астоящему страшно. Мы молчали, глядя на нее. Она тоже молчала, тряслась, периодически всхлипывая. Выставил свой рыжий чемодан перед собой. Саша аккуратно постукивал железным прутом о деревянный пол, как бы показывая, что мы тоже вооружены.
«Скорая. Мы врачи», – спокойным голосом сказал я, боясь представить, что у женщины в голове.
«Помогите, пожалуйста», – пробормотала женщина и зарыдала.
«Мы поможем, только положите нож на пол. Пожалуйста», – попросил я, после чего оружие со звоном упало на деревянный пол.
Выходя на улицу, взял даму под локоть, сопроводил в машину. Женщина лет сорока, зареванные, красные глаза, домашний халат, босая. Тряслась не то от холода, не то от страха.
«Расскажите: что происходит?» – я все еще не понимал, что здесь случилось.
«Мы спали, когда к нам в дом залезли какие-то отморозки, – начала историю она. – Набросились на моего мужа, избили до полусмерти. Они прыгали на нем, били ногами, табуретом. Я кричала. Схватила нож со стола и выпрыгнула в окно. Отвезите меня, пожалуйста, к мужу. Куда его увезли?»
Я посмотрел на нее с некоторым волнением, ведь мужчину мы так и не нашли. Да и где его искать? Темнота кругом и ни одного фонаря.
«А вы полицию вызвали?»
«Конечно. Я на 112 звонила – сказали, что всем передадут. Так куда моего мужа увезли?»
«Понимаете… Мы его еще не нашли».
Женщина вздрогнула и посмотрела на меня полными ужаса глазами.
«Так надо искать», – она начала рваться из машины. Я схватил ее и прижал к креслу.
«Давайте дождемся полицию. В доме никого нет, во дворе тоже. Темно. Мы сейчас никого не найдем», – спокойным голосом произнес я. Та, хоть и не была согласна со мной, но разумом понимала, что это так.
Измерил давление – повышено. Дал таблетку. Обработал ссадины и незначительные порезы на лице и руках.
«Егор», – позвал меня из кабины водитель.
«Да?»
«Давай-ка выйдем».
Пристегнул женщину ремнем безопасности, вышел на улицу.
«Что случилось?» – с непониманием посмотрел на Саню.
«Глянь вон туда», – он показал куда-то вдоль улицы. Я присмотрелся. Примерно в ста метрах у дороги, с правой стороны, на земле виднелся какой-то силуэт. Я посмотрел внимательнее. Что-то поднималось, и, как по щучьему велению, в этот самый момент облако приоткрыло спутник Земли, и мы увидели поднятую руку.
«Это ж он!» – закричал я и побежал туда. Саня запрыгнул в кабину и задним ходом направился в мою сторону.
На мужике были трусы и куртка. Он трясся от холода: неизвестно, сколько он здесь пролежал. Водитель достал каталку. Аккуратно погрузили нехудого пациента в салон. Жена отцепила ремень, бросилась на шею к мужу, начала целовать его деформированное лицо. Пришлось ее отогнать. На голове и лице мужчины были гематомы с гроздь винограда, глаза заплыли, скула сломана, зубы выбиты. Живот напряжен, твердый, как доска. Правое предплечье сломано – видимо, закрывал рукой лицо. Стопы обморожены, синего цвета. Сознание – сопор. Давление 200/110 мм рт. ст. Я установил катетер, капельницу, оказал возможную медикаментозную помощь. На шею пострадавшего натянул воротник Шанца, иммобилизировал руку. Пытался поговорить. Тот что-то промямлил и замолчал. Я бы, может, и разобрал некоторые слова, но рядом выла жена.
«Да помолчите вы, ради бога!» – сорвался я.
Та ни в какую не успокаивалась и продолжала орать от ужаса. Достал ампулу феназепама, набрал в шприц. Ввел в мышцу плеча, так как ковыряться в вене у женщины в период истерики – такая себе идея. Да и куда ее положить, если она уснет? На пол? Пока доедем, успокоится. Быть может.
В отделении травмы уже отдыхали после тяжелого дня. Пришлось собрать консилиум всех нужных врачей и лаборантов. Медики суетились, так как пациент оказался совсем нестабильным: начал ронять давление и утратил сознание. Я аккуратно отстегнул свой воротник – он нужен был для перевозки, взял запасную шину в отдельной больничной комнате. Направился к выходу.
«Скорая!» – крикнули сзади, и я вздрогнул.
«Это я», – видя, как медсестра направляется в мою сторону, вмиг почувствовал какую-то вину.
«Где ЭКГ?» – крикнула так, будто я украл у нее семнадцать тысяч рублей. Всю зарплату, почти.
«Тьфу ты… Вот», – достал из нагрудного кармана пленку.
Та убежала обратно в кабинет – продолжать отрабатывать свои бешеные, по мнению пациентов, деньги.
«А ты как его увидел вообще?» – уже при выходе из больницы поинтересовался у Александра.
«Да в зеркало заднего вида посмотрел – что-то шевелится в темноте. Я сначала думал, что собака, но решил с тобой посоветоваться».
«Так мы мимо него проехали, получается, когда только по вызову прибыли».
«Получается, так. Но я не видел никого. Хотя фары светили».
«М-да уж. Я тоже».
«Здравствуйте, вы позвонили в полицию города. Все операторы заняты. Оставайтесь на линии», – сообщил мнеавтоответчик. После чего заиграла уже такая родная и одновременно такая раздражающая музыка. Спустя две минуты ответил оператор и принял информацию по криминальной травме.
Вернувшись в филиал, я вновь прошел с ведром мимо Светланы. В этот раз водитель помогать мне не стал, а принял в кабине горизонтальное положение и моментально «потерял сознание». Перед нами стояло две бригады. Появилось время на какой-то отдых. Посмотрел на часы – 03:31.
Отмыл свежие пятна крови с носилок, со стен. Нашел старое пятно запекшейся крови под матрацем. Странно. Вроде мыл.
Лег на кушетку, закрыл глаза.
История 24
«Господи, как холодно, Саня», – залез я в остывшую от получасового отдыха машину.
«Прохладная ночь сегодня», – Саша взглядом мечтателя смотрел на небо сквозь лобовое стекло. Будто пытался разглядеть в звездах силуэт своей первой любви.
«Ну, чего ждем-то? Заводи мотор», – вернул на землю коллегу, так как печка без заведенного двигателя не фурычит, а вебасто водители включают неохотно. Да и повод к вызову оказался срочный.
«Странно. Вызов звучит так: "Без сознания. Хватает ртом воздух. 60+, м.". В филиале есть еще бригада, причем состо-ящая из фельдшера и медсестры. Да, они приехали позже меня, но обычно такие вызовы получает более укомплектованная команда. Ну ладно». Мы были на месте уже через четыре минуты. Схватил оборудование, побежал в подъезд.
Пятый час утра. В голове – продуманный план действий на случай смерти: стащить на пол, вызвать подмогу. Дальше по стандарту, назначенному Гиппократом. Самое главное – «не навреди». А навредить можно и умершему. При этом еще и круто влететь из-за этого.
Отогнал от себя грустные мысли наших медицинских ре-алий, зашел. Встретили жена и дочь. Паники не было – это несомненный плюс. Прошел в комнату. Дед лежал под одеялом спиной ко мне. Диван занимал чуть ли не всю площадь комнаты. Две секунды я смотрел издалека. Одеяло поднималось и опускалось ритмично. «Дышит. Супер». Неуклюже поменялись местами с тучной женой пациента, иначе мне не пройти.
Пациент был в оглушении, на губах и подушке кровь. Давление чуть повышено, тахикардия. Типичное состояние после приступа эпилепсии. Со слов родных, подобное бывало и раньше.
«Лежи, дед!» – чуть повысив голос, сказал я после его попытки подняться. Пациент послушался.
«Это анализ на сахар, да?» – любопытная женщина захотела поучаствовать.
Кивнул.
«Ой, он так много конфет ест».
«6,6», – сказал я.
«Странно. Он ведь так много конфет ест…» – женщина расстроилась из-за того, что не угадала, а не из-за хорошего анализа. А это, как говорится, уже другое.
Дед начал отвечать на вопросы, выполнять все команды для определения неврологического статуса, но все так же порывался вставать. Я его то рукой прижимал, то прикрикивал, чтобы лежал. Оглушение – дело такое. Проходит не сразу. Пациент повиновался и лег обратно. От госпитализации отказался, но по факту, раз подобное состояние не впервые, то «не горит». Я ввел ему внутривенно препарат против возобновления приступа.
Сел писать карту в зале, изредка поглядывая на пациента. Тот сел на диван. Я крикнул: «Лежим!», и пациент лег под одеяло. Внезапно он позвал жену. Та встала, подошла к мужу, и я услышал громкий шепот:
«Почему он меня в туалет не пускает? Я сейчас тут обоссусь».
«Всего доброго!» – с краснеющим лицом я выбежал из квартиры.
Саня сидел в машине, листая новостную ленту в телефоне. Посмотрел на мою улыбающуюся физиономию.
«Ты чего веселый такой?»
«Я сейчас мужику минут сорок мочиться не разрешал».
«Это какой-то новый метод диагностики?»
«Нет. Случайно».
«В концлагерях так не пытали, Егор Сергеевич», – Саша вздохнул, я всплакнул.
История 25
Достаточно часто возникают ситуации, когда родственники пациента начинают торопить медика, как только машина остановилась у нужного подъезда. Мы, понятное дело, хватаем оборудование и быстро бежим на пятый этаж хрущевки. Я, конечно, понимаю родных. Волнение, паника. Они разок пробежались туда-сюда, и вроде кардионагрузку в тренажерном зале можно сегодня пропустить, но ресурсы нашего организма не безграничны. И вот уже третий вызов, когда мы бежим наверх, утопая под грудой сумок, которые очевидцы даже не предлагают повесить на себя. Насколько качественную помощь я окажу? А если дело касается реанимационных мероприятий? Несомненно, я знал, куда шел. И разумеется, если перестанет нравиться, сразу уволюсь. Скажу по секрету: большинству моих коллег уже не нравится.
Отметился об освобождении. Время – пять утра. Должно же это все когда-нибудь закончиться. Поймал себя на мысли, что сил совершенно не осталось. Не то что подниматься куда-то, а даже на обычный выход из кабины. Не было желания никуда больше ездить. Кстати, такое иногда бывает. Бывало. Когда вызовов было не такое количество. И главное, почти все по делу. Но если я уже вторую смену хватаю такие обоснованные вызовы, то есть бригады, которые ездят на температуры и всякую подобную лабуду. Несправедливо. Но, с другой стороны, хотя бы время быстрее идет.