в комнату, увидел удивленные глаза отца. Тот показывал пальцем на живот. В паховой области справа виднелась плотная выпуклость синего цвета.
«Хм. А грыжа была раньше?» – спросил я.
«Педиатр говорил, что есть грыжа, и записал нас на плановую операцию через месяц, но сам я не видел».
«Ну, в общем, ущемилась она. Сейчас укол поставлю, и поедем оперироваться. А вы что-то давали ребенку до моего прихода?»
«Да. Нурофен-сироп дал».
«Зря. Сейчас хирург отругает».
Ехали быстро. Сверкали маячками. Звук не включали, так как ночью машин на дорогах меньше, чем спящих людей. Ребенок продолжал истошно кричать. По счастливой случайности в это время реаниматолог оказался у окна своего отделения. Увидев, что заехала скорая с включенными маяками, поспешил спуститься вниз. Хирург же была в приемном и тоже вышла из кабинета мне навстречу.
«Что у вас?» – в два голоса набросились на меня врачи, перекрикивая малыша.
«Ущемленная грыжа», – сказал я, после чего ребенка занесли в смотровую.
Быстро вышли, указали отцу на бумаги о добровольном согласии. Ребенка реаниматолог унес с собой. По-видимому, в операционную.
«Что-то ставили?» – обратилась хирург ко мне.
«Да. Дротаверин сделал».
«До скорой что-то давали?» – обратилась она уже к отцу.
«Нет», – видимо, испугавшись моих слов, папаша решил соврать.
«Как нет? Нурофен он давал».
«М-да. Ложь во благо здесь не работает, мужчина», – грозно фыркнула хирург.
«Простите, я правда забыл», – попытался выкрутиться отец.
История 16
Вообще, ночной вызов – это всегда волнующее мероприятие. Ведь ночью происходят неординарные события, которые требуют повышенного внимания. Дело в том, что ночью мозг медицинского работника, по понятным причинам, работать не хочет. Мы же всеми силами заставляем его это делать, чтобы не пропустить важные симптомы мимо ушей. Известный врач доказал, что ранним утром, примерно в 04:00–05:00, повышается риск внезапной сердечной смерти: по этой причине начал приходить на дежурство именно в это время и тем самым спас большое количество человек. Время повышенного риска инфаркта миокарда – 5 утра. Время разбитых голов – примерно с 01:00 до 05:00, как и время застревания инородных предметов в разных частях человеческого организма. И это я в большей степени про нож. То, о чем вы подумали, застревает круглосуточно. Днем все вышеперечисленное, правда, тоже происходит. Но нет того антуража, который присутствует при свете луны и на пустых улицах.
«Серега, давай ускоримся», – после заправки автомобиля, где мы взяли по стаканчику кофе за тройную цену, успев насладиться лишь его ароматом, сразу получили вызов на задыхающегося ребенка.
Да, ночь – это время крупов. Ложных крупов. Они бывают в любое время суток, но, как правило, после сна. Ребенок просыпается от одышки, будит родителей. Те вызывают скорую, и мы его спасаем. Зачастую на таких вызовах не требуется проводить что-то неординарное типа коникотомии – все решается одним уколом и ингаляцией. Правда, однажды я вез абсолютно синего цвета девочку из далекой деревни в город, после всей стандартной (уже залезая одной ногой в нестандартную) помощи. Благо к моменту приезда в стационар отек был купирован. Но «обделались» мы тогда, вместе с сопровождающим ее отцом, знатно.
«Вот, тебя встречают уже. Давай там подольше, я хоть вздремну», – сказал Серега и указал на нужный подъезд.
«Уж как получится», – ответил я и из последних сил соскреб себя с сиденья.
У подъезда стоял здоровенный мужик, придерживая входную дверь и смачно затягиваясь сигаретой. Я взял чемодан, небулайзер, врачебную сумку, папку и подошел к двери. Отец ребенка перенял у меня чемодан и молча сопроводил в квартиру. Маленький пациент сидел в углу кровати, испуганно глядя в мою сторону.
«Привет, я Кирилл», – осипшим голосом встретил меня ребенок и начал кашлять, что называется, «по-собачьи». При вдохе характерный свист.
«Привет, Кирилл. Иди сюда», – подманил пальцем смышленого пацана.
«Вы же только посмотрите?»
«Конечно. Горлышко покажи мне».
Мальчик так широко открыл рот, что даже шпатель, который я заранее приготовил, не понадобился. Родители во время всего осмотра стояли в углу, не мешая процессу. Отец с некоторым недоверием посматривал на меня, ведь на его плече красовалась татуировка в виде парашюта, а на моем не было даже летучей мыши.
«Кирилл, надо поставить укол. Прости, но это необходимо», – сказал я мальчику, после чего увидел слезы в его глазах. И все же он послушно повернулся на живот и оголил ягодицы.
Папа подошел к парню и аккуратно погладил его по спине. В момент укола маленький пациент даже не пикнул. Хотя, имея такого батю, я бы тоже не знал, что такое страх.
После инъекции я дал маску небулайзера с раствором пульмикорта. Ребенок сидел на коленях у отца, дышал, сипел. Я писал карту. Спустя время мальчик самостоятельно приспустил маску и почти восстановившимся голосом сообщил, что дышать стало легче. Отца как подменили. До этого момента державшись суровым мужиком, он вдруг расплылся в улыбке и, кажется, хотел мне что-то сказать. Я же продолжал заполнять карту, делая вид, что этого не замечаю.
«Может, кофе?»
Деликатно отказался, ведь отек еще не купирован и надо бы съездить в больницу для дальнейшего наблюдения.
В стационаре мама Кирилла сообщила, что папа хотел забрать их на машине, но она не завелась, и теперь он едет на такси.
«А зачем он тут нужен?» – поинтересовался я.
«Да откуда я знаю? Он сегодня вообще какой-то странный», – ответила жена пациента.
«Как думаешь, нам дадут в эту смену вздремнуть? А то четыре утра уже», – поинтересовался Серега.
«Да кто его знает… Ну, "возвращение" стоит. Поехали пока на базу».
В филиале стояло три машины, а значит, мы четвертые на очереди. Светлана встретила, склонившись над компьютером, занося карты в электронный вариант только что прибывших бригад. Похоже, что все приехали одновременно. С кухни слышались голоса коллег, я же прошмыгнул мимо и направился будить Лену, чтобы она внесла свою лепту в пополнение моего чемодана.
Посмотрел на часы – 04:24. Лег на кушетку, закрыл глаза и сразу провалился в глубокий сон.
История 17
«Восемьдесят четвертая!» – раздалось по филиалу.
Открыв глаза, думал, что перепутали номер бригады. Либо мне приснилось, что вызывают именно меня, ведь на базе передо мной стояли еще три бригады. Посмотрел на часы – 05:03.
«Восемьдесят четвертая! Егор!» – раздался повторный клич.
Сквозь нецензурную брань и скрип суставов соскреб себя с кушетки. Зашел в диспетчерскую, чтобы сообщить, что меня отправили вне очереди и я готов писать жалобу во все инстанции мира. Но в окно увидел только свою машину. Все уехали по вызовам.
Серега спал в автомобиле и очень удивился моему скорому визиту, но, оглядевшись по сторонам, понял, что ругаться было бесполезно.
«Ну и зачем мы едем?» – впервые поинтересовался Серый столь раннему обращению.
«Пишут, что болит живот».
«Сколько лет?»
«Сорок».
«М-да», – сил хватило только на это.
Почему мне нравится медицина? Умные дяди придумали нам стандарт оказания медицинской помощи, которому мы обязаны следовать, чтобы спасти жизнь и сохранить здоровье в том или ином случае. Почему мне не нравится медицина? Ровно по той же причине. Если ты следуешь стандарту и что-то пойдет не так, то ты защищен законом в большей степени, нежели если ты отошел от того же стандарта и что-то опять же пошло не так. В общем, думать сейчас особо не разрешено, но, честно говоря, уже не очень хочется. От этого и грустно.
Что уж говорить об установленном времени оказания медицинской помощи. Здесь я, с одной стороны, согласен. Скорая на то и скорая, чтобы быстро диагностировать, оказать помощь и госпитализировать в стационар, чтобы выехать на следующий вызов, где будет необходимо быстро диагностировать, оказать помощь и госпитализировать. Такой вот круговорот «карет» в природе. В данном случае в городе. Но бывают случаи, когда в установленную норму времени уложиться не получается. За это никто не ругает, так как бывают разные ситуации и оказание помощи может занять довольно продолжительное время. Однако в заработной плате что-то убывает. Но это неточно.
Раньше мы с коллегой, с которым работали одинаково, клали расчетные листы рядом и сравнивали. Разница всегда была в 1 500–2 000 р. в разные стороны. Ну мы и шутили, кто в какой месяц был лучшим.
Дверь открыл интеллигентного вида мужчина. В очках, пиджаке и галстуке в шестом часу утра он выглядел, честно говоря, довольно странно. Глаза стеклянные, но не от выпитого алкоголя, а от усталости и отсутствия сна сегодняшней ночью.
«Здравствуйте, доктор. Проходите в комнату направо, пожалуйста», – поприветствовал меня новый знакомый.
На кровати спокойно лежал мужчина, на вид лет шестидесяти. На теле рваная, в грязных каплях, но когда-то белаямайка-алкоголичка, семейные трусы, из одной половины которых на меня с интересом смотрели одновременно все наружные половые органы. На столе бутылочка водочки, на дне которой – остатки волшебного напитка. На лице мужика неаккуратная борода а-ля волшебник. Комнату хотелось проветрить, как и самого пациента. Но за окном было -8, поэтому мысль распахнуть окно настежь отпала сама собой.