Иду на остановку под любимые Papa Roach. Именно они и кофе над пупком не дают заснуть на ходу. В маршрутке все-таки засыпаю и чуть не проезжаю свою остановку. Выхожу. С трудом добираюсь до дома.
На столе блины, в ногах кот, на кухне Она. Понимает, что после смены я неразговорчив, поэтому молча упирается носом в мою неухоженную бороду. Настроение сразу улучшается, когда дома тебе рады. Хочется сюда возвращаться снова и снова. Здесь чувствуешь прилив сил.
Завтракая, перевариваю в голове запомнившиеся за смену случаи, которые вскоре смою под проточной водой. Только бы не отключили, как это часто бывает. Они думают, что проводить ремонтные работы в будний день с утра – хорошая идея, так как люди на работе. Совершенно не задумываясь о тех, кто работает по графику.
«Как смена прошла?» – осторожно интересуется у меня Она.
«Как катком по яйцам, – хмуро отвечаю я. – А у тебя как на работе дела?
«Ой, а у меня такое! Вот слушай», – с огромными от восхищения глазами начинает рассказывать про какие-то кремы, акне, комедоны, гиалуроновые кислоты.
Я честно стараюсь слушать, но вся информация пролетает мимо. Лишь завороженно смотрю в ее выразительные глаза с «лисьими» ресницами, дожевывая очередной блин со сгущенным молоком.
Выйдя из ванной, падаю на кровать. Закрываю глаза. Проваливаюсь в сон.
Глава 2Принятие
«Что это за звук? Будильник? А почему у меня стоит будильник»? Взял телефон, на дисплее которого высветилась фамилия старшего фельдшера. Пытаясь понять, где я и что происходит, смахнул зеленый кружок вправо.
«Алло, Егор».
«Угу».
«Сегодня в ночь сможешь выйти? С 20:00?»
«Угу».
«Все. Вписываю тебя в график. С 20:00 по тридцать четвертой бригаде».
«Угу».
В телефоне послышались гудки, я лег на подушку и закрыл глаза. Спустя пару секунд размышления они широко открылись и… «Что я сейчас сделал?!» – произнес на всю квартиру я, пытаясь воссоздать в памяти наш телефонный разговор в надежде, что мне приснился дурной сон.
Взял смартфон, открыл «входящие». М-да, вот это я подставился…
«Ты чего ругаешься?» – испуганно произнесла Мария.
«Я, похоже, выхожу сегодня в ночь», – растерянно ответил, все еще не понимая суть происходящего.
«Ты очень много работаешь, Егор. Я тебя и так вижу раз в три дня. Ты сутки работаешь, потом сутки спишь. Я скучаю», – глаза так округлились, что захотелось ее обнять.
«Ну, надо зарабатывать, пока здоровье есть».
«Так на работе ты его и оставишь», – в ее словах были мои мысли, которые я никогда не произносил вслух.
Может быть, боясь накликать беду. А может, подсознательно, до конца не желая принимать тот факт, что сам могу мучиться от какого-либо серьезного заболевания. Правда, после осмотра различных пациентов каждую смену становится не по себе. Самое страшное, что, общаясь со стариками на вызовах, я слышу от них одно и то же: «Я очень много работал(а) и не успел(а) пожить».
«А ты почему не на работе?»
«Так я с 14:00 сегодня».
«Понятно. Обед будет?» – с улыбкой спросил я. Она кивнула и удалилась на кухню. Я лег на спину, закрыл глаза и уснул. Спустя десять минут почувствовал, что меня схватили за правую ногу и начали стаскивать с кровати под смех и периодическое похрюкивание. Я вцепился руками в кота, отчего последний проснулся и с обреченным взглядом посмотрел вдаль. Это был не совсем подходящий выбор для удержания своего худого тела, поэтому на полу оказались мы оба.
На столе стояла тарелка с картофельным пюре и запеченной курицей. На плите кипел чайник. В кружке две ложки кофе, две ложки сахара. Быстро умял все, что было поставлено перед моей физиономией, на всякий случай поставил будильник и лег обратно в кровать. Как оказалось, с будильником я не прогадал. Проснувшись от противного звука, огляделся вокруг. Дома никого не было. На зеркале записка, в которой сказано, что еда в холодильнике, печенье на столе, и будет неплохо, если я это все не забуду взять с собой.
19:00. Вышел из квартиры и направился уже таким родным путем на остановку. Я никогда не разговаривал с водителями маршруток, но по глазам видел, что некоторые из них меня уже узнают. Был случай, когда я сидел в кабине и смотрел видео, где скорая едет со спецсигналами. Наушники разрядились, а об окружающих меня людях, после тяжелой смены, вспоминается с трудом. Почему-то я пересматривал этот фрагмент несколько раз, а водитель то и дело высматривал в зеркала, кому же он должен дать преимущество. Столько брани в свою сторону я не слышал никогда. Но по делу, что уж тут сказать. Извинился. Дальше ехали в полной тишине.
На подстанции «веселье» было в самом разгаре. Водители менялись, бригады ужинали. Когда работаешь с 9 часов, неважно – утра или вечера, есть вероятность не встретиться со своими коллегами за двадцать четыре часа в принципе. Сегодня я заступал с 20:00, поэтому мне довелось увидеть коллег сразу со всех трех бригад. В диспетчерской я заметил Светлану, которая в привычной позе переводила карты вызова в электронный вариант.
«Я смотрю, ты работать любишь», – подойдя со спины, шепотом, чтобы не напугать, проговорил я.
Та все равно вздрогнула от неожиданности: «Тьфу ты, Егор. Напугал. У нас же отпускник есть. Пока так работаем. А ты чего здесь?»
«Примерно по той же причине. Кофе пьем в пять утра?»
«Ну, как всегда», – Света засмеялась.
Переоделся. Направляясь в сторону отдела комплектации, увидел, как из туалета вышел Саня. Александр – мой водитель на сегодняшнюю ночь. С ним нас связывает очень много как рутинных, так и необычных вызовов. Начиная от перевозок и температур, заканчивая реанимацией выпавшего из туалета молодого мужика. Саня – один из немногих водителей, который изучил оборудование в салоне. Знает, на какой случай необходимо поднимать в квартиру дефибриллятор с мешком Амбу, а когда нести арматуру, чтобы отбивать меня у агрессивно настроенных молодых людей. У Саши есть одна особенность. Он знает все, что происходит на скорой. Где было ДТП с нашей машиной, кого признали виновным, какие травмы получил пострадавший и что написал в заключении нейрохирург приемного отделения. Где и как он получает информацию – неизвестно. Возможно, из своих фантазий.
«Егор Сергеевич! С возвращением в родные пенаты!» – он только что вымыл руки и протянул мне запястье правой верхней конечности.
«Здарова, Саня. Я на ночь только. К сожалению», – ответил я с грустью в голосе, так как восьмичасовые бригады обычно сдают смену вовремя. А по мне, так лучше всю ночь «насилуют», но я в положенное время уйду домой, чем всю ночь гоняют, так еще и переработаю на полчаса. А то и минут на сорок. И это в лучшем случае.
20:01. По громкоговорителю голос Светланы объявил номер моей бригады. Я подошел к ней, взял карту вызова.
История 19
Моя бывшая постоянная бригада. Я работал в ней с самого начала своей сольной деятельности, когда здесь ездили еще Луидоре. Затем заведующий решил сделать ее врачебной и отправил меня в свободное плавание по разным бригадам. На тридцать четвертую же дали новый «форд» и определили трех врачей в разные смены. Сегодня один из них сошел с линии по какой-то причине, в ночь же поставили того, кого смогли найти, – меня. Саня, конечно же, знал эту причину, но молчал, называя это врачебной тайной. «Ладно, чуть позже его внимание притупится, и попробуем выяснить еще раз. Мне, на самом деле, не особо интересно. Просто дело принципа».
Повод звучал как «аритмия, пульс 140, 20 лет, м.; в анамнезе сахарный диабет; вызывает мама». Более чем уверен, что никакой аритмии там нет и полуавтоматический тонометр, который в большинстве случаев работает в качестве генератора случайных чисел, что-то напутал. Либо мама неправильно посчитала пульс, а там температура тридцать девять и вследствие этого тахикардия. Вообще, я люблю ставить диагнозы на расстоянии, исходя из того, что написано в поводе к вызову. Чаще, конечно, угадываю. Но бывают и исключения. Однажды мужчина в алкогольном опьянении в РОВД попросил вызвать скорую, чтобы на законных основаниях уйти от ответственности. При опросе он сообщил про боль в груди. Причем эту боль он отметил как-то вскользь. Мой коллега сделал ЭКГ, а там инфаркт. Все-таки алкоголь – анестезия. Притупляет неприятные ощущения. Не только психологические. Но проблемы, конечно, решить не может.
Консьержка нас уже ждала, поэтому, когда я подошел к подъезду, дверь открылась, и мне громко и отчетливо произнесли номер квартиры и нужный этаж. Я прошел к лифту, поднялся, постучал в дверь. Та сразу распахнулась. Меня встретила молодая женщина.
«Здравствуйте, доктор».
«Здравствуйте. Куда проходить?»
«Прямо», – указала на маленькую комнату.
На диване лежал худощавого телосложения парень, тяжело дыша. Лицо красное, в выдыхаемом воздухе я уловил «отголосок» какой-то химии. В голове родилась шутка о том, что дело пахнет керосином, но озвучивать ее я не стал.
«Вы сахар измеряли?» – уточнил я у матери.
«Да, но прибор показал Н+. Видимо, очень много».
«Сколько лет диабет?»
«Где-то лет шесть».
Достал прибор, две ватки, скарификатор. Увидев иглу, парень попросил проколоть палец своим шприцем-ручкой. Я кивнул. Они часто об этом просят, потому что наша игла не щадит. Проколов палец, я прижал тест-полоску к капле крови. Начался отсчет: 7, 6, 5… Мы с женщиной молча замерли в ожидании результата, уткнувшись в монитор глюкометра: 2, 1… 42,5 ммоль/л. Прибор недовольно замигал и запищал – такого от него я ни разу не слышал. В комнате воцарилось молчание, которое нарушалось лишь тяжелым дыханием пациента.
«Ну? Сколько там?» – с трудом открыв глаза, тот посмотрел на нас.
«А ты инсулин сегодня ставил?» – пытаясь перевести тему, спросил я.
«Конечно. Так сколько сахар?»
«Сорок».
После озвученной цифры парень заплакал. Но, как позже выяснилось, не от осознания своего состояния, а от необходимости госпитализации, ведь в последний раз в больнице ему было «крайне паршиво».