«Сволочь!» – крик Алика и резкое торможение выбили меня из мыслей.
Машины на перекрестке стояли справа, только таксист, не снижая скорости, но и не ускоряясь, в своем темпе проехал прямо перед нами с такой невозмутимой рожей, что у меня появилось желание оказать ему срочную медицинскую помощь. Внутримышечной инъекцией сульфата магния. Желательно послойно. Разумеется, с улыбкой на лице, чтобы жалобу не написал.
Таких водителей сейчас мало, так как ужесточили наказание за подобные «косяки» в виде увеличения штрафа. Плюс везде камеры. Но этот таксист, похоже, может себе позволить.
«Что хоть там? А то так стараюсь. Хотелось бы не зря», – Алик немного отошел от стресса.
«Задыхается, 72 года, в поту», – я надел перчатки, чтобы быть готовым ко всему.
«Отек легких?» – после этих слов какое-то неловкое молчание и виноватый взгляд водилы, который уже пожалел, что ляпнул не подумав.
«Ты-то откуда, бл…, знаешь? Ты что, врач? Не дай боже, чтобы ты напророчил мне тут перед ужином…»
Алик понимал, что попало ему не зря, потому что, каким бы неверующим человеком ты ни был, на дежурстве лишнего лучше не болтать. Проверено годами.
На самом деле описание самого вызова действительно наталкивало на мысль об отеке. Это одно из самых опасных состояний, и осложняется оно тем, что увезти в больницу такого пациента сразу не представляется возможным. Необходимо дать ему «обсохнуть» после оказания медицинской помощи, а это порядка пяти часов. Спустя это время приезжает врачебная бригада и госпитализирует. Бывает так, что не успевает. Но чаще такие пациенты, которые еще недавно были на грани жизни и смерти, отказываются от госпитализации и продолжают жить своей повседневной жизнью. До следующего неотложного состояния.
На плече – врачебная сумка, электрокардиограф, кислородный баллон. В правой руке ящик с медикаментами, в левой – папка. Девятый этаж, лифт. Зашел в квартиру, быстро пробежал в комнату. На диване сидел очень тучный мужчина и задыхался. Тяжело дышать уже пару дней, но сегодня стало невыносимо. За два дня принимал только инсулин и брызгал нитроминт под язык. Последнее – с временным улучшением.
Давление 160/100 мм рт. ст., сатурация 78 %, температура 35,9. На ЭКГ мерцательная аритмия, тахиформа. Но она, со слов пациента, постоянная.
«У нас родственница в ковид-центре работает, надо его туда везти!» – противный голос послышался где-то со стороны.
«Зачем его туда?» – уже установив венозный доступ, решил уточнить я.
«Ну, родственница там работает. Она врач. Реаниматор», – уточнила моя собеседница.
«Так он там заразится же ковидом».
«Так а вдруг у него уже ковид?»
«А вдруг нет? Во всяком случае, не похоже».
Вообще, я подумал сперва, что это тяжелое обострение хронической обструкции легких, пока не послушал ушами. Развивался отек. Кислород подавался через маску. Гормоны, мочегонные по вене. Пациент почувствовал незначительное, но улучшение.
«Вот, поговорите, – женщина сунула мне телефон. – Это наша родственница, врач».
«Я пока немного занят, поставьте на громкую связь», – не отвлекаясь от пациента, попросил я.
«Наташ, ты на громкой».
«Здравствуйте, доктор, вы меня слышите?» – голос был спокойный, уставший, уверенный.
«Да, я вас слышу. Здравствуйте», – ответил я, набирая диуретики.
«Там ковид, думаете?»
«Совсем не похоже».
«Не слушайте их. Мы не такие уж и близкие родственники. Делайте, что считаете нужным».
«Я вас услышал. Спасибо», – и телефон выдал гудки.
Лицо женщины залилось краской. Она вышла из комнаты. Сатурация никак не хотела подниматься даже на кислороде. Вдруг пациент пошевелился, и все присутствующие услышали «клокочущее дыхание». Отек развился максимально.
«Але, это восемьдесят четвертая. Мне помощь нужна. Тут отек», – позвонил я старшему, так как понял, что сам уже не вывожу.
«Ждите, вышлем».
До момента приезда бригады ввел еще пару препаратов, но значительного улучшения не добился.
Через семь минут зазвонил домофон. Эти минуты кажутся вечностью, когда ты сделал все необходимое, но не получил достаточного результата от лечения. Ждешь тех, кто обязательно справится и кому задашь еще массу вопросов, ведь они опытнее, мудрее и точно знают такие фишки, о которых сам даже не догадываешься. Вы знали, что если спиртом подышать через небулайзер, то отек легких можно купировать? Но этого нет в стандартах, поэтому не советую. А если медицинский спирт развести с изотоническим раствором и ввести внутривенно, то отека как не бывало. Знали? Я вот тоже не знал раньше, но этого нет в стандартах, поэтому с этим тоже лучше не экспериментировать. Однако эта информация может однажды спасти чью-то жизнь. Хотя может и отнять. Спирт в вену… Серьезно? Хотя некоторые и в прямую кишку заливают. Но тех, как правило, уже ничем не убить.
Алик, увидев меня под грудой аппаратуры, вышел из кабины и открыл дверь салона. Время поджимало, ведь водителям у нас разрешили работать только по двенадцать часов, так как в одно время было много ДТП с нашим новым автопарком. Начальство сослалось на хроническую усталость и запретило рулить сутками. С одной стороны, правильно. Но фельдшерам не то что не запретили, хотя мы несем ответственность не за груду железа, а за жизнь, – нас всячески поддерживают в желании пахать по двадцать четыре часа. Не склоняют, но стимулируют. Денежкой, как правило.
Учитывая то, что нам предстояло вернуться в другой район, по логике дать нам сейчас вызов – переработка для Алика и перенос ужина на более позднее время для меня. Но мы экстренная служба, и если вдруг появится срочный вызов, то не сможем отказаться. При этом он может быть в какой-нибудь деревне, а мы, как это обычно бывает, единственная в это время свободная бригада. Да и срочный вызов – 90 % госпитализация. А это увеличение переработки для Алика и словарного запаса для меня.
В итоге мы доехали до базы, пожелали друг другу всего наилучшего и направились по своим делам. Я на кухню, Алик – считать бензин, передавать машину своему сменщику и готовиться идти домой, параллельно подготавливая себя к завтрашней ночной смене.
«Егор, забери еду», – Светлана, находясь в привычном положении за компьютером, кивнула в сторону подоконника.
«Что за подарок судьбы?» – облизнулся, вспоминая, что на ужин у меня те же полуфабрикаты, что и на обед.
«Не знаю. Девушка какая-то принесла. Просила тебе ужин передать».
«Ага, понял».
Вспомнил, что на предыдущем вызове отключил звук телефона и до настоящего времени не доставал, так как по пути в филиал писал карту со всем обилием медицинской помощи. В аппарате обнаружил несколько пропущенных и несколько сообщений от «Что тебе привезти на ужин?» до «Я тебе там еды привезла. У диспетчера оставила».
Настроение, несмотря на тяжелые вызовы, улучшилось.
Зашел на кухню. За столом сидели две бригады. Еще одна где-то задерживалась.
«Приятного аппетита», – выдал дежурную фразу на такие случаи.
«Угу», – с набитым ртом отозвались мои коллеги.
Так, что тут у нас? Картофельное пюре, пара котлет, салат из помидоров и огурцов. Желудок одобряюще уркнул, поджелудочная забеспокоилась.
В ночь ко мне приходит Серега. Личная машина у этого водителя скорой помощи – тонированный «черный бумер» с красивыми номерами. Его знают, кажется, все сотрудники ДПС города и специально ловят, чтобы выписать штраф за «тонер». Тот платит, иногда снимает тонировку на месте, но на следующий день «закатывается» вновь. «Я так вижу лучше» – его аргумент, хотя, как по мне, не видно ровным счетом ни хера. Сперва я задавался вопросом, откуда у водителя скорой финансы на обслуживание недешевой машины и оплату многочисленных штрафов. Но потом он начал занимать у меня по две-три тысячи на бензин до зарплаты и я перестал интересоваться. Долги он отдает, а большее меня волновать не должно.
В итоге у него есть прожорливая BMW, двушка в ипотеке, работа в бюджетной сфере, которая явно надежнее его машины, и свободное горячее сердце. Завидный жених XXI века в России. Без сарказма, ибо жизнь по-другому сейчас только с мамой.
«Серый не пришел еще?» – Алик стоял уже в гражданской одежде, на низком старте.
«А когда он приходил заранее? Без двух минут приедет», – ответил я.
«Так уже без трех», – сразу после этих слов в кухню зарулил Серега с пакетом круассанов в руке и дежурной улыбкой на красивой физиономии.
Есть водители, которые ездят с опаской, небыстро. С ними некомфортно, но нет опасений за свою жизнь. Второй тип водителей – лихачи, которые ездят быстро, но неуверенно. Здесь ситуация хуже, ибо после смены я бы хотел уйти домой. Желательно своими ногами. Серега относится к третьему типу: ездит быстро и уверенно. И это на «Газели NEXT». «Неуклюжая корова с небольшим углом поворота». Не мои слова, но слышал почти от всех. С ним я вообще не переживаю за происходящее на дороге. Именно поэтому и считаю его одним из лучших. А небольшие «косяки» его блядской натуры вне кабины меня не касаются. Мальчиками не интересуется, и на том спасибо.
История 10
«Серега, срочный», – бросил я, заскочив в кабину.
Тот завел автомобиль и начал движение. Вдруг из двери подстанции выбежала Светлана с укладкой в руках. С моим чемоданом с медикаментами, который я пополнил на ужине.
«Ну еб», – сказала Света. Я, лишь виновато опустив голову, принял поклажу.
Каждый скоровик хотя бы однажды испытал на себе, каково это – приехать на вызов без лекарств. Такое себе удовольствие, но из этой проблемы тоже есть выход. Главное – вежливо объяснить пациенту проблему, и решение непременно найдется. Однажды у моего коллеги случилась обратная ситуация. Ночью он оставил кардиограф в «вечно пьяном доме» далеко в деревне, а обнаружил пропажу только на базе. Ехать за ним сорок километров так, чтобы не заметил диспетчер, не получилось бы, поэтому принял на себя дамоклов меч и сообщил. Делать нечего, разрешили вернуться. Далее с его слов: «Алкоголик спал на полу, обнимая аппарат, а ремень обвился вокруг его тела и запутался». Словно сапер, без права на ошибку, фельдшер ремень распутал, забрал нужный в работе инструмент и ушел, не проронив ни звука.